Posted 2 июля 2013,, 03:00

Published 2 июля 2013,, 03:00

Modified 2 марта 2023,, 17:59

Updated 2 марта 2023,, 17:59

Антон Брусов: Позвонил отец и сказал – сынок, плохо, что тебя не убили

2 июля 2013, 03:00
Бракоразводный процесс редко обходится без нервотрепки. Но когда на кону десятки миллионов рублей, раздел семейного бизнеса превращается в провинциальный боевик.

Эта история о разделе семейного бизнеса. Предмет спора — активы семьи, которые измеряются десятками миллионов рублей. Отец семейства, Александр Брусов после двадцати восьми лет брака решил развестись с супругой, пообещав не оставить ей ни копейки. Так говорит его сын, Антон Брусов и добавляет: «если мы откажемся выполнять условия отца, нас могут ожидать любые последствия».

Бракоразводный процесс в семье Брусовых начался 18 апреля 2013 года, когда жена, Валентина Брусова, подала исковое заявление в суд о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества. По словам Антона, отец ушел к другой женщине Ирине, с которой находился в длительной связи. Антон утверждает, что сын Ирины Алексей Велегжанин, сегодня помогает отцу «выбивать» деньги.

Подробности семейной драмы в этой истории для нас не так важны, как избирательное поведение органов правопорядка. Каждая из сторон обращалась за помощью как в полицию, так и в прокуратуру. Отец с заявлением о пропаже важных документов, сын с заявлением об избиении. Из объяснений Антона следует: его заявления полиция игнорирует.

— Антон, расскажи, почему ваша семья не может поделить имущество?

— Сначала я должен рассказать пару слов о папе. Брусов Александр Дмитриевич, неприметный бизнесмен. Занимается в основном недвижимостью. Получил известность в городских кругах благодаря хитрым манипуляциями с недвижимостью и землей. Всестороннюю поддержку бизнесмену оказывал и оказывает его компаньон и давний друг из 90-х — экс-депутат Законодательного собрания Пермского края Владимир Гребенюк (депутат Законодательного собрания Пермского края I созыва 2006 — 2011). В свое время два закадычных друга организовали фирму «Эвис» и пытались зарабатывать быстрые деньги на всем.

Благодаря своим знаниям в области права, подвязкам в правительстве края и города, инсайдерской информации, папе удалось с 2008 по 2010 годы заработать значительные финансовые средства. Используя лазейки в законодательстве, скупал объекты, которые стоят миллионы рублей.

К началу этого года нашей семье удалось приобрести в собственность несколько «вкусных» объектов недвижимости в центре города, которую сдаем в аренду, земельные участки и внушительную денежную подушку, которая должна была стать для моих родителей заслуженной пенсией на старости лет.

Эти активы мы сейчас и делим.

— Каким образом депутат заксобрания помогал зарабатывать эти деньги?

— В 90-е отец занялся бизнесом, сомнительными операциями с сахаром, нефтью, землей, пережил бандитские разборки и убийства друзей. В какой-то момент он сошелся с Владимиром Гребенюком. Отец увидел в нем потенциал и профинансировал его избирательную компанию. Потому что помимо огромного количества «депутатских» льгот, он получает практически безграничный доступ к информации, которую людям «обычным» не получить. Помимо всего прочего с таким «покровителем», как полагал отец, можно было и в муниципальных торгах успешно поучаствовать.

— Почему начался бракоразводный процесс?

— 2012 году отец перестал скрывать свои отношения на стороне. Постоянные ссоры, скандалы, выяснения отношений, домашнее насилие со стороны отца. Дальше все происходило как в мелодраматическом сериале на одном из центральных каналов. Муж, миллионер со своей любовницей, вынашивают коварные планы, как избавиться от законной супруги, и оставить ее ни с чем.

Решение было найдено в духе тех самых сериалов — упечь жену в психиатрическую клинику, заколоть сильнейшими успокоительными и стимуляторами, чтобы навсегда ее там упрятать, признав ее недееспособной. Моя мама остро реагировала на разрыв с отцом. Вопрос о разводе витал в воздухе. Врачи прописали ей с десяток препаратов с труднопроизносимыми названиями. Кто бы мог тогда подумать, что на тот момент люди, давшие клятву Гиппократа, действовали в интересах отца, а препараты не лечили, а лишь усугубляли ситуацию с маминым здоровьем.

Я много раз наблюдал, как под воздействием этих препаратов она замыкалась в себе, сутками не ела и смотрела в одну точку, ни на что не реагируя. За три месяца она сильно потеряла в весе. Сейчас он не превышает 39 кг. Страшное зрелище. А в апреле «заботливый» отец предложил положить маму в стационар под наблюдение «опытных» врачей. Я отказался и тайно вывез мать из города.

