Журналист «NY Times» о Перми: Ленин бы в гробу перевернулся

Статья американского журналиста Финн-Олафа Джонса «Бильбао на краю Сибири?», вышедшая 22 июля, стала уже третьей публикацией о Перми в известной газете The New York Times. Впервые американцы обратили внимание на уральский город весной 2009 года. Тогда журналистка издания рассказывала про успех выставки «Русское Бедное», а также о том, что современное искусство принесло в жизнь серой Перми «буйство красок».

Вторая статья вышла в конце ноября 2010 года. Заголовок «Продвижение искусства. Возможно, слишком упорное» уже говорил о том, что автор весьма скептически оценивает «пермский культурный проект». И вот, наконец, с третьего раза NY Times заговорила о Перми как о месте, где «фестивали и другие броские явления современного искусства дополняют, а не подавляют уже богатое культурное наследие».

На этот раз автор не только лично побывал в Перми, но и получил довольно полное представление о процессах, которые происходят в городе. Американец допустил несколько фактических ошибок, назвав министром культуры Пермского края Бориса Мильграма, уже полгода как «сдавшего пост» Николаю Новичкову, а также написав о том, что фестиваль «Белые ночи» проводится уже не первый год.

Кроме того, журналист ошибочно написал о том, что родители Владимира Ульянова (Ленина) встретились в Перми, хотя это произошло в Пензе.

Как бы то ни было, Properm.ru предлагает пользователям самим ознакомиться с текстом и высказать свое отношение к нему. Статья приведена с незначительными сокращениями.

«Бильбао на краю Сибири?»

«Я бродил по залам второго этажа одного из новейших российских мест притяжения, пермского музея современного искусства (PERMM), глазея на провокационный видео-арт от сибирской арт-группы «Синие носы», и вдруг подошел к обычной картонной коробке. Заглянув внутрь, я был поражен тем, что увидел: фильм-проекция демонстрировал, как один из представителей арт-группы, переодетый в Ленина, неистово переворачивается в своем «гробу».

Быть может, Ленин, который презирал абстрактное искусство, действительно перевернулся бы в гробу, если увидел, каким образом город, где встретились его родители, демонстрирует свое стремление стать центром современного искусства России.

Ворота в Сибирь, Пермь, расположившаяся в 900 километрах от Москвы, когда-то была последней остановкой перед путем в никуда, транзитной точкой, через которую преступники, политические узники и другие считавшиеся нежелательными при царе и советском режиме люди проходили путь — сначала к принудительной ссылке, а позднее — в лагеря. О многих из них больше никто никогда не слышал. Во время холодной войны Пермь вообще исчезла с советских карт и стала «закрытым» для приезжих городом, а все «благодаря» военному производству.

Но сейчас, въезжая из окольцованных дымом окрестностей в центр города, где конфетного цвета постройки царских времен смешиваются с сибирскими срубами и советскими бетонными чудищами, здесь отчетливо видно проявление различных вкусов. На площади у здания администрации советских времен и его крыше притаились гигантские фигуры красных «легоподобных» человечков, выполненных арт-группой Professors.

Из другого привлекающего внимание стрит-арта можно отметить бронзовую скульптуру фотографа, снимающего огромные уши, 10-футовое яблоко, обгрызенное наполовину, а также сделанную из металлолома статую Святого Стефана.

За последние три года этот город с почти миллионным населением пытается позиционировать себя как ключевая точка на культурной карте России, открывая галереи и демонстрируя перфомансы с такой же легкостью, с какой когда-то производил баллистические ракеты. Пермь имеет множество театров, постановки которых привлекают аудиторию из далеких Санкт-Петербурга и Москвы. Широкая эспланада, начинающаяся от основной городской площади, этим летом стала площадкой для современного искусства, театра и музыки. Даже музей с угрюмыми стенами «Пермь-36», считающийся единственным в России музеем ГУЛАГа, в прошлом июле был превращен в театр, специально для Бетховенской оперы о политических репрессиях «Фиделио».

Что происходит?
«Город должен иметь мечту», — сказал 52-летний Олег Чиркунов, ставший губернатором Пермского края в 2004 году. Бизнесмен, увлекающийся ведением блога, Чиркунов работает в сером здании советской эпохи, как гильотина нависающим над центром города. «Когда я получил назначение, большое количество молодых людей уезжали из Перми: 160 тысяч за 8 лет. Что-то необходимо было сделать, чтобы сделать город привлекательным местом для жизни». Рассматривались различные варианты, включая превращение Перми в центр медицины или высшего образования. «Мы хотели сделать то, что дало бы более быстрые результаты», — говорил Чиркунов.

