Posted 3 апреля 2019,, 04:45

Published 3 апреля 2019,, 04:45

Modified 2 марта 2023,, 14:40

Updated 2 марта 2023,, 14:40

«Алиса, когда будет северное сияние?» Или зачем в тундре нужны цифровые технологии

3 апреля 2019, 04:45
Татьяна Зырянова
Последние выходные марта 2019 года собрали в Салехарде туристов со всей России и из-за рубежа. В единственном городе на Полярном круге прошел День оленевода, традиционный праздник коренных народов Крайнего Севера. Журналист Properm.ru побывал на Ямале, познакомился с оленеводством, системами защиты лесов и населенных пунктов от пожаров, а также с цифровым чумом.

Ханты, ненцы, селькупы — коренные северяне. Говорят быстро и сквозь сжатые губы, чем очень похожи на пермяков, а в слове «оленЕй» ставят ударение на вторую «е». У многих из них них есть квартиры, дома, машины, у всех сотовые телефоны; многие ведут не полностью кочевой, а полукочевой образ жизни: летом рыбачат, зимой каслают в тундре.

Чумовая жизнь

Каслание — это перекочёвка стойбища (бригады, семьи) оленеводов. «Нет ягеля, нечего есть оленям, каслаем. Пастбищ не хватает. Если олени зашли на чужую территорию, на них и собак могут спустить», — делятся историями оленеводы. Пастбища Ямала истощены, в 2018 году специалисты Научного центра изучения Арктики выявили «угнетенность пастбищ и нехватку хозяйственного запаса корма в регионе» — для восстановления понадобится не менее 50 лет.

Сейчас ученые и чиновники ищут варианты решения проблемы, одно из предложений — перевести часть оленьих стад на круглогодичный выпас в леса Надымского района. В лесах для выпаса оленей придется возводить изгороди, чтобы животные не ушли в тундру. Также встанет вопрос борьбы с насекомыми — «комары же сожрут», — переживают оленеводы.

Оленеводы уже давно поняли, что хотят услышать и увидеть туристы, и поняли, что это стоит денег. «Раньше фото с оленями тоже стоило денег, — серьезно говорит один, — сейчас ладно уж, фотографируйтесь бесплатно». Прокатиться на оленьей упряжке стоит от 300 до 500 рублей.

В демонстрационных чумах поят чаем с сушками и тюменскими конфетами. «Чум ставим за 40–50 минут, — бойко рассказывает Римма ТОболько. — Внутри есть женская и мужская половина, на мужскую женщинам нельзя. Еще женщинам нельзя ходить вокруг чума». На вопрос «Почему? » отвечает: «Не знаю, нельзя и всё, не принято». В семье супругов Тоболько пять детей, четверо живут в интернате, учатся в школе, а маленький, трехлетний, живет с родителями. «Не можем мы в поселке жить, воздуху не хватает или чё», — отвечает она на традиционный вопрос, почему они не променяют свою полукочевую жизнь на блага цивилизации.

Римма Алексеевна родилась в семье оленевода, знает, что такое «каслать» и есть одну рыбу. Сейчас («слава богу», — замечает она) можно закупить впрок продукты (крупу, конфеты, макароны, масло). «В тундре есть фактории, то тут, то там свеженького продукта возьмешь», — рассказывает хозяйка чума. Фактория — это не просто магазин, это перевалочный пункт: теплые модули, в которых размещаются пекарни, заготовительные комплексы, отделения социального обслуживания, где-то даже детские сады.

Чтобы продолжить чтение статьи, нажмите «Читать полностью».

«Ну а что зимой в поселке делать? (в Аксарке — Properm.ru) — говорит Римма Тоболько. — Работать негде, мы лучше в тундре поживем, к нам гости приезжают, как вы сейчас, чай пьем, пасем оленей. Оленей больше для себя держим, но и продаем иногда, когда денюжки надо». И такой ответ больше похож на правду, чем истории про единение с природой, которые надо рассказывать с многозначительным выражением лица. Раньше мужу-оленеводу платили зарплату, сейчас каслают для себя, по сути это бизнес — конечно, не самый простой, представьте себе условия труда: тундра, минус 50, снег вверху — снег внизу, зимой солнце светит до двух часов в день, кислорода мало.

Дети возвращаться в чум не хотят, разговаривать по-хантыйски не хотят. «Свой язык забывают. Мы с ними на хантыйском, а они все равно на русском», — Римма Тоболько вдруг перестает улыбаться, вздыхает.

