Ополченец из Славянска: «Малайзийский «Боинг» — это начало. Порошенко остановит только Путин»

Роман с оружием в руках охранял избирательные участки во время референдума, а ночью развозил раненых по разбросанным между Луганском и Донецком больницам, уцелевшим после бомбежек. Несколько дней назад вместе с семьей пересек российскую границу и теперь больше всего боится, что не сможет вернуться назад. Роман уверяет, что новые власти составляют списки «террористов», и он, сорее всего, числится в одном из них. Вероятность, что это не так, очень мала, но все же есть. Поэтому Роман просит пока не показывать его лицо.

— Вчера представители ДНР передали малайзийским экспертам «черные ящики» упавшего самолета. Понятно, что только после того как их расшифруют, можно будет говорить о конкретных причинах трагедии и искать виноватых. Но вы хорошо знакомы с расстановкой сил на юго-востоке Украины. Можете сейчас предположить, кто сбил «Боинг»?
— Это сделала нацгвардия. Так они решили показать всему миру, что ополчение воюет не только против украинской армии, но и против других людей. Это очень похоже на спланированную провокацию. Говорить о какой-то ошибке сейчас не приходится. Прежде чем сбить самолет, его вели украинские штурмовики. Военные понимали, что это гражданский самолет, и все равно выстрелили. Я думаю, что на этом они не остановятся.

— Предположительно, самолет был сбит при помощи «Бука». Сначала в ДНР говорили, что у них на вооружении не было такого оружия. Потом — что одну установку им все же захватить удалось, но она была неисправна. Это так?
— В последнее время такого оружия у нас действительно не было, но все могло измениться. Я видел ПЗРК (переносной зенитный ракетный комплекс), причем новейший ПЗРК. Но сбить ими самолет на высоте 10 тысяч метров невозможно. Да и незачем ополченцам это делать.

— Среди ополченцев есть специалисты, которые могут работать с «Буком»?
— Ополченцы — это в основном бывшие мирные жители, которые отстаивают свои права. Если и есть такие профи, я их не знаю.

— Ополченцы уже сбивали военные самолеты украинской армии. Откуда они получают оружие?
— Если честно, большинство рядовых ополченцев не знает, что откуда приходит. Этими делами занимаются наши командиры. Но я видел много новых КамАЗов (у нас на вооружении таких машин нет), ну и ваши болотники трехмостовые. Еще могу сказать, что в и в Донецкой, и в Луганской областях раньше были воинские части. Там так много оружия, что, если достать все из артемовских шахт, то хватит вооружить целую армию.

— Вы говорите, что ополченцы — это вчерашние мирные жители, которые даже толком стрелять не умеют. Как они могли так долго удерживать Славянск?
— Нами руководят бывшие военные. Такие как Стрелков. Под его началом Славянск защищали 3–3,5 тысячи ополченцев. Когда украинская армия привезла туда пушки, танки, БТР, самолеты, вертолеты, то ополченцы дали хороший отпор. Очень многие самолеты посбивали. В нацгвардии считали, что просто зайдут в Славянск, а их там сразу несколько сотен положили! Тогда они, наконец, поняли, что им придется повоевать. Я думаю, Стрелков стоял бы в Славянске до сих пор, если бы сам не принял решение уйти. Нацгвардия покрывала весь город боевыми снарядами, разрушая дома мирных жителей. Если бы Стрелков не оставил город, они бы его просто разбомбили.

— Много среди ополченцев таких ребят, которые заигрались в войну и теперь уже просто не могут остановиться?
— Вы поймите, что все может закончиться за одну секунду. Жизнь-то — одна. Я не думаю, что кто-то пришел туда поиграться в войнушку. Это не на компьютере пострелять. Люди идут умирать.

— Они понимают, что их ведут на смерть?
— Ну как сказать… Никто никого силком не тянет. Хочешь — воюй, не хочешь — тебе и слова никто не скажет. Все, кто идет умирать, делают это по своей воле, потому что сейчас не могут иначе. У меня много друзей, которые воюют. Я им тоже задавал этот вопрос. Они отвечали, что понимают, что это уже не игра. Говорили: «А кто, кроме нас?».