Он создал команду, чтобы произвести «ребрендинг» города, назначив на пост министра культуры Бориса Мильграма, своего бывшего одноклассника, который уехал из Перми, чтобы стать режиссером авангардного московского театра. Он также нанял голландских архитекторов из компании KCAP, чтобы спроектировать 50-летний мастер-план общегородского строительства и развития набережной Камы. Согласно Чиркнову, почти 3% регионального бюджета потрачено в этом году на культурное развитие.

Губернатор, который выглядит и ведет себя так, словно он на десяток лет моложе, поездил по миру в поисках художников и идей, встречался, к примеру, с чиновниками из французского Авиньона и Бразилии. Несмотря на то, что Пермь делает упор на развитие местных и российских художников, зарубежным работам здесь также находится место.

«Мы были во Франкфурте, когда губернатор прислал за нами частный самолет», вспоминает Эмилия Кабакова, которая вместе со своим мужем Ильей представляет в Лонг-Айленде (Нью-Йорк) хорошо известное российское концептуальное искусство. «Он был очень настойчив со своими идеями и лично показал город. Мы сошлись на том, что пожертвовали часть работ для их новой галереи».

Этим летом город пригласил графитчиков даже из таких далеких мест как Мехико и Нью-Йорк, чтобы украсить мосты, автострады и индустриальные объекты оригинальными граффити.

С момента принятия мастер-плана прошло три года, и город, хотя и все еще не в силах спрятать неприглядные бетонные многоэтажки и тоскливые магазины, местами уже выглядит красочно. Такое сочетание делает Пермь идеальной площадкой для городских исследователей, очарованных российской историей и особенно русской привычкой смотреть в будущее с оптимизмом, порой безрассудным.
Во время весеннего четырехдневного визита в город я обосновался в комфортабельном и современном отеле «Амакс», расположенном в центре, через дорогу от набережной...

В отличие от других провинциальных городов России, в которых мне удалось побывать, Пермь предоставила мне выбор из почти пяти отелей, включая новый «Хилтон», построенный для привлечения 750 тысяч туристов, которые, согласно плану, должны посетить Пермь в этом году...

...В свой первый день в Перми я прогуливался по центральной площади города после легкого завтрака в отеле, и, столкнувшись с безвкусной пиццей и жареной курицей, типичной для провинциальной России, приготовил себя к нескольким дням голодовки. Но затем я зашел в ресторанный комплекс «Пастернак-Живаго», расположившийся в здании из стекла и камня, и попробовал вкусное сочетание русско-французской кухни. За соседним столиком сидела шикарно одетая молодая женщина, которая, как оказалось, приехала из Москвы на выходные (Москва находится в двух часах полета, стоимость перелета — $180, Санкт-Петербург — 2,5 часа, $250).

На улице Ленина, напротив кафе, пермский туристический центр разместил начало «Зеленой Линии», пешеходного туристического маршрута с хорошо читаемыми надписями на русском и английском языках. Прогулка была захватывающей, хотя я и разбил ее на два дня. Экскурсия включала улицы, которые держал в уме нобелевский лауреат Борис Пастернак, работая над своим самым известным романом «Доктор Живаго», опубликованным в 1957 году.

Предполагается, что Юрятин, город, в который Живаго и его семья сбежала от лишений русской революции, был списан с Перми, и я мгновенно узнал упоминающиеся в романе здания, например, «Дом с фигурами», который теперь принадлежит Российской Академии Наук.

А за углом находится читальный зал Пушкинской библиотеки, в котором Пастернак работал и задумал роковую встречу между Живаго и его любовью Ларой. Веселая библиотекарша провела меня к маленькой памятной стене в честь когда-то запрещенного автора. Казалось, персонал библиотеки был удивлен появлению здесь американца, и мне даже пришлось попозировать перед камерой. Несколько одиноких читателей выглядывали из за своих столов, что типично для этой части света, и мне хватило воображения представить себе Лару, ищущую глазами Живаго.

Еще один объект «Зеленой Линии» — здание в стиле неоренессанса, где брат Николая II, великий князь Михаил Александрович, названый царем на несколько часов после отречения брата в 1917 году, был арестован, а затем умерщвлен местными большевиками в одну из ночей 1918 года.