— А если медицинская помощь потребуется в тундре, что делаете? — меняю тему.

— Мы же на связи, есть телефоны, есть «буран», чтобы сесть и уехать.

«В тундре, конечно, все по-другому, — рассказывает Виталий Тоболько, муж Риммы Алексеевны. — Там чум меньше делаем, столы у нас маленькие, скамеек нет, на постелях сидим, чай пьем. Молодежь пусть учится, уезжает, а мы образование не получили же, только девять классов, привыкли, живем».

Каслает семья Тоболько только зимой, а летом рыбачат и сдают улов на рыбзавод. 60 рублей за килограмм щокура (чира), 24 за килограмм пыжьяна, за так называемую «черную рыбу» (ёрш, язь, щука, налим) — 18–20 рублей за килограмм. Сравните цены в магазинах: от 700 рублей за килограмм щокура, от 500 рублей за килограмм пыжьяна, от 200 рублей за «черную рыбу».

Олени восстребованы не столько из-за шкур и диетического мяса, сколько из-за рогов, особенно популярны панты (молодые рога оленей, имеют трубчатую неороговевшую структуру, наполнены кровью, покрыты тонкой бархатистой кожей с короткой мягкой шерстью). Панты идут на экспорт — в восточных традиционных системах врачевания (Китай, Корея) панты используют для приготовления снадобий и порошков. Килограмм пантов оленеводы сдают за 2 тыс. рублей, килограмм окостеневших рогов — за 1–1,5 тыс. рублей.

Цифровая защита лесов Ямала

Телевизор у Тоболько, как и у многих других кочевников, есть, электричество получают с помощью генератора, а сигнал от спутника. Еще одна хозяйка чума хантыйка Анна Кондыгина рассказала, что ее чум находится примерно в 40 км от населенного пункта (Аксарка), у них есть и интернет, и телевизор. Всю технику перевозят в нартах, как и шкуры, и доски, и продукты.

На празднике в честь Дня оленевода, который ежегодно проходит в Салехарде, оленеводов и туристов особенно заинтересовал «цифровой чум»: внутри телевизоры, «умные лампочки», ноутбуки, планшеты, камеры видеонаблюдения, датчики дыма, видеодомофон и другие составляющие системы «умного дома».

Сергей Гусев, вице-президент «Ростелекома» на Урале: — Цифровой чум — это некая аллегория, как можно использовать современные цифровые решения и платформы в обыденной жизни, даже в чуме. Начиная с домофона — это уже стандартный продукт, заканчивая системами умного дома (видеонаблюдение с видеоаналитикой). Разные датчики позволяют контролировать утечки воды, вовремя заметят дым, помогут вовремя предотвратить пожар.

Нам примере «умного чума» — своеобразной метафоры цифровых технологий на Ямале — можно было посмотреть и работу камер видеонаблюдения. IP-камеры являются важной составляющей системы мониторинга за лесными пожарами. В 2017 году 365 пожаров бушевали на площади 220 тыс. гектаров. Тогда, в 2017 году, и начали внедрять комплексную автоматизированную систему. И уже в 2018 году с помощью видеокамер были вовремя замечены и предотвращены шесть лесных пожаров. Плюс погодные условия были более благоприятные, в результате в 2018 году зарегистрировано 139 пожаров на площади более 3 тыс. гектаров. Систему мониторинга доработали и продолжают совершенствовать.

«Обнаружить лесной пожар на начальной стадии горения для спасателей и пожарных очень важно, так как они могут существенно сократить время свободного горения и быстрее оказать квалифицированную помощь людям», — пояснил исполняющий обязанности директора Департамента гражданской защиты и пожарной безопасности ЯНАО Сергей Юдин.

7,5 млн рублей в год — таков экономический эффект от сокращения площади лесного пожара в среднем на 15 гектаров. Информацией с журналистом Properm.ru поделилась генеральный директор окружного автономного учреждения «Леса Ямала» Елена Дедович. Раннее обнаружение лесного пожара позволяет сократить время тушения, площадь тушения; снижаются риски для объектов инфраструктуры и промышленности, для населенных пунктов.

В Ямало-Ненецком автономном округе уже установлены 14 видеокамер с высоким разрешением в шести населённых пунктах, потрачено 9 млн рублей. На 2019 год выделено 20 млн рублей на установку еще 25 камер в 15 населенных пунктах. Обзор камеры — до 30 км, раз в 10 минут камера делает полный оборот. «И населенный пункт защищен от пожара, и лес. Мы пользуемся теми возможностями, которые дает охрана населенных пунктов», — поясняет Елена Дедович.

