Пермский джиппер о полярной экспедиции и романтике Севера: «Ямал — просто проходной двор»

Год назад пермский джиппер рассказал нам о путешествии пермяков в столицу Арктики — Диксон. Команда на трех внедорожниках прошла по асфальту, бетонкам, тундре, льду Енисея и зимникам Якутии более 12 тысяч километров. «Мы увидели мир таким, каким он был создан», — рассказал тогда Евгений Заичкин в интервью Properm.ru и поделился уверенностью, что Север непременно позовет его вновь.

Прошел год, и теперь за плечами Евгения еще одна экспедиция. На этот раз по Ямалу.

***

«В мыслях своих вы привыкли к тому, что название Территории, даже само решение попасть туда, служит гарантией приключений. Это страна мужчин, бородатых «по делу», а не велением моды, страна унтов, меховых костюмов, пург, собачьих упряжек, морозов, бешеных заработков, героизма — олицетворение жизни, которой вы, вполне вероятно, хотели бы жить, если бы не заела проклятая обыденка. Во всяком случае, вы мечтали об этом в юности»

Олег Куваев, Территория

***

— Мы выехали из Перми 22 февраля, а 21 марта я был уже дома. Опять спасибо директору — отпустил. Я ездил не на своей машине, после прошлогодней поездки в Диксона машина очень устала. В этом году я поехал штурманом, но не с пермяками. Пермская команда тоже прошла по этому маршруту, но все экипажи были уже укомплектованы. Я уже было попрощался с этим маршрутом на этот год, но меня позвали ребята из Москвы, одна из самых крутых экспедиционных команд на сегодня. Три машины, «Крузеры», были из Москвы, и один автомобиль — из Уфы. Вот ему-то и не хватало штурмана. Согласился моментально и не раздумывая.

Сборы, подготовка… Чтобы ехать на Ямал, нужно пограничное разрешение и разрешение на посещение заповедной зоны. Плюс сейчас Ямал — газовое сердце, там работают «Газпром» и «Новатек», много их ведомственных дорог, поэтому нужны разрешения и от них тоже. По отзывам внедорожных коллег из разных городах, газовики не всегда идут навстречу по части разрешения. Но московская команда умеет договариваться — все разрешения получили быстро. В итоге группа получила не только разрешение на проезд по дорогам газовиков, но и договоренности о встрече и размещении в Сабетте и Бованенково. 22 февраля мы все стартовали из Перми. Цель — полуостров Ямал, самая северная точка. А потом еще — переехать пролив Малыгина и попасть на остров Белый. Там находится полярная метеостанция, работают люди.

Три «Тойоты» и один «Патриот» — мне было удивительно, что машины подготовлены меньше, чем у нас в прошлогодней экспедиции на Диксон. Нет, с точки зрения автономности и проживания там все было идеально, но по проходимости… Колесики там были поменьше… (смеется — прим.ред.) Но в итоге я был приятно удивлен «Патриотом» — машина может! Есть предубеждения, что российский автопром это ерунда и для серьезных поездок не подходит. Но «Патриот» ни чем не уступал «Тойотам».

В этот раз для меня в новинку были прицепы — в них везли запас топлива. Много топлива! В каждой машине стояли дополнительные баки, заправлено было по 250 литров топлива. Московские «Тойоты» были дизельные, а вот «Патриот» из Уфы, естественно, бензиновый. Если с дизелем на Севере еще более-менее, солярку можно раздобыть, то бензина там нет в принципе. Только у ненцев, для снегоходов. Но они топливом вряд ли готовы делиться: бензин к ним заводится морем чуть ли не раз в год. На четыре машины было у нас три прицепа, в каждом прицепе по три бочки — по 600 литров топлива на каждом прицепе. Тасовали прицепы между машинами в зависимости от ситуации.

Сейчас вся жизнь на Ямале — месторождения и движение — на севере. На юге Ямала движения почти нет. Поэтому сложности начались сразу как только мы заехали на полуостров. Ездят там редко и в основном дикие дальнобойщики — туда топливо и продукты, обратно оленину. Встретили там одного такого: стоит совершенно один, на «Урале». У него в баке кончилась солярка, а из запасной бочки перекачать не может — перекачивающий насос сломался. Помогли парню.

Любому городскому жителю Ямал кажется несусветной глушью. Но по северным понятиям, это настолько освоенный регион, что места для романтики почти не остается. И «человек человеку друг» там уже не всегда работает. Мы с этим столкнулись через негативное отношение со стороны дальнобойщиков, которые из-за неумения и малого опыта езды по Северу движутся медленно, со сложностями и поэтому нервничают и вымещают свою злость. Они нас часто принимали за мажоров, которые на джипах-игрушках приехали поразвлечься. Было так, что нас сталкивали с колеи, не давали проехать, говорили, что мы портим им дорогу. Смешно: никакой джип дорогу для Камаза испортить не способен. Романтики Севера на Ямале не так много, как на Таймыре. Там, по дороге на Диксон, мы видели действительно дикий край, а здесь — «проходной двор» оказался. Но большинство, конечно, с позитивом и интересом относились.

