Posted 25 июля 2017,, 03:33

Published 25 июля 2017,, 03:33

Modified 2 марта 2023,, 15:28

Updated 2 марта 2023,, 15:28

«Законы неадекватны, но адекватны люди». Изнанка бизнеса: владелец стоматологической клиники

25 июля 2017, 03:33
Татьяна Зырянова
Вместе со всей страной им пришлось пройти через «крышевание» и бандитов, через кредиты под бешеные проценты и неадекватные проверки. Они точно знают, почему у пермяков плохие зубы. Есть у них, стоматологов, и свои секреты. Обо всем поговорили с владельцем стоматологической клиники.

— Как давно вы открыли свой кабинет? Насколько это было сложно тогда? И насколько это сложно сделать сейчас?

— Я начал практику в конце 1990-х годов. В то время открыть бизнес, с одной стороны, было проще, с другой стороны, сложнее. Требовалось меньше бумаг, проще были процедуры лицензирования, регистрации, сертификации.

Сложности возникали с покупкой качественного оборудования (его не было на отечественном рынке), с поиском помещения (не был развит рынок коммерческой недвижимости). В полуподвальных помещениях открывались кабинеты, сейчас такое и в голову не придет. Имел место быть рэкет, так называемое «крышевание».

— Вы прошли через эту историю? Ведь конец 1990-х годов — вроде, уже все закончилось.

— Нет, еще продолжалось. Мне помогли пациенты, у которых были возможности. Разные уровни же есть, есть самый низ, которые приходят и начинают… Ну и есть верх, люди оттуда помогают решить эти проблемы.

Много всего было. В конце 1990-х приходилось лечить бесплатно и сотрудников Роспотребнадзора, и милиционеров, и бандитов. Причем они все друг друга знали.

2005 год стал переломным, и период с 2005 по 2007 годы — это было лучшее время для ведения бизнеса, потому что ушел криминал, выросли темпы строительства, началось кредитование.

А в самом начале пути я брал кредиты у каких-то знакомых, под большие проценты. Сейчас все законно, все официально, как во всем цивилизованном мире. Сейчас, чтобы открыть дело, нужен первоначальный капитал и желание.

— Насколько большой первоначальный капитал нужен, чтобы открыть стоматологический кабинет?
— Все будет зависеть от того, какое оборудование, какие материалы. После девальвации рубля компании из Китая и Кореи стали очень активны на нашем рынке. Их оборудование дешевле. Но мы в этом сегменте не работаем. Так вот открытие кабинета с китайским оборудованием может стоить миллион рублей, например. У нас оборудование финское, одна установка 1,2 млн рублей стоит, еще одна 700 тыс. рублей, аренда 100 тыс. рублей в месяц. Все вместе, чтобы открыть такой кабинет, нужно примерно 5 млн рублей.

— В муниципальных больницах завезут дорогое оборудование, а обслуживать его некому, настраивать, ремонтировать…

— Проблема с инженерными кадрами у нас есть. Хотя крупные сети уже выстроили систему работы (Москва-Санкт-Петербург-Екатеринбург-Пермь), присылают своих специалистов, умеющих обращаться с оборудованием.

— Почему вы арендуете, а не выкупили помещение?
— Лицензионный комитет диктует определенные требования к помещениям. Есть СанПин, по нему необходимо в среднем 56 кв. м. на 2 кресла. Нам нужно не менее 100 кв.м, в центре это 100 тыс. рублей за кв.м, значит, 10 млн рублей. В «Астре» площади 120 тыс. рублей за кв.м, 100 кв.м — 12 млн рублей. Для нас нереально за такие деньги купить помещение, это крупная сумма. У нас должна быть вода, вентиляция, требований очень много. Подешевела, может быть, неликвидная недвижимость, а ликвидная даже выросла в цене.

— В сфере стоматологии в чем мы лучше/хуже городов-соседей?

— Если сравнивать с Екатеринбургом, Пермь более провинциальная. В 1990-е годы мы были на одном уровне, к тому же у них не было стоматологического факультета, а у нас был. И в то время из Екатеринбурга приезжали к нам учиться. Потом мы стали более провинциальны, стали отставать в плане оборудования, технологий.

— Почему?
— Думаю, что отчасти причина в действиях нашего правительства, они не пускали никого, рынки были закрытые, ИКЕА не смогла зайти, это же показательно.

Но у нас есть свои серьезные плюсы. В Перми нет огромной разницы в ценах у бюджетных и частных клиник. В Екатеринбурге этот разрыв огромен, в Москве еще выше. Там остро чувствуется разница между государственной клиникой и частной. В Перми средний, но крепкий, хороший, уровень везде.

За счет нашего медуниверситета поддерживается этот уровень. Хотя материально-техническое оснащение пермского медуниверситета проигрывает тому же Екатеринбургу, кадры лучше пермские, и в Екатеринбурге любят учиться у пермяков, и нанимать пермяков на работу.

