Сергей Краснокутский: Потом бы до него дошло, что натворил, закопать детей мог

Это история двух семей — Краснокутских и Стрельченко. Их дети, Богдан и Алексей, учатся в одной школе, живут рядом, гуляют вместе. Еще в марте этого года Богдана и Алексея с непонятной целью попытался затащить в свою машину мужчина неадекватного вида. Каково было удивление родителей детей, когда они узнали, что это их участковый. Еще больше поудивляться им пришлось, когда они попытались наказать полицейского.

— Яна, расскажите, что произошло с вашим сыном?

— Все произошло в дни весенних каникул школьников, 26 марта. Мой сын Богдан пошел гулять с другом, Алексеем Стрельченко. Я всегда их отпускаю вместе на улицу — площадка между нашим домом на Восстания, 13 находится под видеонаблюдением. Двор тихий, безопасный. Тем более, в тот день дежурной по дому была моя мама, Лариса Васильевна.

Спустя два часа я набрала кнопку быстрого вызова на телефоне. Говорю ребенку: «Богдан, иди домой», и вдруг, вместо обычного «Да, мама!» слышу душераздирающий вопль. Сын в трубку кричит: «Мамочка, чужой дядя нас засовывает в красную машину!» Я ему: «Богдан, кричи, сопротивляйся! Мы бежим!». На этом оборвалась.

Муж выбегает из квартиры, я за ним. Звонок от сына. Ребенок кричит в трубку: «Мамочка, спаси! Мамочка, спаси!» Я кричу: «Богдан, где ты? Богдан, что с тобой?» И где-то на фоне я слышу мужской голос, какой-то непонятный. Нечленораздельный, мычание какое-то! Но то, что это был мужской голос — это факт. И я кричу: «Не трогай моего ребенка, отпусти моего ребенка!» Связь опять обрывается. Выскакиваем с мужем на улицу.

— Что вы увидели на улице?

— Когда выскочили во двор, сразу стали искать эту «красную машину». Ее нигде не было. Набираю номер ребенка, он не отвечает. Я уже кричу на весь двор: «Богдан, где ты? Богдан, где ты»? В ответ — тишина. Вдруг муж говорит: «Вон, машина просигналила!» Красная машина! Тонированная.

— Сергей: Я подбежал к машине, дернул ручку. Не открылась. Я в окно — никого нет. И тут мне незнакомая девушка указывает — «Вон, я вижу, мужчина тащит детей!».

— То есть, детей он в машину не успел затащить?

— Сергей: Успел. Но они сумели выбраться к моменту нашего появления.

— Яна: Алексея в машину «KIA Cerato» мужчина втолкнул с такой силой, что мальчик ударился головой о противоположную дверцу и на какое-то время потерялся. Богдан рассказывает: «Я увидел, что Алеша глаза закрыл и лежит. Я испугался и понял, что надо спасать себя. Начал пытаться выбраться из салона, а дяденька незнакомый меня коленкой прижимал». Сын буквально «проскользнул» сквозь него и начал уползать. В этот момент пришедший в чувства Алексей воспользовался ситуацией и тоже вылез из машины. А Богдана мужчина догнал, взял за шкирку и потащил.

— Куда потащил?

— Яна: Мы побежали по указанному девушкой направлению и увидели следующую картину: мужчина высокого роста, в джинсах и куртке с овчиной на воротнике тащит нашего ребенка за шкирку. Второй мальчик рядышком идет. Кричим: «Богдан!» И наш ребенок руки к нам протянул, стонет: «Мамочка!» А мужчина его держит и не выпускает. Муж ему говорит: «Отпусти ребенка, ты зачем его держишь?» И тот повторяет какую-то совершенно непонятную фразу: «Я просто, я просто…». Муж спрашивает: «Что просто?» — тот отвечает: «Да я просто…».

— Как выглядел мужчина?

— Сергей: Первое, что бросилось в глаза — очень расширенные зрачки. Полностью неадекватный. Похож на наркомана.

— Спасли ребенка?

— Сергей: Я медленно сокращаю дистанцию и говорю ему: «Отпусти ребенка». Мужчина не бежит, но спокойно стоит и держит сына. Я уже подошел вплотную, а тот его не выпускает. Пришлось применить силу. Он начал падать, не отпуская при этом Богдана.

— Яна: И тут я со стороны вижу, как мой ребенок начинает падать вместе с этим мужчиной. Я буквально выхватываю сына. Эта девушка представилась Машей, как оказалось, она живет в нашем доме. Маша рассказала, что видела, как этот мужчина поднял детей за шкирку около машины так, что у них ножки болтались над землей. Он с такой мощью дернул их и попытался упаковать в машину. Маша не сделала ему замечания, подумав, что это папа с детьми. Мало ли, жизни учит — зачем соваться.