— Когда вы приехали в Россию, ваши друзья или другие люди, не имеющие отношения к этой войне, упрекали вас в дезертирстве?
— Да, и мне очень тяжело сейчас находиться здесь. Обычно я отвечаю так: поехали со мной туда, посидишь рядом, хотя бы в 200 метрах, и посмотришь, как это, когда руки-ноги вокруг тебя летят, везде кровь, стрельба. Ты готов? Это же по-настоящему люди умирают, не по телевизору! Мы их потом хороним, своих же хороним! Мне не страшно вернуться назад, я в себе уверен. Но кто завтра будет кормить мою семью? Если бы мне было на кого их оставить, то я бы завтра же вернулся в Луганск.

— Много русских воюет на вашей стороне?
— Есть русские… В основном это бывшие военные. У меня даже был такой случай: я вез раненого парня с Луганска, спрятав его под горой медикаментов. Не дай бог встретится украинская армия, а он — русский парень… Потом он у нас два дня жил. Я спрашивал его, зачем он приехал. Он рассказал, что приехал с севера. Говорит: «Люблю путешествовать, лазить по горам, но сейчас, раз у вас такая ситуация, я в свой отпуск не в горы пойду, а вам помогать. Потому что вы мои братья».

— Среди ополченцев есть наемники?
— Все говорят, что ополченцам платят деньги, что там много наемников. На самом деле никто никому денег не платил. Я спрашивал одного русского, который прошел две чеченские войны, что он здесь делает, ведь денег тут не платят. Он говорит: «Ну вы же звали!». Если на Майдане это делалось за большие деньги, то на Донбассе — это бесплатно. Только на Майдане сто человек погибло, а у нас уже несколько сотен. Только в нашем городке Николаевка, когда я уезжал, похоронили сто человек. Они погибли под завалами — все за один раз! Это немало за одну бомбежку…

— Сейчас вы чаще смотрите российские новости, чем украинские. По-вашему, они объективно рассказывают о событиях на Донбассе?
— Бывают новости, в которых количество погибших явно преувеличено. Журналисты что-то видят — и сразу выпускают это в эфир. Бывает, что рассказывают о какой-то ситуации чуть по-другому. Но в общем все правда. Я встречался с журналистами Life News и «Вестей-24» в Славянске и видел, что они до последнего там были. Прямо в зоне боевых действий.

— А украинские СМИ?
— Когда я включаю украинский канал, я вижу праздник, салюты, веселье, все танцуют — реальную войну никто не показывает. Если и говорят — то об украинской армии. Утверждают, что потери незначительны. На самом деле это не так. После первого боя между Николаевкой и Славянском по украинскому телевидению сообщили, что погибли два-три солдата. Но когда я вышел из дома, то увидел, что там все поле ими усеяно. Навскидку не меньше 200 человек. Куда они потом их девают, я не знаю. Закапывают где-то…

— На Первом канале был репортаж, в котором беженка из Славянска рассказала о распятом нацгвардией ребенке. Вы в это верите?
— Я знаю эту женщину. У меня есть большие сомнения в том, что это правда. То, что она сделала, это очень нехорошо. Я знаю, что у нее муж в ополчении, что у нее пятеро детей. Она говорит правду, может быть, только отчасти: там реально страшные вещи происходят. Были слухи, что мать привязывали к танку и тягали ее по площади. Много слухов было, что находили и расстреливали детей ополченцев. Но о распятии ребенка… Я лично не видел. Если бы я видел, я бы сказал. Но то, что Порошенко просто так убивает мирное население, это факт. Я понимаю: ведется война с ополченцами, но за что убивать мирное население? Вы ничего не изменили, вы просто убили людей! Обычных людей — не террористов, не сепаратистов. Большинство из них не участвовали в войнах, они просто жили. Какой бы сволочью ни был Янукович, но при нем мы жили, мы не умирали! Я работал, мои дети были одеты, обуты, учились в школе, Донбасс не воевал. Даже когда был Майдан, Донбасс работал. Нам некогда было воевать.

— Почему в то время, когда решался вопрос о смене власти, Донбасс не вышел, чтобы поддержать Януковича?
— Если бы Донбасс бросил все и пошел поддерживать Януковича, что бы было в стране? У нас находится вся тяжелая промышленность, в западной Украине ничего нет. Если все возьмут и поедут в Киев, то вся страна встанет в один миг.

— Почему у Крыма получилось войти в состав России, а у ДНР и ЛНР — нет? Они более русские, чем Луганск и Донецк? Или просто потому что они были первыми?