— Что было потом?

— 17 апреля отец вышел на связь и заявил, что хочет развестись с матерью и не видит смысла оставлять ей деньги и имущество. Я посоветовал матери не ждать, когда отец реализует свои угрозы в жизнь, а искать справедливости и защищать свои права в суде. 18 апреля мы отправились в Дзержинский районный суд и подали исковое заявление на расторжение брака и на раздел совместно нажитого имущества.

Нам удалось оперативно наложить арест, в качестве обеспечительной меры по иску, на недвижимость, которая составляла совместно нажитое имущество моих родителей в период брака. Интересные события происходили, когда мы вместе с судебными приставами явились в офис нашего банка, где отец хранил в ячейке семейные сбережения. Глава отделения при поддержке работников службы безопасности чинил всяческие препятствия и не допускал судебных приставов к ячейке для описи содержимого. Разгорался настоящий скандал. Под этот шум, пока мы пытались пробиться к ячейке, отец уже опустошил ее и вывез накопления в неизвестном направлении. В актах приставов в результате написали: «Ячейка вскрыта. Содержимое отсутствует. Ячейка пуста». Сейчас я понимаю, что имел ввиду отец, когда говорил что он VIP-клиент, и ему все двери открыты.

— Почему вы решили обратиться в суд?

— На тот момент отец был крайне убедителен в своих угрозах, и мы опасались, что все накопления просто уйдут в неизвестном направлении. Я хоть и не практикующий юрист, но могу с ходу описать с десяток схем, как можно оставить супругу ни с чем. Конечно, кто-то возразит, скажет, что сделки можно признать недействительными, оспорить в суде. Но на практике все не так просто. Такой сценарий был вполне реален. Арест недвижимости и счетов казался лучшим решением на тот момент, как обезопасить себя.

После того как мы обратились в суд, в ночь с 18 на 19 апреля нам поступали звонки с разных номеров с угрозами. Опасаясь за свою жизнь и здоровье, мы уехали в Екатеринбург. Наняли адвоката и стали формировать доказательную базу, начали готовиться к судебному процессу.

После этого мы жили на два города, но отец умудрялся вылавливал мать. Их разговоры заканчивались побоями последней. Моя мать прощала бы ему все это, но я стоял на том, что не стоит этого делать и инициировал подачу заявлений в полицию и суды, с целью привлечь отца к ответственности.

Он пытался получить от матери согласие на раздел имущества, согласно мировому соглашению, предложенному его адвокатами. Стоит ли говорить о том, что по мировому соглашению он в значительной степени ущемлял имущественные интересы матери. Когда аргументы заканчивались, то в ход шли кулаки.

Спустя какое-то время, когда в ответ на побои мы ответили заявлениями в полицию, он нашел более тонкие инструменты для манипулирования. Старый друг, Владимир Гребенюк, здесь пригодился как никогда лучше. Нам поступили угрозы, представить в ходе или по окончании судебного процесса документы, подтверждающие многомиллионные долги нашей семьи.

— Зачем?

— Логика законодателя следующая: долговые обязательства в некоторых случаях делятся между супругами поровну. Долги обещают настолько крупные, что чтобы отдать их, нам придется продать несколько объектов недвижимости, которые мы получим по окончании бракоразводного процесса.

Антон предоставил аудиозапись разговора с отцом, в которой он заявляет, что «долги лягут на вас"…

— Последним ударным аргументом отца остается угроза физической расправы и смерти. С этой целью он привлек сына своей любовницы, Алексея Велегжанина, и его компанию. Юноша из неблагополучного района с дурной репутацией привык решать все свои проблемы бандитскими разборками и драками. Будучи лицом заинтересованным, он часто помогал «дяде Саше» в решении его проблем. Отец, в свое время, с гордостью отзывался о нем, ставил в пример и рассказывал за ужином байки о том, как удачно на «стрелке» его прикрыла «сотня спортивных ребят с битами в руках».

Алексей регулярно названивал моей матери и в нецензурной форме требовал «не дергаться», а по-тихому решить вопрос и подписать наконец-то все документы. Мы обращались за помощью в правоохранительные органы и по этим фактам, благо все фиксировалось на диктофон.

14 июня Алексей решил уже лично объяснить «непонятливой» даме, что дело не терпит и требует скоро разрешения. Нас подстерегли и напали возле Мирового суда на Подлесной 13.

— К такому повороту событий я, откровенно говоря, был не готов. Привыкший решать все вопросы в суде или за столом переговоров, я оказался не в состоянии что-либо противопоставить «реальному пацану» и что-то ему «обосновать». Дзюдоист, закаленный в регулярных уличных драках и пацанских разборках нанес мне несколько ударов в голову.