— Богдан спасен, что было дальше?

— Яна: А дальше — самое интересное! Мы сразу попросили дежурную по дому, мою маму вызвать полицию. Она позвонила 02, ей сказали: «Ждите, наряд уже едет!»

— Сергей: А я все держу мужчину. Он стоит с таким виноватым странным видом, пытается даже со мной договориться, мол, чтобы я отпустил его.

— Яна: Подъезжает некая машина, из нее выходит молодой мужчина в темной куртке, под ней — одежда, похожая на форму полицейского. Спрашивает: «А что случилось?» Мы говорим: «А вы кто такой? Мы вообще-то ждем полицию!» А он: «А я вам чем не полиция?» Мы: «Тогда предъявите свои документы!» Он: «Не буду!» Фамилию не назвал, документов не предъявил, но очень участливо относится к тому, кто тащил наших детей. Когда он назвал его Лехой, мы были шокированы: «Мы вызвали наряд, мы вас не знаем! Что за отношение у вас, что за «Леха»?» И он говорит нам: «А вы что, не в курсе? Это ваш участковый!»

— Яна: Тут же появляется женщина и заявляет, что она жена вот этого Лехи. Красивая блондинка, маленького роста. Они, как оказалось, живут рядышком с нами. И жена, якобы увидев из окна нас всех, пришла. Она подбегает к Лехе и кричит ему: «Ты зачем это сделал?». Он голову повесил, молчит. Подъезжает наряд полиции. А тот мужчина, знакомый Лехи, потихоньку в стороночку отходит…

— Каковы были действия приехавшего наряда полиции?

— Яна: Выходят полицейские с автоматами, мы им объясняем, что случилось. Надевают Лехе наручники и садят в машину. А нам предлагают пройти в подъезд, чтобы прояснить ситуацию. Буквально через несколько минут Александр (Александр Стрельченко, отец второго ребенка Алексея — Properm.ru) прибежал и говорит: «Я в окно увидел, как этого Леху выпустили. Он ходит по улице, без наручников». К нам в подъезд заходит огромных размеров мужчина в полицейской форме, видимо, из подъехавшего второго наряда, и спрашивает, что случилось. Я начинаю объяснять. Он выслушал меня молча и предложил: «А пойдемте-ка, отойдем в стороночку!» Мы отходим в сторону, и он тихонько говорит: «Это наш человек, наш сотрудник! Мне здесь шумиха не нужна! Поняла меня?» Я говорю: «Даже так? Я сейчас буду писать заявление на всех вас!»

— Сергей: Ни один из полицейских не показал нам удостоверения и даже не назвал свои имена.

— Вы приехали в участок полиции?

— Яна: Да, в Мотовилихинское отделение на Уральской. Меня с Сергеем и родителей Алексея Стрельченко встречают на улице, не пускают вовнутрь. Говорят: «Нет, нет, вам сюда не нужно!» «Как это, а куда нам?» — спрашиваем. А они направляют к инспектору отдела по делам несовершеннолетних, чтобы мы ей написали заявление. Идем за инспектором ОДН, пишем заявление. В этот момент Алеше стало плохо, начало тошнить, голова кружилась. Семья Стрельченко поехала в травмпункт.

— Сергей: Мы написали заявление, ко мне подошел сотрудник полиции, вроде бы, майор. Отвел в соседний кабинет и попросил рассказать все еще раз, уже без записи в протокол. Выслушал меня и сказал: «Вы знаете, мой вам совет, идите еще раз напишите заявление, только уже дежурному». Вот туда, куда нас не пускали.

— Яна: Так и сделали. Понятно, свой сотрудник. Видимо, прикрывают как могут! Написали заявление дежурному и уехали домой.

— Что было потом?

— Яна: 27 марта мы поехали в прокуратуру и следственный отдел Мотовилихинского района. Написали и там заявление. Потом мотались по больницам, дети жаловались на ушибы. У Алеши болела голова, у Богдана — ушибы на коленках, синяки почти черного цвета. Приезжаем к врачу, он нас осмотрел и говорит, что надо сходить на судмедэкспертизу. Его удивило, что когда мы написали заявление нам не предложили это сделать.

Судмедэксперт снял все данные по ушибам, все зафиксировал. Но на руки ничего не выдал. Говорит: «Только по запросу суда!»

— А вы сами сфотографировали ушибы ребенка?

