Posted 17 февраля 2012,, 06:14

Published 17 февраля 2012,, 06:14

Modified 2 марта 2023,, 16:28

Updated 2 марта 2023,, 16:28

Эдуард Каравацкий: Это практика «законного» рэкета

17 февраля 2012, 06:14
Алексей Лучников
Известный пермский предприниматель рассказал о том, что в любой момент можно потерять свой бизнес и свободу.

Как после «сладкой жизни» адаптироваться в тюрьме, не потерять веру в справедливость, выйти и найти силы жить и бороться дальше — в эксклюзивном интервью бизнесмена Эдуарда Каравацкого Properm.ru.

— Эдуард Станиславович, в сознании пермяков за несколько дней вы из успешного бизнесмена превратились в преступника. Объясните, что произошло?

— 15 апреля 2011 года меня схватили у подъезда собственного дома, взяли под руки и отвезли в отделение, а через два часа закрыли в ИВС. Итогом сфабрикованных обвинений экс-компаньона по бизнесу стало то, что я восемь с половиной месяцев не видел семью и детей и был вынужден жить в обществе заключенных. Схематично все выглядело так.

Сработали грамотно. Меня арестовали в пятницу в 19.45. Это то время, когда все уже на дачах или уехали из города и ни до кого уже не дозвониться, никто тебе не поможет. «Способные» ребята, они знали как нанести психологический удар.

Арестовали меня сотрудники отдела налоговых преступлений. Мне сказали, что я должен просто на два часа подъехать на ул. Чернышевского, 7 чтобы пообщаться со следователем — Артемом Лебедевым, который сходу начал задавать вопросы касательно моей компании «НВР-Инвест» и компании «РегТайм», которая была генподрядчиком строительства здания кондитерской фабрики на ул. Борцов революции, 8а. С первых же вопросов я заметил предвзятость следователя, он просто подводил меня к тому, что было ему нужно. Адвокат сразу же порекомендовал мне уйти на 51-ю статью УК РФ — отказ от дачи показаний, нам стало ясно: здесь все уже «заряжено».

В изолятор меня в наручниках повезли сотрудники ГУФСИН. Уже тогда появилось ощущение, что выберусь я оттуда не скоро. И правда, вышел я только через 256 дней.

Все происходило очень быстро. На следующий день, в 10 часов утра я был в Ленинском суде. Судья Старкова ни во что не стала вникать, сходу заключила меня на период следствия под арест на первые два месяца.

— Чем руководствовалась судья при принятии этого решения?

— В суде были зачитаны показания двух свидетей — Александра Лозовского, моего бывшего друга, партнера и экс-начальника охраны Василия Бушуева — подхалима — оруженосца Лозовского. Из их показаний следовало, что я в свое время специально создал компанию «РегТайм» для отмывки НДС в размере 3,7 млн рублей. Самое интересное, что в конце своих показаний они указали, что Эдуард Каравацкий имеет массу знакомых в правоохранительных органах и криминальных структурах, поэтому мы боимся за свою жизнь, за жизнь своих близких и просим его изолировать. Они добились своего — подвели меня под обвинения в мошенничестве с одновременной угрозой жизни и здоровью.

— Каковы претензии вашего экс-партнера по бизнесу?

— Зависть и желание денег. К тому же всегда, когда расстаешься с бывшими партнерами, их ожидания оказываются завышены. В 2009 году Лозовский выходил из бизнеса и получил оплату в два раза превышающую ту, что получили остальные акционеры. Но этого ему показалось мало.

— Что было после суда?

— Меня перевезли в пермское СИЗО, тюрьму, или как еще называют «пермский централ». Первая моя камера была номер 40. Существуют система мифов о том, как правильно заходить в камеру, есть масса страшных историй, связанных с тем, что их герои себя неправильно повели и потом горько поплатились. Но это все мифы про малолетнюю тюрьму. В Сизо же большей частью находятся нормальные люди. И это огромный минус нашей правоохранительной системы.

— Как вы «заходили» в камеру?

— Нормально. Стыдно за себя потом не было. Первый вопрос, который мне задали, когда я сел за стол был традиционный — Кто ты, что ты, по какой статье сидишь? Потом спросили, кого я знаю из авторитетов. Я ответил, что знаю многих, но говорить об этих людях не буду, потому что за себя могу ответить и сам. Это была чистая проверка — каждый человек сначала должен за себя говорить сам. Но мне было легче. Я попал не к бывалым уголовникам, а к первоходам, которые в тюрьму попали в первый раз. Лишь главный — «смотрящий» — был ранее судим. Но и он был человек с большой буквы. Он сразу понял, кто я. Поэтому мой статус даже с ним был на равных. Уже через 15 минут у нас сложились дружеские отношения. А когда вечером в камеру стали возвращаться отзывы с тюрьмы, то сокамерники зауважали меня еще больше.