По дороге в Сабетту мы заехали в ненецкий поселок Сейха. Были удивлены, что поселок живой, бойкий, не как Диксон. В Диксоне три четверти домов уже необитаемы, все полуразвалившееся, раньше там было 5000 жителей, а теперь 600… В оленеводческой Сейхе — современные дома, есть магазины, вертолетная площадка, сотовая связь, дети в школу ходят. В поселке много женщин и детей, а мужчины примерно в 100 километрах оленей пасут. Еще мы видели, как развозят «золотые дрова» — по программе поддержки малых народов из Архангельска морем в Сабетту доставляют дрова, потом трактора доставляют их по тундре в специальные места, чтобы ненцы их забирали.

Сама Сабетта производит впечатление: уже за 20 километров видно огни, буровые, горящие факела. Чувствуется, что подъезжаешь не к поселку, а к настоящему городу. Так и оказалось: там живут 15 000 вахтовиков, есть нефтебаза, местный аэропорт может принимать «Боинги», в день садятся 3–4 рейса из Уренгоя, Москвы и Уфы. Все чисто и красиво, но очень жестко в плане дисциплины. На въезде — КПП, и пока встречающие за нами не приехали, нас не пропускали. На въезде попросили сдать оружие в сейф (мы брали для отпугивания белых медведей), уведомили о сухом законе в поселке. Сразу рассказали, что «в районе строящегося порта гуляют три белых медведя, поэтому гуляйте аккуратнее». Белый медведь занесен в Красную книгу, стрелять по нему нельзя, но эти мишки порой ведут себя совсем беспардонно, когда приходят из тундры к «населёнке». Они бесстрашные и очень любопытные. Газовики наловчились их аккуратно бульдозерными ковшами отпихивать с территории. В Сабетте мы провели меньше суток. Поспали, поремонтировались, заправили наши баки и бочки и стартовали дальше.

От Сабетты доехали до буровой №53 — ее еще нет, она строится, это самая северная буровая. Там работали «дорожники» — они сделали зимник, завезли технику, начали ровнять площадку под буровую. У них мы оставили прицепы с соляркой, только с бензином для УАЗика взяли с собой. Дальше началось совсем бездорожье: целина, тундра, примерно 300 километров до полярной метеостанции на острове Белый. В конце первого дня подсчитали расход: дизельные Тойоты — 100 литров на 100 километров, бензиновый УАЗик — больше 150 литров. Тут мы сильно напряглись: если на полярке не окажется топлива, обратно не выберемся. Но все равно поехали.

Самая северная точка Ямала на материке — старый маяк, недействующий. Он поставлен еще со времен походов Малыгина и освоения северного побережья царской России. Когда готовился к этой экспедиции, много читал историю про освоение Севера. Нам сейчас на Север съездить, что в булочную сходить. Какие тогда были экспедиции и какие сейчас — несравнимо. Тогда люди на много лет уходили сюда, гибли сотнями, летом плыли, зимой на берегу сидели. Сейчас можно по спутнику позвонить и сказать: «Надоело: фуа-гра закончился, с белым медведем по соседству поругался, заберите меня отсюда».

После маяка Малыгина вышли на лед пролива и двинулись уже на остров Белый. Лед хороший был, ровный. В прошлом году на Енисее маялись по торосам, а тут их и не было. Решили посмотреть толщину льда: бурили-бурили, до воды не добрались. Метровый бур у нас был. До острова Белый легко добрались, за день всего, но нужно было еще и сам остров пересечь. Мы с юга подошли, а полярная метеостанция на самом севере острова.

Когда пересекали остров, на УАЗе начали спускать колеса. Снег набивается за обод, тает, потом замерзает, лед расширяется, и колеса начинают травить. Есть специальная конструкция дисков, чтоб снег не набивался, но на нашем «Патриоте» диски были простые. Каждые 15 минут пришлось выходить, топить снег и лед на дисках газовыми горелками. Начали от графика отставать, а в придачу в этой беготне мой пилот Алексей простудился. Ехать надо, с большим трудом ребята уговорили заболевшего Леху пустить меня за руль УАЗа. На чужой машине по бездорожью тяжеловато ехать. Сколько-то я проехал, но все же решили не мучить технику. Увидели огни полярки — до нее километра четыре оставалось — и спать легли. Утром лучше стало. И погода улучшилась, и Леха, накормленный с вечера кучей таблеток, проснулся бодрый и здоровый. На полярке нас уже встречали.

Из-за отставания от графика решили на метеостанции долго не гостить. Тем более, медведя увидели — вообще вся северная программа по впечатлениям выполнена (смеется — прим.ред.). Обратно поехали по своим же следам. С мыса Шайтанов до полярной станции с ветром и снегом мы ехали в ту строну 2,5 дня, обратно по своему следу и в хорошую погоду — около 10 часов. Погода на Севере значит очень много: можешь часами биться за пять километров, а на следующий день погода изменится, и легко проедешь 50 километров.

На материк вышли к утру следующего дня. Забрали прицепы у «дорожников», и стали выходить на западное побережье Ямала, чтобы замкнуть кольцо. До Бованенково мы ехали по не сложной дороге: зимник, колея. Но опять погода — видимость просто в «молоко», очень это вымотало.

Фото Евгения Заичкина и из архива экспедиции