— Яна: Я пыталась, но качество ужасное. Да и это не будет являться доказательством, заверять может только судмедэксперт.

— Как это выглядело в глазах детей?

— Яна: Они, когда погуляли, подошли к соседнему подъезду, сели на скамеечке спиной к дому по Республиканской, 12. В доме на Республиканской, как потом оказалось, этот участковый и живет. «Мы сидим, и вдруг — кто-то со спины хватает сзади за шиворот, поднимает нас со скамейки и начинает куда-то тащить. Смотрим — какой то неизвестный дядя, мы испугались…», — вспоминали дети.

У нас была установка ребенку что, если кто-то незнакомый хватает — нужно сопротивляться, кричать, делать все, чтобы это заметили люди. У Богдана сработал этот инстинкт: он начал дергаться. Мужчина его осадил. Конечно, тут уже ребенок испугался! Когда участковый тащил их в машину, ребята говорят, от него шел легкий запах алкоголя. Кстати, я тоже почувствовала этот запах, но экспертиза потом показала, что он был трезвый. Может быть, он пил накануне, может быть — с утра. Потому что, как мне сказали, он находился в отпуске, только вернулся из Испании.

— Как это скажется на здоровье детей?

— Сергей: Я ходил с сыном к неврологу, он поставил диагноз «невроз», назначил лечение и рекомендовал обратиться к психологу. Вместе с Людмилой (мамой Алексея — Properm.ru) мы обратились в городской центр психолого-медико-социального сопровождения. Психолог поработала с детьми и сказала, что они в ужасно подавленном состоянии.

— Про участкового что-то еще удалось выяснить?

— Яна: Ему 38 лет, у него есть ребенок от первого брака, мальчик такого же возраста почти, как наш Богдан. Он работает нашим участковым где-то с 2007 года, представляете! Но ни разу мы его не видели, нигде не пересекались.

— Все случилось в будний день. Как получилось, что вы были дома?

— Яна: Я работаю учителем в школе, Сергей — в службе охраны крупного предприятия. Его график — сутки через трое, а у нас в школе во время каникул рабочие дни сокращенные.

— Если бы не выходные у вас в тот день, что бы могло произойти?

— Сергей: Он бы увез. Я подумал, что он педофил. Но самое страшное — вывез бы он их, к примеру, а потом бы до него дошло, что он натворил, и начал бы он заметать следы, закопать вообще детей мог…

— Вы допускаете версию о педофилии?

— Сергей: Мы до сих пор не понимаем его действий. Нормальный мужик, если бы его что-то задело, крикнул бы: «Эй, пацаны, давайте-ка отсюда!» Все, больше ничего не надо делать! А ведь у него был какой-то план. Он спустился из дома, подошел к ним…

— Участковый как объяснил произошедшее?

— Яна: Все его отговорки были очень странные и попахивали детским садом, а не ответом сотрудника полиции. Якобы дети поцарапали машину, и он повез их в участок. Отец Алексея сразу после происшедшего сфотографировал ее со всех ракурсов, никаких повреждений не было.

— Сергей: Потом Леха стал валить на какого-то хозяина синего «Hyundai», якобы это его машину разгромили, а участковый решил разобраться. Но я поговорил с хозяином машины, он сказал что не видел никаких детей и подтвердил, что претензий ни к кому не имеет.

— Людмила: Мало того, что обвинили детей, инспектор ОДН на них еще и намеренно давила!

— Каким образом?

— Людмила: Мне позвонили, спросили, можно ли ребенка на несколько минут оторвать от урока. Причем, такая фраза была: «Что-то нужно прояснить, какие-то нестыковочки». Я подумала, что это по нашему заявлению, охотно подошла в школу. Сели я, социальный психолог, Алеша и инспектор ОДН. И тут начался кошмар! Инспектор начала обвинять моего ребенка в том, что они с Богданом побили чужую машину. Причем, она стала это делать все очень акурратно и деликатно. Буквально вставляла какие-то палки в руки детям: «Где вы взяли палки?» А Алеша не понимал, какие палки. Потом она снова спрашивает «Так вы палки-то где нашли?» Говорит, что, якобы, видели свидетели, как дети ходили с полуторалитровыми бутылками с замороженной водой и били машину.

— Яна: Понятно, что детей просто пытались обвинить по другому заявлению, которое написал участковый.

— Вы еще куда-то обращались?