— Почему?

— В тюрьме есть традиция — когда ты заходишь в камеру, по централу должна пройти «курсовка» — это информация, суть которой можно выразить одной фразой: «На порог нашей священной хаты заехал Каравацкий Эдуард Станиславович...». Есть в этом оповещении и воспитательный момент — если ты что-то ранее в жизни сделал не так, обидел или обманул кого-то, о тебе сразу узнают, придут и накажут. Как оказалось, много уважаемых и обычных в тюрьме людей меня знали, мне писали записки, начали отправлять простыни, зубные щетки, пасты, крестики. Начались звонки также и с воли. Я давно к себе не испытывал такого уважения и заботы. Это было приятно.

— Как прошли первые месяцы заключения?

— Я четыре раза переезжал из одной камеры в другую. Во второй камере я просидел 10 дней один. С воли приходила информация о том, что план моего экс-компаньона срабатывает. Разного рода «шакалы» пытались, пока я в тюрьме, захватить мой бизнес, выкупить за бесценок у Сбербанка мое здание на ул. Борцов революции, а также все мое личное имущество. Но добрые люди не позволили этому плану сработать. Фабрика, имущество, которое находилось под залогом, остались за мной.

Кредит на какую сумму вы брали в Сбербанке?

— На момент посадки задолженность банку оставалось около 44 млн рублей. Стоимость же самого здания на тот момент составляла приблизительно 200 млн, объект был оформлен на мою компанию, где я ее единственный собственник. В обмен на погашение банковского кредита в 30 и 13, 4 млн рублей, эти рейдеры пытались оформить на себя залог — здание стоимостью в 200 млн. Расчет был отнять мою недвижимость, покая сижу в тюрьме. Еще один, классический сценарий отъема денег — это предложение освободить меня из заключения за 4 млн рублей, а за 7 млн и вовсе закрыть дело. Эти предложения ко мне стали поступать на второй день моего пребывангия в тюрьме. Эти предложения продолжали поступать до последних дней заключения.

Расчет был построен на то, что я после сладкой жизни испугаюсь тюрьмы, дам приказ на волю, чтобы вымогателям передали деньги, которые «попилятся» между моим другом Лозовским, Бушуевым и коррумпированными сотрудниками полиции.

Впоследствие, каждый раз, когда в моем разговоре со знающими людьми всплывало упоминание «отдела по налоговым преступлениям», они начинали понимающе улыбаться. Не один раз я слышал фразу в свой адрес от других следователей и адвокатов «Эдуард, ты не первый». У ОНП практически каждое дело заказное. К ним приходят люди со словами — давайте посадим моего друга, партнера, а схему я расскажу. Это регулярная практика законного рэкета — беспредел в организованной форме, как его описывал Макиавелли. В 90-е были гангстеры и крыши, которые разводили людей, как лохов, здесь то же самое, но в форме правоохранительных органов. Звезды на погонах носят люди, которые надели форму и приняли лик государственного мужа для того, чтобы просто заниматься изощренным рэкетом. Это очень грустно. Это убивает у людей веру в добро и справедливость.

— Какие у вас доказательства того, что дело, возбужденное против вас — заказное?

— Во-первых, мы два года не виделись со свидетелями, а значит, они никак не могли утверждать, что им угрожали, а значит, на момент ведения следствия я должен был быть находиться на свободе.

Во-вторых, НДС возмещался законно, компания «РегТайм» действительно вела строительство на объекте, а не была «пустышкой» — это позволило бы свести этот спор в рамки отношений «предприниматель — налоговая инспекция» и выпустить меня из СИЗО. Но так как «заказчики» писали, что компания изначально создавалась для мошенничества, то уголовное дело умышленно не переводили в ранг предпринимательской деятельности. Ведь в этом случае, я должен был быть дома, а не в тюрьме. Это точно никак не входило в планы заказчиков и следствия. Из задача была запугать, подавить меня и заставить заплатить взятки. 8,5 месяцев меня ни судьи, ни следователи «не слышали».

И на последний, четвертый суд, 14 декабря, я шел уже просто как на бойню. Ожидания были таковы: в четвертый раз прочитают показания свидетелей по бумажке, чтобы в очередной раз показать мне, как врут мои близкие люди, которые работали с тобой не один год. Адвокаты, прочитав показания свидетелей, меня сразу подготовили — если дадут условно, будет очень хорошо, а так жди до пяти лет минимум.