Все происходило очень быстро. После событий, которые зафиксированы на видео, я сел в машину. Салон был весь в крови. Голова кружилась, правый глаз ничего не видел. Алексей бил по кузову автомобиля, в окна и пытался выбить их. Слышались нецензурная брань и угрозы смерти. В какой-то момент я смог завести автомобиль и тронулся. Произошел удар. Сейчас мне трудно сказать я наехал на его автомобиль или он, пытаясь нас догнать.

— Я весь на нервах, перепутал передачу и ударил своей машиной его автомобиль. Он в бешенстве запрыгнул на капот моего авто, попытался выбить мне лобовое стекло. Я сделал рывок вперед, Алексей упал назад и, как позже выяснилось, повредил руку.

Уже к вечеру со мной связался отец, заявил, что против меня «шьют дело», что «не с тем связался», что «пытался убить Алексея», что «меня посадят".

Я не отстаю. Защищаюсь как могу. Прошел судебно медицинскую экспертизу, написал заявление в полицию, суд. Посмотрим, что из этого выйдет.

У отца теперь новый туз в рукаве. Говорит: «если вы не соглашаетесь на мои условия, я напрягаю против тебя свои контакты в Дзержинском отделении полиции, и мы против тебя заводим дело, якобы ты пытался убить парня, сломал ему руку, разбил машину».

Ранее, мне пришлось убедиться в его правоте и существовании «связей». Когда мы давали свои объяснения по инциденту с пропажей документов в апреле этого года, в УВД Дзержинского района на Подлесной, 47 ко мне подошел мужчина в кожанке, полукриминального вида.

— Ну че, — говорит, — соглашаться на условия папы будем?

— А кто вы такой? — спрашиваю.

— Если ты узнаешь кто такой, будет очень поздно.

— Что хотите?

— Дело завели по пропаже документов. Но если папа скажет, мы тебе хоть 105 (ст. 105 УК РФ, "убийство" - Properm.ru) прикрутим…да так, что родная бабушка будет против тебя свидетельствовать.

Только потом я выяснил, что это замначальника уголовного розыска Ленинского района Андрей Двинянинов. Казалось бы, рядовой случай с пропажей документов, а тут такие люди приезжают, замначальника УГРО, да еще другого района.

— О каких документах речь?

— Это правоустанавливающие документы на все наши активы — кадастровые планы на землю, технические паспорта, налоговые отчетности и т.д. Я могу лишь догадываться с какой целью эти документы были «украдены». В суде на отца работает пара «махровых» адвокатов, которые из кожи вон лезут, чтобы всеми правдами и неправдами обделить мать. Скорее всего будем ждать «левые» документы взамен «оригиналов». Глупости, конечно. Пойдем до конца. Любая бумажка восстанавливается. Времени лишь много уйдет.

— Что вы будете делать теперь?

— В рамках частного обвинения мы возбудили несколько уголовных дел, которые рассматриваются в мировом суде в отношении моего отца Александра Брусова и Алексея Велегжанина по ст. 116 УК РФ (побои), ст. 115 УК РФ (умышленное причинение легкого вреда здоровью). В полиции лежат наши заявления с просьбой возбудить уголовные дела по более «тяжким» статьям, а также привлечь обоих по ст. 119 УК РФ (угроза убийством).

Параллельно написал в следственный комитет, в прокуратуру, чтобы проследили за законностью действий полиции и принимаемых решений.

К сожалению, из всего объема подаваемых нами заявлений, ни одного не получила своего продолжения, «нет состава», «нет признаков». Удивляет, насколько быстро нам отвечают и отправляют «отписки». Работники правоохранительных органов отказываются рассматривать предоставляемые доказательства, банально опрашивать стороны. Все делает «заочно» и «по быстрому». Система устроена таким образом, что та же прокуратура отправляет наши заявления по подведомственности в тоже отделение, откуда днем ранее нам приходил отказ. Через пару дней получаем тот же отказ, но «расширенное издание с комментариями и дополнениями».

Вот и сейчас хоть и пишем, но больше для галочки, нежели ждем положительного результата. Отец неоднократно заявлял, что в Дзержинском районе у него все схвачено, вот и «футболят» нас уже на следующий день. Где искать правды, справедливости, помощи? Складывается, что только Дукалис стоит на страже закона и порядка. Но он в телевизоре, а за окном суровая реальность.

Если деньги все решают, то как было бы здорово, в отделении полиции знакомиться с прейскурантом цен, оплачивать в кассе, получать чеки за оказанные услуги по охране своих прав и свобод, свою безопасность и защиту себя, своих близких.

Сейчас мы живем в страхе, боимся расправы. В тот же вечер, когда было совершено нападение Алексея на нас, мне позвонил отец и сказал: «сынок, плохо, что тебя не убили. А то мама была бы более сговорчива».

