«В гостях» у полицейских. Как и где для меня закончился репортаж с шествия против пенсионной реформы

«О, а кто это у нас тут? », — автобус с тремя задержанными остановился за органным залом. Несколько вошедших полицейских, удивленно уставились на нас.

— Там шаверма лежала на заднем сидении.
— И два миллиона еще, — шутят полицейские.

Телефон отобрал сотрудник полиции сразу после задержания, когда я пытался связаться с редакцией. Удостоверение журналиста вызвало смех: «Да у нас тут половина журналисты».

Моего соседа задержали у здания Заксобрания около 17:20, меня — когда я снимал, как задерживают его. «Ну, и вот этого, раз он снимает», — сказал кто-то из полицейских, после чего меня увели в припаркованный ПАЗик.

«За что нас задержали?» — самый часто задаваемый вопрос в салоне автобуса. «Нам сказали, мы — задержали», — самый популярный ответ. Сотрудники, которые нас стерегут, мало что знают сами, разбираться будут в отделе. Там же обещают объяснить причины задержания.

— Не переживай, все будет хорошо. Просто не надо было здесь ходить, — объясняет один из полицейских парню лет 15, который спрашивает, как ему сообщить маме, что его задержали. Позже, спустя несколько часов и десятки исписанных объяснениями листов бумаги, в отделе полиции будут возмущаться родители, которым, как они говорят, не сообщили о том, что их дети задержаны за участие в несогласованной акции.

Это будет позже. Пока, в автобусе царит почти дружелюбная атмосфера, полицейские общаются с задержанными, шутят. Никаких криков: «Позор!» в адрес полицейских, никаких призывов сотрудникам «быть вместе с народом». Мы и так тут все вместе.

Те, кто постарше — спорят в конце салона о пенсионной реформе и пытаются доказать полицейским, что никакого согласования публичного мероприятия быть не должно, что существует только процедура уведомления о том, что оно будет проходить. Те, кто помоложе, больше шутят и говорят о политике: о том, как они были наблюдателями, как участвовали в акциях.

— Кто-нибудь знает английский язык? Или французский? — обернувшись спрашивает задержанных молодой парень в красной бейсболке, — предлагаю переговариваться на другом языке.

Шутка находит поддержку среди молодежи и некоторых полицейских. Их с нами в салоне семеро. Чуть раньше нас пересадили в другой автобус, где уже были несколько задержанных.

Двери открываются, в них появляется парень с российским триколором. До этого по рации кто-то из полицейских говорил, что его планируют задержать. Потом приводят парня с палкой. Флаг, если он и был на ней, где-то потерялся.

— Всё, едем к нам в гости, — сообщают сотрудники. «К нам» — это отдел полиции №5 в Орджоникидзевском районе на ул. Академика Веденеева, 100.

Телефоны забрали не у всех. Кто-то все-таки успевает сказать маме, что его задержали, после чего получает предупреждение, что телефон отберут, если он будет им пользоваться.

— Мама спрашивает, когда вернусь, — с улыбкой говорит один из задержанных.
— Моя знает. Сказал, что везут в отделение. Все (с ней — Properm.ru) согласовано было, — поворачивается парень с палкой к подполковнику, который едет с нами.
— Тебе альтернативную площадку не предлагали? Во дворе… — поддерживает шутку молодой человек с противоположной стороны автобуса.

Спустя час после моего задержания у полковника звонит телефон и он спрашивает у присутствующих, есть ли я в автобусе. Есть. Продолжаем путь на Кислотные дачи. Говорят, в отделениях полиции в центре города просто не нашлось места для такого количества задержанных.

За железными воротами и бетонным забором полоса препятствий, техника. Ухоженные газоны и выкрашенные в белый бордюры и стволы деревьев. В обычное время здесь Центр профессиональной подготовки пермской полиции и собственно сам отдел полиции. Сегодня — здесь опрашивают задержанных во время шествия против пенсионной реформы. Всего 24 человека, восемь из которых несовершеннолетние.

Перед отделом нас встречает живой коридор из полицейских. Проходим по нему до дверей, но сотрудники полиции и за ними выстроены в длинную линию, которая ведет нас в какое-то помещение с партами. Здесь нас уже ждут остальные. Справа — люди в помещении за решеткой, напротив — комната с ярким светом и, кажется, видеокамерой. Один из задержанных что-то пишет про Путина, на каком-то альбоме, найденном здесь же.