— Яна: Написали в краевое управление полиции на имя начальника Валяева (Юрия Валяева — Properm.ru) заявление, он поручил следственному отделу во всем разобраться. Но вот уже середина апреля — и тишина. Мы идем в следственный отдел Мотовилихинского района узнать, как дела наши. На что заместитель руководителя отдела, не спросив, кто мы, в очень грубой форме спрашивает: «А, это ваши дети избили машину полицейского? Все узнаете, когда будет постановление!». Я говорю: «А нас и детей опрашивать будут?» Он замялся и сказал, мол, конечно осмотрим. В общем, мы ушли ни с чем.

— Яна: Мы предлагали следователю Мотовилихинского района, который вел дело, видео происшествия Он обещал: «Не беспокойтесь, я все напишу!» В результате, когда мы получили постановление, там не было ни слова о просмотре видеоматериала. У нас сложилось мнение, что все постановление было основано лишь на опросе гражданина участкового. Наши показания — не в счет, показания свидетелей — тоже, видеоматериал — зачем он вообще, забудем о нем!

— Сергей: Не понимаю, как следствие установило, что дети совершили противоправные действия. Кто это зафиксировал, кто нашел свидетелей этого?

— Яна: Начальник ГУ МВД ответил, что нарушения закона в действиях участкового не найдено. А я считаю, что он нарушил всевозможные законы, а главное — права детей.

— Чего вы хотите добиться?

— Яна, Сергей, Людмила хором: Этот человек не должен работать в правоохранительных органах! Такие люди не имеют морального права быть там. Являясь представителем закона, так нагло нарушать закон, конституцию. Права человека и права ребенка просто перечеркнуты!

— Яна: Я подала жалобу в Мотовилихинский районный суд на постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела. Хотели, чтобы со свидетелями поговорили, всех опросили, зафиксировали в деле просмотр видеоматериала…5 июля я сходила на заседание, но получила не тот ответ, на который расчитывала. Кстати, на процессе сидел и этот участковый. Он пытался опорочить всех, кого я указала в качестве свидетелей!

— Почему, на ваш взгляд, суд принял данное решение?

— Яна: Я прочитала постановление и выявила несколько несоответствий. «Так, 26.03.2013 г. инспектором отделения по делам несовершеннолетних… были приняты устные заявления от Стрельченко А.В и Краснокутской Я.В…», — написано. Но заявления были приняты в письменной форме, а не в устной.

Далее пишут: «12.04.2013 г. в следственном отделе по Мотовилихинскому району…было зарегистрировано заявление Краснокутской Я.В. и Стрельченко А.В…». Заявление принято 27.03.2013. Возникает вопрос, что с ним делали 2 недели? « …увидев их, Стрельченко А. сумел вырваться, а Краснокутского Б. неизвестный мужчина продолжал тащить…». Во-первых, нам непонятно, что значит «увидев их», кого «их?» Во-вторых, пишут, что Стрельченко А. «не сумел вырваться». Это Богдан пытался дважды вырваться, а не Алексей. Мне непонятно, почему в Мотовилихинском районном суде допускают такие грубые ошибки!

— Яна, на своей странице в социальной сети вы пишете, что вам начали угрожать…

— «Вконтакте» некая дама сначала написала сообщение на моей стене типа: «А почему вы умалчиваете о том, что ваш муж нанес телесные повреждения этому гражданину?» А дальше она стала писать в «личку»: «Да я вас привлеку к ответственности за донос, за клевету!» Я ей ответила: «Так это я вас привлеку к ответственности, если вы мне угрожаете». После этого Елена заблокировала свою страницу. Но я сохранила всю переписку, на всякий случай.

— Действия полицейского признаны законными, в опросе свидетелей вам отказали, что дальше?

— Сергей: Нам рекомендуют обратиться к Микову (Уполномоченному по правам ребенка в Пермском крае, Павлу Микову — Properm.ru), к Астахову (Уполномомоченному по правам ребенка РФ Павлу Астахову) и если совсем все будет грустно, то к самому Владимиру Колокольцеву, главе МВД РФ. Более того, нам советуют и в «Пусть говорят» к Андрею Малахову обратиться.

— Яна: Получается, действия Лехи как полицейского, полностью оправданы. Судья порекомендовал мне обратиться по статье 116 в Мировой суд с заявлением об избиении детей. Если я выиграю суд по этой статье, то уже можно писать заявление в ОВД о снятии их сотрудника с должности. Но я знаю одно — за своего ребенка я готова проехать танком, через любую систему!

P.S. Пока редакция Properm.ru готовила этот материал, оказалось, что участковый Алексей подал заявление на отца Богдана Сергея Краснокутского и отца Алексея, Александра Стрельченко по обвинению в жестоком избиении участкового.