Алексей вскоре выходит из больницы. И нам надо будет с ним встретиться, как говорит папа, «урегулировать вопросы».

— Каким образом?

— Так как я «повредил его авто», «причинил ему физическую боль», «оскорбил его чувства и чувства его мамы», я должен буду, со слов отца, выплатить ему некую финансовую компенсацию. Обычно, в таких случаях называют неподъемную сумму — например, несколько миллионов рублей, которую надо выплатить до 12.00 следующего дня. И если ты не выплатишь, тебя «размотают» в районе аэропорта.

Отец в свою очередь предлагает урегулировать вопрос так: Алексею мы должны передать один из объектов недвижимости после суда, либо денежный эквивалент. Это чистой воды наезд, гоп-стоп из 90-х. По факту у нас не останется ничего.

Отец понимает, что у нас нет связей в криминальных кругах, ФСБ, МВД и других структурах, скрывающих свое название в коротких, но звучных аббревиатурах, что мы обычные люди, мы не в состоянии защититься от «наездов». «В милиции все схвачено, нам никто не поможет». В условиях бездействия правоохранительных органов и бесполезности надзора со стороны прокуратуры и следственного комитета, мы решили обратиться в СМИ. Как правило, резонансные дела у нас принято решать. Жаль, что никто из родителей не является министром или звездой кино и телевидения, может быть, тогда прилетел бы начальник всех начальников на голубом вертолете, пригрозил бы всем пальцем и наши дела тронулись с мертвой точки.

Мы сейчас скрываемся, живем в Екатеринбурге. Нам постоянно звонят и угрожают. 14 июня инцидент произошел в 30 метрах от входа в мировой суд на Подлесной 13. Вокруг было много людей, но никто не остановился, не предложил помощи.

Никто из нас пока не в состоянии достучаться до тех, кто по роду своей деятельности обязан стоять на защите правды и справедливости, закона и граждан. То, что происходит на фоне драматических событий в моей семье — лишь очередной пример «инвалидности» всей системы.

Сейчас мы готовимся к следующему слушанию в суде, пишем письма, заявления, прошения в органы, ждем обещанный долговых расписок и «наезда» со стороны Алексея и его друзей.

Комментарий Александра Брусова: Как отец я считаю, что сын совершил преступление, после чего покинул место преступления, оставив человека без сознания. То, что вы в ютьюбе посмотрели, это только вырезки.
Совершив это преступление, он набрал мой номер телефона, я сказал, что подъеду через 15 минут, уезжать не надо. На месте преступления я увидел юношу, который лежал возле машины со сломанной рукой, ему сделали несколько уколов и увезли в 9 медсанчасть.
Сейчас будет возбуждено два уголовных дела по ст. 167 (умышленное уничтожение или повреждение имущества) и по ст. 112 (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью).
В этой ситуации я жалею о том, что при воспитании сына я не дал ему достаточно мужества, чтобы, совершив преступление, не бросить на месте беспомощного человека.
Теперь про сам бракоразводный процесс. Цинизм этого развода в чем заключается. 18 апреля было поздно заявление о бракоразводном процессе. Это было сделано для того, чтобы наложить арест на имущество и незаконно проникнуть в мою банковскую ячейку. Перед этим из квартиры были вынесены все правоустанавливающие документы, банковские договора, карточки, ключи. После этого был заблокирован мой сотовый телефон, поэтому сотрудники банка не могли мне позвонить и сообщить, что было решение суда вскрыть ячейку. Случайно зайдя в банк, я видел, что судебные приставы и супруга вскрывают ячейку. Никаких препятствий им я не чинил.
Вот эти денежные суммы ищутся для того, чтобы получить в собственность недвижимости больше, чем это возможно при разделе имущества поровну. Сейчас они носят документы в суд, показывают, что якобы где-то находятся мистические деньги. Чтобы недвижимость была поделена не 50 на 50, в соответствии с семейным законодательством, а чтобы им была дана возможность увеличить их долю за счет этих бумаг.
С моей стороны разделу имущества никаких препятствий нет. Какое решение суд вынесет, я его оспаривать не собираюсь.
Что касается «Оставить супругу ни с чем» – это полная глупость. Суд разделит имущество 50 на 50, они получат ровно половину. В этой ситуации проводить какие-то действия было бы крайне смешно. Оказывать давление на суд крайне глупо.
Сейчас проводятся провокационные акции по увеличению своей доли имущества при разводе и оказанию давления со всех сторон. Начиная со стороны родственников, правоохранительных органов, создать общественное мнение. Сейчас они пытаются оказать давление на суд, пишут жалобы.
Учитывая, что я с супругой проживаю уже 28 лет, чинить препятствия при разделе имущества я не имею никакого морального права.

"