Наши студенты выигрывают олимпиады, и как-то более ответственны, и учатся лучше. Я спросил, почему так? Говорят, там выше уровень коррупции, занятия проходят не так насыщенно и интересно, у нас школа сильнее, мы же по старинке муштруем, объясняем, добиваемся результатов.

Сами студенты классные. Был провал, не скрою, 2010–2011 годы, наверное. Совсем низкий уровень знаний. Сейчас — высокий уровень, сильные, интересные студенты.

— Уедут, значит, в столицу, за границу…

— Нет. Мой коллега из Берлина просил найти ему специалистов, в Германии мощный кадровый провал, немцы сами не хотят учиться, долго, дорого, сложно, есть много других специальностей, где не надо столько усилий. Я спросил у студентов, кто хочет поехать в Берлин? Никто.

Вот так. Год был удачный, 2014–2015 годы, патриотический подъем, Олимпиада, были программы по обмену, эти студенты везде уже ездили (Швейцария, Кипр, Малазия, Хорватия, Чехия). Для них уехать в Берлин не было чем-то сверхъестественным

— Почему? Даже не верится.

— Это совсем другое поколение. Им хорошо здесь. Они более расчетливые, понимают, что там надо будет подтверждать свои дипломы, а здесь с теми дипломами тоже не возьмут, тоже надо переучиваться, а это все деньги. Да и в социальном плане сложнее.

Я сам не жалею, что не уехал в 90-е годы. Я здесь единица общества, а там буду на краю. Сейчас мощная русофобия в Берлине, в некоторых местах лучше на русском не говорить, они уже начинают заявлять, что это американцы выиграли войну, а русские ни при чем.

Я встречаюсь сейчас с теми, кто уехал, ну да, комфортно, бытовые условия прекрасны. Но работы очень много, с утра до вечера работают люди, кроме работы не видят ничего. В Англии декрет — 3 месяца, а потом ребенка — куда хочешь.

Я общался со знакомым немцем, он говорит, что русские счастливее, они умеют радоваться простым вещам, хорошему стейку, например. Там сплошные рамки, ограничения, ты должен иметь такой-то вид, дресс-код, такую-то машину, и работать-работать.

Быть свободными могут только звезды. А если ты в компании какой-то, то тебе скажут, что говорить, как улыбаться, как одеваться.

— В общем, не уедут наши будущие и настоящие стоматологи, с кадрами у нас нет проблем.

— Это так. Была проблема со средним медицинским персоналом, очень серьезная, сейчас нет такой остроты, так как сокращения идут в области, и едут оттуда в Пермь.

— Как часто проходят проверки? На ваш взгляд, какие проверки, какие требования объективно нужны, какие нет?
— Напишите об этом, пожалуйста. Некоторые требования совершенно неадекваты. К счастью, люди адекватны. Они все равно должны найти, к чему придраться, иначе и им несладко придется. Такая система не мотивирована на действия и жизнь в логике. Законы ужасные.

Например, ужесточили требования к регистрации оборудования, сократили сроки. У нас есть оборудование, оно прекрасно работает, и лет 15 ему работать точно, но регистрация его сокращена до 3–5 лет, все, до свидания. Почему? В Европе не надо никаких добавочных сертификатов для оборудования.

Проблема с анестетиками была, весь мир пользовался, мы пользовались, очень хорошие обезболивающие препараты, раз, и запретили их. Почему?

Мы обязаны заключить договор со специализированной организацией на стирку халатов. Но никто не берет три халата! Законодательство должно быть четким, понятным, адекватным, требования в зависимости от размеров предприятия должны быть дифференцированы. А у нас все одинаково.

Я за сортировку мусора, закон нужен. Но смысл нам сортировать, платить большие деньги, если их все вместе везут на один полигон, эти отходы?
Западные специалисты смеются, а девушки средства гигиены после менструаций тоже сдают этим компаниям? Тем более, что у нас сейчас такие системы, что крови нет в принципе. Но нет, учеба, какие-то тетради контроля, деньги.

Раньше все было проще — все отходы замачивались в дезинфицирующем растворе, и в этом виде все сдавалось. Я считаю, что так правильно, логично.

Я считаю, что проверять надо государственные учреждения. В Европе частные компании не проверяют. У нас, мне кажется, частные проверяют чаще, чем бюджетные.

Некоторые требования просто из ряда вон. Например, нужно повесить знак «Курение запрещено» на двери кабинета и на двери туалета, это страшные, корявые знаки. У нас никто не курит в клинике, и вообще, как тут можно курить? Но надо повесить, штраф 10 тыс рублей. К тому же эти знаки продают правильные и неправильные, конечно, мы купили неправильный, сигарета должна быть вниз, а не вверх.

— И смешно, и не очень…

— Да. Мы же платим налоги, поэтому, я считаю, к нам должны прийти специалисты проверяющих структур и сказать четко: вы должны это и это сделать, и обязательно объяснить, почему. Я должен понимать, для чего я это делаю. Безопасность? Хорошо. Не просто прихоть, а смысл какой-то должен быть. И если нет никаких проблем в течение долгого периода, то может, и не проверять постоянно?