Но первое, что меня удивило — то, что судья Баксанова начала задавать свидетелям правильные вопросы. Это позволило ей тут же понять, как же все было на самом деле, что «заказчиком» всего этого наговора был не кто иной, а Лозовский и Бушуев. Это вернуло мне веру в жизнь.

Судья начала допрашивать всех свидетелей с желанием найти истину. Она внимательно ознакомилась с делом и поняла, что оно выглядит однобоко. И тут же свидетели начали делать заявления, суть которых сводилась к следующему — «я этого не говорил, все было не так, следователь на меня давил, перепечатывал мои показания, вносил свой смысл и долго держал на допросе». За 2 недели дело развалилось на глазах. Судья пришла к выводу, что мошеннического умысла в моих действиях нет и постановила возвратить дело на доследование прокурору Ленинского района для устранения допущенных нарушений.

— Меня освободили в зале суда.

— Что вы сделали в первую очередь после освобождения из СИЗО?

— Поехал к жене, к ребенку. А вечером вернулся обратно к тюремному забору и прокричал сокамерникам в окно: «Ребята, верьте в чудо, оно есть!» Они услышали меня. Они верили в чудо даже больше, чем я. Спасибо им! В ответ они прокричали, что желают мне всего доброго. Впоследствии еще один сокамерник вышел из тюрьмы чудесным образом и тут же меня поблагодарил.

Я все еще считаю, что 26 декабря 2011 года со мной произошло чудо. Такие заключенные, как я обычно платят. Практически всегда. Даже небогатые люди заносят. Но я не заплатил ни копейки. Спасибо Господу! Спасибо Любимой! Огромная признательность судье Баксановой! Это чудо совершила она!

— Что будете делать теперь?

— Сейчас с адвокатами я во всем разбираюсь. В тюрьме такой возможности не дают. Вопрос возмещения НДС пока остался. Надо перевести его из судебной плоскости в формат работы с налоговой инспекцией. Все доказательства того, что НДС возмещался законно у меня есть.

— Как события будут развиваться в будущем?

— Явно следователи и «мой друг» на этом не успокоятся. Это их большой промах. В суде следователям было доказано, что они проявляли излишнюю заинтересованность и подтасовку в этом деле. Было бы очень хорошо, если бы меня оставили в покое. Тем не менее, не скажу, что восемь с половиной месяцев в тюрьме были для меня бесполезно потеряны. Опыт бесценный.

— В каком состоянии сейчас находится ваш бизнес?

— Затыкаю дыры, решаю вопросы с банками, чтобы сохранить остатки кондитерского и строительного бизнеса. Здание фабрики и некоторое имущество выставлено на торги. Пока меня не было, цена за здание снизилась до 138 млн рублей.

Если бы я не сидел в СИЗО, смог бы остановить часть процессов, которые сейчас уже необратимы. Я бы проводил переговоры, реструктуризировал бы бизнес. Когда ты в тюрьме, с твоим бизнесом разного рода негодяи могут сделать все что угодно. В этом и суть их планов.

— Сейчас чем планируете заняться?

— Продать здание фабрики, покупатели уже есть. Потом посмотрим.

— Бизнесмены какого уровня могут стать фигурантами сфабрикованных уголовных дел?

— Дорога в тюрьму прокладывается не только деньгами, хотя и ими тоже. Но все-таки в большей степени твоей самостоятельностью. Когда ты начинаешь самостоятельно мыслить, становишься успешным, ты превращаешься в элемент, который не нужен государственной системе. К тому же у тебя появляется масса завистников, которые всячески встраиваются в гнилую систему, а ты почему то нет. Так было, есть и будет. Я к этому был всегда морально готов. Это помогло.

От предательства, от наговора невозможно защититься. Это удар в спину. Здесь помогает только Бог, сильная любовь близких и добрые люди на горестном пути. Они формируют твою защиту от того, от чего защититься невозможно.

Поэтому даже те, кто пытаются защитить себя вступлением в какую-либо команду, никак не защищены. Надо понимать, что если ты сегодня работаешь в рамках командной идеи, а завтра вдруг отступишь от этой идеи, будь готов, что тебя твои же люди предадут.

Нужно всегда жить по своим принципам и никогда, как бы тяжело и страшно не было, им не изменять. Наши принципы, наши ценности нас и спасут. В них мы живем вечно и все вокруг нас рано или поздно нам поможет. Поэтому не нужно бояться даже тюрьмы. Там такие же люди. Там даже есть охранники — люди. Проверено.

"