Молодых пермяков осудили за экстремизм и поджог офиса «Единой России». Двоих объявили в розыск

В Ленинском районном суде закончилось рассмотрение уголовного дела в отношении молодых пермяков. Дмитрия Стрелкова, Александра Анкудинова, Антона Зырянова и Никиту Юшкова признали виновными в создании и участии в экстремистском сообществе.

Суд, вслед за обвинением, посчитал, что друзья разделяли праворадикальные националистические взгляды, негативно настроены к органам государственной власти и стремились изменить конституционный строй. Следствие — Управление ФСБ России по Пермскому краю — вменило обвиняемым два эпизода: нанесение на административные здания, в том числе краевой прокуратуры, надписей, часть которых признана местным экспертом экстремистскими, и поджог приемной партии «Единой России» в здании, которое принадлежит ГАУ ДПО «Институт развития образования Пермского края».

Пермяков признали виновными по статьям ч. 2 ст. 282.1 (участие в экстремистском сообществе), ч. 2 ст. 167 (Умышленные уничтожение или повреждение имущества). Дмитрия Стрелкова суд посчитал организатором и вменил ему деяния, предусмотренные также ч. 1 ст. 282.1 (создание экстремистского сообщества, ч. 1 ст. 280 (Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности), п. «в» ч. 2 ст. 282 (Возбуждение ненависти либо вражды).

Обвиняемые признали нанесение надписей и поджог, и даже начали выплачивать ущерб, но, за исключением Никиты Юшкова, отрицали создание экстремистского сообщества. До суда юноши провели четыре месяца в следственном изоляторе, потом находились под домашним арестом и подпиской о невыезде.

Всего следствие признало участниками группы восемь человек. Судебный процесс над участниками, которым на момент совершения деяний не исполнилось 18 лет, шел одновременно со взрослыми. Дело несовершеннолетних вел следственный отдел по Ленинскому району Перми СУ СК России по Пермскому краю. 29 июля судья Ленинского районного суда Сергей Сыров огласил приговор несовершеннолетним: Владислав Прокопишин получил 1,5 года условно за экстремистские надписи, Никита Распутин 2 года колонии за участие в поджоге.

14 августа судья Татьяна Старкова огласила приговор по совершеннолетним: Дмитрия Стрелкова приговорили к 7 годам лишения свободы, Антона Зырянова — 5 годам. Александру Анкудинову дали 4 года условного срока, Никите Юшкову 3 года условно. Юношам запретили администрирование сайтов, чатов и посещение массовых мероприятий. Дмитрий Стрелков и Антон Зырянов на оглашение приговора не явились, их объявили в розыск.

Перекличка с делом «Нового величия»

На последнем заседании адвокаты подсудимых заявили, что дело стоит в ряду шпионских и экстремистских дел, направленных на поиск врагов государства. При этом сами защитники склонны не политизировать процесс. Они также не упоминали громкое дело «Нового величия», которое начали рассматривать в Люблинском суде Москвы 27 мая. Но очевидно, что эти процессы из одного ряда.

Десятерых фигурантов дела «Нового величия» обвинили в организации экстремистского сообщества. Двоих осудили ранее по особому порядку. Они пошли на сделку со следствием, признали вину и получили минимальные сроки. Рустам Рустамов признал себя виновным в пособничестве и получил 1,5 года условно. Павел Ребровский 2,5 года общего режима. Теперь они выступают свидетелями. В суде восемь человек. Вину не признали, заявили, что дело против них сфабриковано, а экстремистское сообщество они не создавали.

Дело «Нового величия» с самого начала вызвало общественное возмущение. Как считает защита, ключевой свидетель Руслан Д. мог быть осведомителем или сотрудником спецслужб. Он предложил обвиняемым создать политическое движение, написал Устав, программу и арендовал помещение для встреч, в котором оперативниками была установлена прослушка.

Если программа «Нового величия», возможно, была разработана в спецслужбах, то у пермяков не было ни программы, ни Устава, ни плана действий. Да и название, по свидетельству подростков, придумал следователь, основываясь на граффити и названии чата в мессенджере «Телеграм», где молодые люди переписывались друг с другом. Так появилась «PNZS», расшифрованная следователем как Пермская нацистская команда.

В московском и пермском делах обвинение указывает на устойчивость группировки, сплоченность, многократность совершения преступлений. Защита отрицала эти признаки на основании показаний подсудимых и свидетелей. Вместе компания встречалась только один раз, общалась через мессенджеры, и в двух эпизодах, которые вменялись в вину пермякам, участвовали разные парни. Под многократностью лингвисты понимают повторение события три и более раз. В судебном заседании рассматривался только эпизод с поджогом.