В Европе лицензируют врача, и куда бы он не переезжал, у него есть лицензия, у нас лицензируют помещение и сертифицируют врача.

— Насколько сложно получить лицензию и сертификат?
— Сейчас система госуслуг стала более прозрачна. Хотя вот проблема с сертифицированием возникла. Я когда заканчивал медакадемию, требования были одни, необязательна была интернатура. Сейчас требования изменились, и я не мог работать, потому что нет интернатуры. Закон имеет обратную силу, удивительно. В конце концов подтвердили, что могу работать

Или приняли закон, по которому каждый главврач должен проучиться на базе минздрава, пройти курсы, которые стоят примерно 50 тыс. рублей. А нас было трое человек, кем тут управлять?

Взяток и откатов давать не приходилось, мы же не работаем с чиновниками и бюджетом. Упаси, Боже, зачем это надо. Я работаю с интересными пациентами, стараюсь помочь, развиваюсь.

— Это миссия такая?

— Она меняется с годами, но неизменно одно: чтобы в нашем городе были передовые, мировые технологии, чтобы мы были на высоком уровне, чтобы наши услуги были комфортны для пациента. В одной системе ценностей набираем кадры, у нас коллектив единомышленников.

Я сейчас за коллегиальность. Когда несколько специалистов принимают решение. В споре рождается истина.

Пациентов много тех, кто годами ходит только к нам, есть клиники, которые заинтересованы в первичных пациентах, но у нас больше вторичных, ходят семьями.

— За все время работы были судебные иски, конфликты?
— Не было, к счастью, исков. Недопонимание возникало с определенными категориями пациентов.

Мы стараемся выдать пациенту три варианта: дорогой, средний, дешевый, объяснить, что и чем отличается.

— Уникальные медицинские случаи?

— Сверхкомплектные зубы были. Пациент ко мне ребенком пришел, я тогда сделал снимок, очень удивился. Потом у пациента начались гормональные перестройки, пошли зубы все разом, пришлось удалять. Действительно, уникальный случай.

— Расскажите о перспективах развития отрасли, науки, вашей компании.
— Сложно. Мы же все перфекционисты, к тому же в мире идет переход на новый технологический уклад.
Будущее — за тканевой регенерацией. Россия не на последнем месте в этом направлении. Мы должны заставить ткани восстановиться, например, существует молекулярная самосборка. Эмаль — это кристаллы, гидроксиопатиты, их можно заставить самоорганизовываться, как и любую ткань. В нашей практике мы уже используем материал биодентин, который помогает натуральному дентину зуба восстановиться.

— Что за балловая система, система НМО, непрерывного медицинского образования?

— Государство сейчас строит новую балловую систему, в Европе она давным давно. Смысл в том, что каждое обучение дает определенное количество баллов, и только набрав нужное количество баллов, можно подтвердить свой сертификат врача.

Для меня не проблема, а вот для сельских специалистов, которым дорого выехать куда-то, а курсы стоят 30–50 тыс. рублей, плюс проживание, перелет, публикации в дорогих журналах. Опять разница не учтена.

— Насколько развито направление, связанное с установкой имплантов, модных сейчас виниров?

— Как раз сейчас лицензируем хирургию. Каждое направление — это отдельная лицензия, отдельный кабинет. Популярность виниров выросла, потому что появился новый материал, диоксид лития, это пресс керамика, стеклокерамика. Толщина — доли миллиметра, поэтому работаем под увеличением, либо в бинокулярах, либо под микроскопом. Виниры предполагают не очень сильную обточку зуба, поэтому популярны.

В современном мире из-за высокого уровня стресса эмаль зуба несет повышенную нагрузку, в результате быстрее истончается, и иногда мы наклеиваем виниры без обработки зуба, сверху. Цена в среднем за зуб 16 тыс. рублей.

— Как скоро отобьются вложения в лицензирование хирургии?

— Стоматология, если ты имеешь квалификацию, навыки, прибыльна. Только очень затратна, поэтому суперприбыли не будет.

— Почему у пермяков плохие зубы?

— В нашем регионе распространенность кариеса высокая, причины: недостаточное качество питьевой воды, в рационе много углеводов, высокий уровень стресса, отсутствие культуры гигиены, ухода за собой и своим здровьем.

Страна с низким уровнем кариеса — это Скандинавия, хорошие продукты, хороший воздух, баланс работы и отдыха.

Но в целом Пермь — хороший город, и уровень стоматологии у нас хороший. Много интересных людей, разных, какую замечательную зону сделали за «Триумфом». Чтобы послушать оркестр под руководством Теодора Курентзиса к нам из Лондона едут. Дорого, конечно, но мы тоже стараемся ходить. Я в последнее время влюблен в свой город. А зубы вылечим.

В качестве иллюстраций в тексте использованы кадры из м/ф «Фиксики», «Маша и медведь», «Болек и Лёлек»

"