Камера видеонаблюдения фиксирует появление дыма, программа определяет координаты и площадь возгорания. Постоянные источники тепла (трубы котельных, например) — закрываются в системе специальными «масками», есть ежедневные «маски» — чтобы закрыть, например, бани, когда их топят.

Информация со всех камер выводится на диспетчерский пульт. Специалисты «Ростелекома» предложили интегрировать в единый комплекс и систему экстренного оповещения населения. «Кроме того, рассматриваем запуск комплексной системы мониторинга и на месторождениях газа — территории не менее пожароопасной, чем лесная зона», — комментирует директор по развитию Ямало-Ненецкого филиала ПАО «Ростелеком» Виктор Сысов.

Территория лесного фонда Ямала занимает почти 32 млн гектаров. Основной способ обнаружения лесных пожаров — это авиационное патрулирование. В округе 15 летчиков, патрулирующих обстановку в лесах. По словам Елены Дедович, профессия «крайне дефицитная», обучение одного специалиста стоит 1,5 млн рублей. Тушение одного гектара стоит в среднем 500 тыс. рублей, а тушение лесного пожара на площади более 10 гектаров стоит уже 2,5 млн рублей. Главная задача — быстрее обнаружить, на меньшей площади потушить, тогда и ущерб лесам будет меньший, и расходы на тушение удастся снизить.

При поступлении сигнала о пожаре на картографической подложке диспетчер видит все, что находится рядом с очагом возгорания: естесственные и искусственные водоемы, дороги, трубопроводы, газопроводы, это дает возможность принять решение о маршруте для пожарных.

Метание тынзяна на хорей

Цифровые технологии в тундре ни у кого, кроме некоторых туристов, не вызывают удивление. Особенно после прогулок по Салехарду, яркому, разноцветному, с большой школой искусств, с огромным музейным комплексом, строящейся ледовой ареной. На Ямале уделяют внимание образованию — пытаются воспитать и удержать население. Местная библиотека — современная, напичканная инновационными технологиями, в ней есть зал, где на потолке показывают фильмы на английском языке с субтитрами — зрители лежат на мягких матах, смотрят наверх, как в небо. Есть кресла-мешки, подвесные кресла, уютные зоны для чтения, «умные стены-жалюзи», электронная система регистрации книг, которые берешь с собой, отдельные комнаты для детей разных возрастов.

Да-да, газ, нефть, всем известно благодаря чему развивается социальная инфраструктура на Ямале. 25 марта 2019 года местные издания «взорвались» новостями про рекорд, занесенный в Книгу рекордов России — на Уренгойском нефтегазоконденсатном месторождении зафиксировано семь триллионов кубометров добытого газа. Это мировой рекорд по добыче одним предприятием из недр одного месторождения. Поэтому — могут себе позволить. Например, здания для чиновников — администрации Салехарда, правительства округа впечатляют своими масштабами и помпезностью.

И на традиционном празднике Дне оленевода все происходящее воспринимается как народные гуляния в Хохловке, привычное культурно-спортивно-развлекательное зрелище, только масштаб другой и песни другие. И удивительные соревнования по национальным видам спорта: гонки на оленьих упряжках, прыжки через нарты, метание тынзяна на хорей. Тынзян — это кожаный аркан, хорей — это трехметровый деревянный шест, который используется для управления оленьей упряжкой. Забрасывая петлю тынзяна на хорей, спортсмен как будто бы ловит оленя в тундре.

Местным смешны представления туристов о божественной близости коренных народов к природе, они просто привыкли так жить, ну вот как в деревнях люди привыкли жить с туалетами на улице и не наделяют этот факт никаким особым смыслом. Кочевники также не видят ничего философского или предосудительного в том, что едят сырое мясо и рыбу, варят суп из оленьей крови. Каждый год они повторяют на сотни телевизионных камер одно и то же про свои традиции, каждый год угощают гостей строганиной и продают морошку, общаются и поздравляют друг друга, в первую очередь этот праздник — развлечение для них, а не для туристов. На еще один частый вопрос: «А когда будет северное сияние? » запросто могут ответить, смеясь: «Так спросите у Алисы».

фото предоставлены «Ростелекомом»

"