Несмотря на эту мрачную историю, я обнаружил очень дружелюбное отношение, которое напомнило мне родной Миннеаполис, еще один творческий центр, когда-то считавшийся «культурной Сибирью». Прохожие то и дело останавливались, чтобы помочь мне разобраться с картой города. А пока я пытался использовать свой ломаный русский, чтобы купить сироп от кашля в местной аптеке, стоящая в очереди пожилая женщина предложила мне мобильный телефон. «Моя дочь знает английский и поможет вам перевести». Такого рода вещи никогда не случались со мной в Москве.

В то время как некоторые сравнивают положение Перми на международной культурной карте с Бильбао , невзрачным испанским городом, получившим свой статус благодаря музею Гуггенхайма, я бы поставил Пермь в один ряд с такими более признанными культурными центрами как Мельбурн и Эдинбург, где фестивали и другие яркие культурные события скорее дополняют, чем подавляют богатое культурное наследие. В конце концов, Пермь не купила себе место на международной культурной сцене. В течение долгого времени она была инкубатором для художников и они сами решали, приехать сюда или нет.

«Благодаря всем политическим заключенным, жившим в Перми, и тому факту, что артисты и труппы многих театров Санкт-Петербурга и Москвы были эвакуированы сюда в период Второй Мировой Войны, Пермь стала восприимчивой к новым и интересным идеям задолго до того, как кто-либо из нас заявил о себе», — сказал Гельман...

...Если видео-арт от «Синих носов» в Музее современного искусства и картины абстрактных художников вызывают шок и трепет, то я нашел идеальное противоядие буквально в пяти минутах ходьбы вдоль набережной — в Государственной художественной галерее, основанной в 1922 году.

Находящаяся в бывшем Спасо-Преображенском соборе 18 века, галерея располагает одной из замечательнейших в России коллекций икон и картин старорусских мастеров. Она была усеяна удивительно воспитанными школьниками, и шикарными, одетыми в темное парами, подобными тем, что можно увидеть в художественной галерее SoHo по выходным.

На верхнем этаже, прямо под куполом собора, я столкнулся с фантастическими религиозными скульптурами 17-19 века, вырезанными местными крестьянами.

Ожидается, что уникальные пермские скульптуры больше не будут находиться здесь: на видном месте в галерее стоит модель нового здания, разработанного российским архитектором Борисом Бернаскони. Модель демонстрирует гигантский разноцветный куб из стали и стекла, стоящий на берегу реки. Очевидно, мастер-план призван не только внести новое, но о прославить непреходящие культурные ценности.
Летними вечерами местные жители проводят пикники и играют в футбол на эспланаде, но весенним днем до сквера у громадины Театра-Театра я прогуливался практически один, если не считать немногочисленных, закутанных как мумии парочек, разговаривавших на морозном воздухе.

Это широкое место для прогулок, окруженное газонами, является эпицентром массы фестивалей, которые привлекают множество иногородних в летние месяцы. Главный из них — «Белые ночи», смоделированный по типу Эдинбургского фестиваля, проводится каждое лето и привлекает 2 тысячи участников в сфере кино, театра музыки и художественного искусства...

Чтобы вместить такое количество фестивалей (а министр культуры Мильграм обещает, что скоро их будет больше 50 в год), эспланада в настоящее время расширяется. Губернатор Чиркунов заявляет, что она будет такой же большой, как Washington Mall.

Будет большим преувеличением сказать, что пермский эксперимент полностью поддерживается местным населением... Но все, с кем я говорил, согласились, что что-то большое и значительное происходит здесь, на Урале. Грозного вида женщина средних лет остановилась, чтобы посмотреть, как я фотографирую железную русалку. Я спросил ее, что она думает по поводу городского стрит-арта, и она пожала своими широкими плечами. «Я не знаю, что с этим делать. Но ведь именно это привело вас сюда, не так ли? Приятно видеть иностранцев в Перми».

«Я не уверен, что это лучшее применение нашим налогам», — говорит другой местный житель, 31-летний программист Игорь, пока мы сидим за чашечкой латте в Coffee Expert, уютном месте для принятия кофеина сразу за пределами «Зеленой Линии». «Но все это вызывает оживленные дебаты. Пермь становится интересной»...

Время покажет, является ли курс Чиркунова дорогостоящей глупостью или блестящим изменением направления развития Перми,но есть что-то, несомненно, веселое и драматическое в поездке в город, который ранее устрашал, а потом внезапно стал прибежищем для художников. Ленин, или один из «Синих Носов», одетый в Ленина, перевернулся бы в гробу, но мне кажется, что гонимый Пастернак, нарисовавший романтический образ Перми, одобрил бы происходящее».

фото: Mikhail Galustov, The New York Times.