— Крым очень хорошо поднялся в самом начале, а у нас люди долго раскачивались. Ну и давайте исходить из того, что к ним сразу — раз! — и пришли «вежливые люди». Мы, конечно, с самого начала понимали, что это российские солдаты. Если бы вы знали, как мы ждали, что они придут и к нам! Когда все начиналось и появились первые блокпосты, на которых люди стояли не с автоматами, а с простыми дубинками, с охотничьими ружьями, все надеялись, что вот-вот, сейчас, приедут «зеленые человечки» и нам помогут. Мы понимали, что это невозможно, но все равно тешили себя надеждой. Если нам не помогут русские, то нас будут убивать. Больше помощи ждать не от кого. Путин далеко не глупый человек, дай бог нам такого президента! Я думаю, мы бы горя не знали. И такого бы никогда у нас не произошло.

— Почему в самом начале не удалось договориться с Порошенко мирным путем?
— Он сразу сказал, что готов объявить амнистию для тех ополченцев, которые не участвовали в боевых действиях. Но у нас практически каждый второй участвовал. Как они теперь могут сложить оружие? И, главное, за что складывать оружие? Нас бы либо посадили, либо расстреляли. Никто ему сейчас не верит!

— Что сейчас должен сделать Порошенко, чтобы доказать, что ни за одним из ополченцев не придут люди с автоматами? Объявить кого-то из своих генералов военными преступниками за бомбежку мирного населения?
— Пусть он их хоть всех расстреляет, теперь ему уже никто не поверит. Скажут: убил трех генералов? Значит, я для него вообще никто! Точка невозврата пройдена. Должна появиться третья сила, которая станет гарантом для ополченцев.

— Кого Донбасс готов принять в качестве такой третьей силы?
— Донбасс поддерживает Россию, поэтому он захочет, чтобы за стол переговоров села Россия. Америку в качестве миротворца Донбасс не примет. Если бы только Россия поддержала — думаю, большинство бы сели и поехали домой. Сейчас мы надеемся, что Россия введет миротворческие войска и прекратит это кровопролитие. Я понимаю, что это очень сложно, но иначе люди будут продолжать гибнуть. Порошенко для себя уже решил, что будет зачищать юго-восток от «сепаратистов и террористов». Ну а мы все прекрасно видим, как идет эта зачистка.

— Если Путин решит, что нужно налаживать отношения с Украиной (он уже встречался с Порошенко), скажет: «Я ему доверяю!» — Донбасс поверит Путину?
— Если Путин выступит гарантом для ополченцев и всех людей, которые там сейчас находятся. Скажет, что этот человек никого не тронет…

— То есть вы не верите Порошенко, но если Путин скажет, что он ему верит, — то вы тоже ему поверите?
— Конечно. Стоит только Путину сказать всему юго-востоку, что, если, не дай бог, в репрессиях погибнет хоть один человек, я применю против него реальную силу, — Донбасс не станет больше ждать. Тогда война остановится.

— Вы же понимаете, что, если Путин введет, как вы говорите, «миротворческие войска», то на юго-восток Украины придут и войска НАТО. Начнется третья мировая война.
— У нас большинство людей до сих пор надеются, что Донбасс войдет в состав России. Но мы, конечно, понимаем, что, если Путин нам поможет, то начнется третья мировая. Мы же прекрасно понимаем, что нашим правительством управляет Америка. Даже дети знают, что Порошенко — ставленник Америки. Поэтому война неизбежна. Америка живет за счет войн. У них вся экономика на этом построена. Сейчас они делают все, чтобы подобраться поближе к России. Это та держава, которую им тяжело сломать. Сейчас пришла наша очередь, но я так думаю, что, если их не остановить, то скоро они возьмутся и за вас.

— Выходит, что пока ситуация для вас безвыходная.
— Выходит, что так. Я думаю, что меня поддержат и Донецкая, и Луганская народные республики — нет больше областей Украины! Мне мой паспорт не нужен, я бы прямо сейчас его порвал! Я не хочу быть гражданином такой страны. Неужели после всего того, что сделал Порошенко, он надеется, что будет единая Украина?! Никогда! Будет партизанская война. Чем больше гибнет мирного населения, тем больше мужчин встает и начинает воевать. Все, даже те, кто приезжает в Россию, и я в том числе, ловим себя на мысли, что не сегодня, так завтра мы вернемся. Все равно я пойду воевать. Я свой дом просто так не отдам и никогда не прощу человеку, который убил столько людей.