Татьяна приехала за своим сыном, Андреем (имена участников истории изменены, за исключением персонала спецшколы — Properm.ru), в поселок Банная гора. Андрей с прошлого года воспитанник Очерской спецшколы, в феврале был переведен в психиатрическую клинику для лечения. Незадолго до этого громкий скандал с другим учеником образовательно-исправительного учреждения, который рассказал о нарушении режима, закончился для другого подростка тем же — водворением в психиатрическую лечебницу и присвоением инвалидности.
— У нас он попал в плохую компанию, начал гулять и подворовывать, — рассказывает Татьяна. — Украл в летнем саду сумку. В коррекционной школе за сентябрь на него чуть ли не 120 докладных написали, что он избивает детей, хотя мне никто из учителей об этом не говорил. Отправили его в Очерскую спецшколу.
В ноябре 2013-го я приехала на день матери. У них в раздевалке были шкафчики открыты. И я вижу, что-то там происходит с парнями, за шкафчиком не видно. Когда они меня заметили, все сразу вышли. Вечером Андрей мне рассказал, что они его избивают. Одного мальчика, он говорил, в унитаз головой макнули. И его тоже хотели, но он не дался, поэтому его били. Там привязывают подушку наволочкой к телу и пинают, чтобы синяков не оставалось
Татьяна сфотографировала избитого сына на сотовый телефон. На следующий день отправилась за объяснениями в спецшколу. Фотографии ушибов смотрите ниже.
— Я, конечно, человек, вспыльчивый, я там так орала, — вздыхает Татьяна. — Вызвала полицию, написала на них заявление. Они его поместили в изолятор. У них на все один ответ: «Мама, вы знали, куда ребенка отправляете». Я понимаю, что ребенок попал туда за дело. И мы его отправили на перевоспитание. Но не на систематическое избивание каждый день! Там сидят дети за убийство по неосторожности. Они ждут, что моего ребенка тоже убьют?
На вопрос, почему Андрей весь в синяках, Татьяна получила ответ: «он занимается спортом, паркуром, он упал».
— Ловко они там падают, — сомневается в откровенности персонала школы женщина. — На ботинки и костяшки пальцев других воспитанников.
В ответ на заявление в Очерскую полицию, пришел отказ: факты избиения ребенка не подтвердились.
— Через месяц звоню Андрею, спрашиваю, «Как погода у тебя»? Это мы с ним так условились. Он говорит: «плохо». Значит, опять бьют, — рассказывает Татьяна. — Я снова звоню в полицию, они приезжают туда, все прошерстили. Опять ничего не нашли. А они (руководство школы) его сразу — бах! На банную гору отправляют. Мне через два дня пришло решение Очерского суда, что ребенок не может находиться в спецшколе, так как у него была внутриутробная травма, поэтому он умственно отсталый. Понятия не имею, откуда они это взяли. За 11 лет жизни ребенка врачи бы это точно выявили.
Подъезжаем к зданию психиатрической лечебницы в поселке Банная гора. Минуем железную дверь детского отделения, впереди такая же, заперта, за ней дожидается Андрей. Услышав голос матери, подросток начинает кричать. Слов не разобрать.
— Вы мама? — обращается к Татьяне молодая медсестра и получает утвердительный кивок.
— Да выведите его! — громко потребовала суровая женщина в халате.
Персонал засуетился и отпер дверь. Андрей бросился на шею матери и захныкал.
— Что такое с твоим лицом, ты будто под наркотиками, — забеспокоилась Татьяна и посмотрела на медсестру. — У него инвалидности не будет?
— Пока нет.
— Вы знаете, ваш ребенок не идеален, — обратилась пожилая медсестра к Татьяне.
— Я с этим не спорю, — признала женщина. — Но не забывайте, что он из спецшколы, где подростков избивают 18-летние парни. Там бы он до сих пор подвергался систематическому избиению.
Андрей надевает куртку и зимние ботинки, опасливо косится в мою сторону.
— Properm.ru: Татьяна, почему эта загадочная травма появилась именно после эпизода с избиением и обращением в полицию?
— Они просто решили его отдать в семью, чтобы я больше их не тревожила. Мне кажется, этим решением суда они испортят ему жизнь.
— Вы дали согласие на решение отправить Андрея в психиатрическую лечебницу?
— Они его не спрашивали. Мы оба с папой писали отказ на это решение суда. Родительских прав меня никто не лишал. Это беспредел.
— Что другие воспитанники говорят об избиении старшими учениками младших?
— Дети молчат, они идут все в отказ. Есть мальчики, у которых вообще нет родителей, или они забили на них. В спецшколе 18-летние парни учатся вместе с 11-летними. Как вы думаете, какая там обстановка? Комиссии с проверками были неоднократно, но никто ничего не замечал.
— Почему?