«Ни в ходе предварительного следствия, ни в ходе судебного заседания не было установлено и доказано, что Стрелков, Анкудинов, Зырянов, Юшков совершили или планировали совершить еще какие-либо тяжкие или особо тяжкие преступления, необходимые для квалификации их действий как соучастников экстремистского сообщества, а Стрелкова как руководителя этого преступного сообщества», — заметил адвокат Дмитрия Стрелкова.

Адвокаты отмечали, что в компании отсутствовала иерархическая структура, никто никому не подчинялся, обязательств ни у кого перед остальными не было, любой мог беспрепятственно выйти из группы. Свидетели показали, что указания Стрелкова не были обязательными для других.

Кроме того, Карелин, Масагутов и Соболев, указанные в обвинительном заключении как участники экстремистского сообщества, выступали в судебных заседаниях свидетелями. Надписи, которые они наносили, не признаны экстремистскими, а в поджоге они не участвовали. Это означает, что указаний совершать преступления Дмитрий Стрелков им не давал.

Ключевым свидетелем по делу пермяков можно назвать Александра Соболева. Однако защита ставит под сомнение показания свидетеля. Адвокат Зырянова обратил внимание на то, что протоколы допросов, проведенных в разное время, совпадают до буквы. «Соболев, который не может повторить свои показания, которые ему огласили только что в судебном заседании, смог слово в слово воспроизвести их во время следствия с интервалом в год. Повторное появление Соболева в суде по собственной инициативе вызывает сомнение в его добросовестности. Соболев не смог внятно объяснить, почему он снова решил дать показания».

Показания без адвоката и под давлением — недопустимые доказательства

8 июля заключивший сделку со следствием участник «Нового величия» Павел Ребровский отказался от показаний, заявив о давлении следователя и обещании условного срока за признательные показания (ему дали 2,5 года общего режима).

Один из подсудимых по делу «Пермской нацисткой команды» Никита Юшков дважды изменил показания: в последних признал участие в экстремистском сообществе. Это отразилось на сроке, который запросил для него гособвинитель Давид Алиев: назначить условное наказание.
Свидетель Руслан Масагутов на суде также отказался от данных ранее показаний. Кроме того, защита сообщила о давлении на него со стороны спецслужб и во время судебного процесса. Накануне заседания свидетелю дважды звонили из ФСБ, о чем свидетельствует представленная адвокатами распечатка телефонных соединений. Свидетель Масагутов рассказал, что следователь Михаил Л. говорил ему, какие показания он должен дать на суде.

26 декабря 2017 года Александра Анкудинова допрашивали в качестве свидетеля без адвоката, однако обвинение ему уже было предъявлено и следствие знало о наличии защитника.
Обвиняемые рассказали об угрозах применения физической силы, изменения меры пресечения. По словам Александра Анкудинова сотрудники ФСБ обещали подыскать камеру похуже и устроить проблемы родителям.

«Меня задержали сотрудники центра по противодействию экстремизма, пересадили в машину ФСБ, надели мешок на голову и наручники, привезли в ФСБ, — рассказывал Антон Зырянов о своем задержании на заседании суда. — Там я в мешке на голове на коленях стоял, наручники сзади. Так до утра провел на коленях, с мешком на голове. Электрошокером били, психологическое давление оказывали, удавку на шею накидывали, пистолет под ухом перезаряжали, патроны вставляли. Присутствовали следователь Михаил Л., оперативник Тимур Т, особо остальных я не знаю, много людей было — все ФСБ сбежалось на меня посмотреть. На меня они больше обозлились, потому что неделю побегали за мной. Ближе к утру с меня взяли показания без защитника, там, можно сказать, даже сами за меня их написали — там ошибки просто по каждому слову, но сказали «Ты же понимаешь, что мы это переписывать не будем? подписывай так». Ну, я понимаю, что без защитника, без всего, просто хочу, чтобы все эти пытки поскорее закончились, поэтому я подписал».

О давлении следствия заявил и Владислав Прокопишин. Адвокаты просили признать показания, полученные на предварительном следствии под физическим и психологическим давлением, недопустимыми доказательствами.

Сотрудники спецслужб давление на обвиняемых и свидетелей отрицают. Следователь Михаил Л. заявил, что Масагутов сам ему позвонил и попросил проконсультировать перед судебным заседанием. А в принуждении свидетеля к даче показаний обвинили Дмитрия Стрелкова. На этапе судебного разбирательства спецслужбы провели оперативное мероприятие. В суд представлена стенограмма разговора, на которой Стрелков просит свидетеля Соболева изменить показания. Стрелков эти записи не признал.