Спустя минут пять задержанных начинают водить в туалет, а меня зачем-то отводят в прокуренный кабинет подполковника.

— Вы корреспондент? — спрашивает он и жестом показывает, чтобы я присаживался на стулья, выстроенные вдоль стены.

Пока начальник заканчивает телефонный разговор в помещение заходят два майора, один из которых после непродолжительного разговора со старшим по званию отводит меня на третий этаж. Здесь, в коридоре стоит небольшой столик, кресло и стул. Здесь мы будем снова выяснять как я оказался на акции, и что со мной делать дальше.

Майор периодически отвлекается, его спрашивают то про вопросы, которые задавать задержанным, то про судьбу Натальи Вавиловой, которая останется тут на ночь (к ней вызывали скорую из-за подозрений на травмы).

— Можно я посмотрю? — раздается женский голос из кабинета, куда в очередной раз зашел майор. Через мгновение из-за двери появляется блондинка в штатском, смотрит на меня и вновь скрывается за дверью.

Полицейским предстоит много работы, но для начала нужно составить список всех задержанных — Москва требует.

Позже появляется кто-то старший не по форме. Майор желает ему здравия, а тот отправляется в кабинет к блондинке. «Спрашивайте знали ли они, что акция не согласована, про перекрытие…», — доносится из кабинета.

Майор расспрашивает, как я приехал на акцию, что делал там, как меня задержали, сколько лет я работаю главным редактором. Потом фотографирует на свой телефон и отводит вниз, в фойе. Там уже сидят несколько несовершеннолетних, их расспрашивают сотрудники полиции. Родителей пока нет.

Спустя некоторое время ко мне снова приходит майор. «Надо кое-что дописать», — объясняет он, и спрашивает — был ли на мне бейджик «пресса» и где у меня находилось удостоверение журналиста. При себе.

Майор удаляется, я остаюсь сидеть в окружении несовершеннолетних и полицейских.

— Наши победили? — спрашивает полицейский только что прибывших коллег. Они долго обсуждают, что тут «все мимо проходили».

Половина девятого, мне рассказывают, что пока я не могу уйти, потому что они ждут какую-то видеозапись, чтобы «принять решение по мне».

— Ты просто рядом стоял? — в отделение начинают приезжать родители.
— Я хочу с вами пообщаться, взять объяснение о том, знали ли вы, что происходит.
— Я ничего не хочу объяснять, я хочу знать, что сейчас с моим ребенком? Мы сейчас можем встать и уйти?
— Нет, мы ждем. Было задержано 24 человека, из них восемь подростков. Вот сидят так же родители, ждем когда будет команда. Какая я не знаю, я тоже человек подневольный.

Полицейские беседуют с подростками. Теперь в присутствии родителей. Им тоже задают вопросы.

— Ваш ребенок находится в дежурной части. Вы вообще знаете почему он здесь находится?
— Я знаю, что он гулял с другом по эспланаде. Каким-то боком он оказался рядом с толпой, непонятно выкрикивающей какие-то лозунги. Когда он услышал, что началась какая-то паника, он попытался убежать. Это нормальная реакция ребенка. Если взрослый человек попытается разобраться в ситуации, то логичная реакция ребенка — лучше убежать.

Сотрудник пытается объяснить недовольному отцу, что раньше, до того, как тот приехал, подросток давал другие показания.

Ловлю майора, который брал у меня объяснения, с вопросом: когда я могу покинуть отделение полиции.

— Еще немного нужно подождать, сейчас человек должен приехать из города, «чтобы принять решение по вам».

Еще немного — это полчаса, потом еще полчаса и еще, и еще… В первом часу ночи я покинул отделение полиции, за это время поговорил с несколькими сотрудниками, показал видео, которое снимал во время шествия, несколько раз объяснил, что я никаким образом не участвовал в публичном мероприятии, а всего лишь осуществлял свою профессиональную деятельность.

«В гостях» у полицейских я провел более шести часов. На каждый мой вопрос, когда мне уже можно расписаться в протоколе и пойти, постоянно возникала неудобная тишина. Когда я наконец уходил, мне на встречу попался один из моих автобусных попутчиков. Его и еще какого-то молодого человека опять вели в туалет. Они сегодня ночуют здесь.