— Не знаю. Надо ехать с проверкой вечером и внезапно. Куда у них деваются записи с видеокамер? Андрей говорит, что они бьют и при камерах. Но когда полиция выезжала, они все камеры просматривали и ничего не нашли. Я не понимаю, как это может быть.
В отделение заходит соцпедагог Очерской спецшколы Марина Долгих. Суетливо разворачивает бумаги, заговаривает о пустяках с Андреем.
— Замечания какие-то есть, к школе претензии… — интересуется соцпедагог у Татьяны.
— К школе-то, конечно, есть претензии, — медленно выговорила женщина и углубилась в их изложение.
— Марина Владимировна, Татьяна неоднократно писала заявления в полицию по поводу избиения, вы эти факты подтверждаете?
— Как я могу это прокомментировать? — забеспокоилась соцпедагог. — Мы собрали всех детей. Все дети как дети, если синяк какой-то у нас появился, вызываем полицию, проводится разбирательство, с ребенка берут объяснительную. Не мы, полиция. Для чего мы это делаем? Чтобы обезопасить себя. Чтобы не было претензий. Да, бывают потасовки.
— Потасовки потасовкам рознь.
— Обычные мальчишеские потасовки. У нас много спорта. У нас хоккей.
— Мы говорим о проверках полиции.
— Кто когда писал заявление в полицию? Я не видела никаких заявлений, — быстро проговорила соцпедагог.
— Как вы объясните тот факт, что воспитанники спецшколы регулярно попадают в психиатрическую клинику?
— У Андрея нет никаких избиений. Он говорил — я не хочу здесь (в спецшколе — Properm.ru) быть, мне здесь плохо. Устраивайтесь к нам работать педагогом, поймете.
— Спасибо.
— Сейчас у меня — здесь Каховский такой же, инвалид детства, — продолжила соцпедагог. — У него удостоверение — пенсионер-инвалид детства, по психическому заболеванию тоже сюда попал из Березниковского детского дома. И у Захарова такое же заболевание.
— Раз в месяц вскрываются факты психических заболеваний детей?
— Появляются. Есть и другие примеры.
Из больницы мы с Татьяной и Андреем направились в офис Пермского регионального правозащитного центра (ПРПЦ) за консультацией к его руководителю Сергею Исаеву.
— Андрей, расскажи, кто тебя бил? — поинтересовался руководитель ПРПЦ.
Подросток назвал несколько фамилий.
— Кто они такие?
— Старшие ребята, — опустил голову Андрей.
— Они как-то себя называют?
— Масть, лох, — съежился подросток.
— За что били?
— Просто так.
— Как часто били? Раз в день, в неделю, в месяц?
— По-разному.
— Они только тебя выбрали для нападок, или всех?
— Нет, — отвечает Андрей и снова перечисляет фамилии тех, кого избивали.
— По лицу, по животу? Кулаком?
Андрей кивает.
— Ты говорил об этом с директором, с воспитателями?
— Да, с Жуковой (Директор спецшколы Ольга Жукова — Properm.ru) и с воспитателями.
— Что происходило после этого?
— Ничего.
— Мы осмотрим постановление Очерского суда и материалы проверки, чтобы определить возможность обжалования их в прокуратуре, — глядя на Татьяну пообещал Исаев.
— Мам, ну поехали, пожалуйста, не хочу я разговаривать, домой хочу, — попросил Андрей. Они уехали.
— Properm.ru: Сергей Владимирович, что вы об этом думаете?
— Если мы увидим, что факты, которые нам рассказали, находят подтверждение, будем настаивать на проведении проверки.
У персонала нет возможности дисциплинарно повлиять на наиболее маргинальных детей, которые продолжают утверждаться в своей девиантности (отклонения от общепринятых норм — Properm.ru). Все эти договоренности (с воспитанниками — Properm.ru) полны условностей. Криминальная составляющая все время растет, все время выплескивается. Но отношения подобного рода, когда администрация школы пытается договариваться (с воспитанниками — Properm.ru) возникают каждый раз. Где только не приходится наблюдать это. С этим надо бороться.
Задача тут не только в смене руководства. Надо создавать условия, которые способствуют разновозрастному содержанию детей. Это сегодня чуть ли не единственное средство борьбы с такими криминальными настроениями и правилами.
Декриминализация основана на четких принципах. Чем больше и четче дифференциация, тем меньше отношения основаны на криминализации. В этой связи ликвидация Теплогорской спецшколы была большой ошибкой, как и кизеловского училища.
Эти дети требуют и внимания, и инвестиций общества, и создания четкой системы профилактики, которая предполагала бы максимальные усилия соцслужб, которые бы акцентировали свои усилия на ранней стадии предупреждении девиантности.
Как в Дании с этим работают? Привлекают категорическое внимание соцслужб к любым отклонениям в семье. Но и там такие дети есть. Не стоит фантазировать, что различные формы соцработы совсем прекратят поступление таких детей под опеку соцслужб.