«Единая» страшилка

19 июля свидетель по делу «Нового величия» Рустам Рустамов (получил 1,5 года по особому порядку) рассказал в суде, что якобы участники кидали бутылки с зажигательной смесью, чтобы поджечь центральный офис «Единой России».

Следствие считает, что поджог офиса «Единой России» — это посягательство на конституционный строй, работу органов власти. При этом в нашей стране многопартийная система. На такую позицию следствия обратила внимание защита пермяков. По мнению адвокатов, невозможность «Единой России» принимать граждан из-за поджога не могла сказаться на работе исполнительных органов, социальных и инфраструктурных объектов.

Фактически же пермяки офис «Единой России» не поджигали: сгорело пять квадратных метров Института развития образования, и ущерб причинен Институту. Поджог совершен в ночное время, без умысла нанести кому-либо вред. В этом деянии юноши признались, раскаялись и ущерб готовы полностью возместить.

Кстати, против тщательной подготовки к преступлению говорит ошибка подростков и тот факт, что перед поджогом у них не оказалось зажигалок. Парням пришлось зайти в магазин «Семья», чтобы купить зажигалки, рискуя быть опознанными без масок.

Цитировали песни, не признанные экстремистскими

Следствие «нашло» у пермяков националистические идеи, но сами подсудимые не смогли внятно объяснить, что такое идеология нацизма. Они объясняли свои взгляды правилом: «Не пить, вести здоровый образ жизни». Говорили, что национальная идеология — это любовь к Родине и занятия спортом.

Никто из них не придерживался идеи превосходства русских над другими нациями. Более того, в компании есть парни не только с русскими корнями.

Но и сами по себе националистические взгляды, как любые другие, не могут являться основанием для определения мотива преступления. Придерживаться какой-либо идеологии и совершать преступления экстремистской направленности — это разные вещи.

Граффити, которые разместили подсудимые на зданиях, преимущественно цитаты песен. Цитата из песни группы Даслер «Смерть системе воюй и круши», на концерте которой и познакомились обвиняемые, не признана экстремистским материалом, на сайте Минюста отсутствует. Нет в списке экстремистских материалов и песни Бухенвальд Флава «Взял нож — политик».

Пермские эксперты посчитали иначе. «В соответствии с заключением лингвистической судебной экспертизы ФБУ «Пермская лаборатория судебной экспертизы» МЮ РФ № 3584/06–5/17–58 от 03 ноября 2017 года в надписи «смерть системе воюй и круши» содержатся лингвистические признаки побуждения (в форме призыва) к совершению разрушительных, насильственных действий, направленных на уничтожение существующего в России государственного строя», говорится в обвинительном заключении.

Адвокат Стрелкова попросил суд признать лингвистические экспертизы недопустимыми доказательствами. Перед экспертом были поставлены оценочные вопросы. Экспертов спрашивали, «содержатся ли в тексте призывы к экстремистской деятельности, направлены ли информационные материалы на возбуждение ненависти или вражды». Оценка деяния относится к компетенции суда.

Ранее в Перми не рассматривали подобных «экстремистских» дел. Казалось бы, это повод подойти с тщательным разбором, выяснить все обстоятельства, и главное — разобраться с методами следствия. Объяснить странные находки во время обысков. Так, у Зырянова во время обыска нашли дома осколки стекла прозрачного и коричневого цвета, пробку со следами горения и трикотажного изделия. Он принес это домой после поджога? А в протоколе обыска и в списке вещественных доказательств не совпадают предметы: откуда-то появились провода с колодками.

По мнению защиты, следствие преувеличило общественную опасность группы молодых людей, которым вменили два эпизода: нанесение надписей, часть из которых не признана экстремистскими, и поджог помещения, принадлежащего Институту развития образования.

Защита настаивала на том, что пермяки не создавали экстремистского сообщества — структурированной организованной группы с лидером, — и посчитало недоказанным, что подсудимые совершили деяния по мотивам националистической идеологии. Многократности деяний также не было, спецслужбы не вменили юношам подготовку к другим, более тяжким преступлениям.

Судебное решение основано на показаниях подсудимых, данных на предварительном следствии, на результатах обысков и переписки подсудимых в мессенджере. Судебное портфолио «экстремистских» дел пополнилось еще одним обвинительным приговором.

Александр Белкин для Properm.ru