«Когда все платят одну и ту же сумму — неважно, как вы сортируете мусор». Почему Германия победила свалки

— Когда и с чего началась «мусорная реформа» в Германии?

— До 70-х годов у нас вообще не было организованной системы сбора отходов, не говоря о раздельном сборе. Система комплексной работы с мусором начала внедряться с 1972 года, когда в Германии был принят первый законодательный акт об управлении отходами. До этого всё складывали куда попало, ни о каком раздельном сборе не шло и речи.

Что касается раздельного сбора, то все началось с пилотного проекта в двух городах, Гамбурге и Витценхаузене. Первая фракция, которую стали собирать отдельно в Германии — биологические отходы: остатки продуктов, ветки, листья. Это произошло в начале 80-х. Затем через некоторое время стали собирать отдельно другие фракции. На улицах появились пункты со специальными контейнерами. Их было достаточно много, расстояние от дома до такого контейнера составляло 300–500 метров, то есть можно было дойти пешком.

— На этом этапе жителей как-то мотивировали к раздельному сбору? Были какие-то льготы или выплаты?

— Когда только начали устанавливать специальные контейнеры для стекла и бумаги, никаких дополнительных мотиваторов не было. Просто те люди, что были более сознательными, стали приносить и сдавать.

Осознанная финансовая мотивация в Германии появилась в начале 90-х годов, когда в стране внедрили действительно настоящую систему раздельного сбора в домах у людей. Эта система работает таким образом, что за те отходы, которые собираются в отдельную корзину, люди не платят. Они оплачивают только вывоз смешанных отходов. Следовательно, чем их больше — тем больше нужно платить. Поэтому жители стараются разделять мусор и экономить.

— Как жители понимают, сколько мусора у них в корзине со смешанными отходами?

— Жители частных домов могут выбрать три типа контейнеров: на 40, 100 и 200 литров, которые вывозятся раз в две недели. Цена вывоза мусора зависит от размера контейнера, при этом неважно, заполнен он наполовину или полностью. Плата всегда фиксирована и привязана к объему бака.

— А если бак переполнен, но мусор куда-то нужно выбросить?

— Тогда вы идете в магазин, покупаете специальные пакеты и складываете все туда. Деньги от их продажи получают местные власти, которые занимаются вывозом вашего мусора.

— В многоквартирных домах плата тоже зависит от объема контейнера?

— Да. Собственники решают сами, какой контейнер им нужен. Разумеется, в таких случаях речь идет о более крупных объемах. Затем плата за вывоз этого контейнера делится между всеми жильцами поровну. Объем контейнера просто делится на количество квартир. Поэтому в больших домах проблема раздельного сбора стоит более остро. Когда все платят одну и ту же сумму — неважно, как вы сортируете мусор.

В таких условиях для жителей многоквартирных домов более важна внутренняя мотивация, а не финансовая. Эту ситуацию мы пытаемся решать, формируя у людей правильные взгляды. В Германии это начинается в детских садах и школах. К детям приходят ученые из университетов, рассказывают о важности раздельного сбора и учат правильно с ним обращаться. Потом, когда мама идет с ребенком выбрасывать отходы в общий мусорный контейнер, он ее спрашивает: «Почему ты их не разделила, почему выбрасываешь смешанные? Ты делаешь неправильно». Так дети стимулируют родителей и раздельный сбор в своей семье.

— Кто ставит контейнеры для раздельного сбора?

— Компания-оператор, которая занимается сбором. Она может быть как частная, так и государственная, потому что в этом секторе рынка у нас сильная конкуренция. Власти прекрасно понимают, что на сборе отходов, их сортировке и переработке сейчас можно заработать.

— Когда в Германии проводилась «мусорная» реформа, от граждан был какой-то негатив?

— Отношение было разное, негатив тоже был. Чтобы люди научились правильному отношению к окружающей среде, нужны десятки лет. Но нужно понимать, что в Германии ситуация была другой — не как у вас сейчас. До повсеместного внедрения раздельного сбора, тариф на вывоз мусора был достаточно большой, потому что государство собирало все отходы и закладывало в тариф инвестиционную часть на строительство заводов для переработки. Когда же отдельные фракции мусора стал собирать бизнес, затраты государства значительно снизились и, следовательно, плата для жителей уменьшилась тоже.

— Внедрение раздельного сбора требовало больших финансовых затрат. Кто давал деньги? Бизнес или государство?

— За контейнер, где содержатся смешанные отходы, отвечает полностью государство. Оно обязано обеспечить сбор этих отходов и утилизацию, потому что за это платят все граждане. Таким образом государство возмещает инвестиции в строительство мусоросжигательных заводов и комплексов для сортировки или переработки.

Тем, что собирается раздельно, занимаются, в основном, частные компании. Отходы для них представляют ценные ресурсы. Они инвестируют в создание инфраструктуры, а деньги возвращаются за счет того, что все сырье, из которого потом получается продукт, им достается бесплатно.

— Наверняка, не все страны Евросоюза успешны в работе с отходами. Где ситуация оставляет желать лучшего? Существуют ли страны, которые перерабатывают мусор со всей Европы?

— Разумеется, ситуация отличается в странах очень сильно. Например, в Германии и странах Скандинавии есть абсолютно вся инфраструктура для комплексной переработки мусора. В то же время в южный регионах и в странах, которые вступили в Евросоюз последними — Греция, Кипр, Болгария, Румыния — до сих пор большая часть мусора попадает на полигоны.

При этом транспортировка отходов между странами ЕС запрещена. Исключения могут делаться только в экстренных случаях. Так было с Неаполем, когда из-за мусорного кризиса часть отходов увозилась в Гамбург на мусоросжигательные заводы.

— Но я слышал, что Швеция закупает мусор у других стран, чтобы обеспечить сырьем свои заводы по переработке отходов в тепловую энергию.

— Перемещение отходов между странами запрещено, однако можно перевозить продукты, полученные из этих отходов. Существуют специальные заводы, которые измельчают горючий мусор — бумагу, пластик, картон, дерево, а затем прессуют в большие брикеты. В таких случаях отходы уже становятся сырьем для мусоросжигательных заводов и их можно вывозить в другие страны. Такой процесс называется механико-биологической обработкой. Этим занимается 500 заводов по всей Европе. 50 из них находятся в Германии, еще столько же во Франции.

— А что насчет полигонов? Более успешные страны отказались от их строительства?

— Нет. От этой концепции никто не отказался. Потому что достичь нулевого количества отходов (Zero Waste) невозможно. В любом случае что-то придется захоронить. В начале 70-х в Германии было около 50 тыс. свалок и полигонов. Сейчас их около тысячи, но только на 150 из них вывозится мусор, который остался после раздельного сбора, механико-биологической обработки и сжигания. Это 1–2% от общего количества отходов. Оставшиеся полигоны — просто площадки для размещения грунта. Там мусора нет.

— У нас ситуация выглядит иначе. Сейчас в Пермском крае на полигоны вывозят больше 97% отходов. Может быть стоит отказаться от такой концепции и все инвестиции направить в переработку или сжигание мусора?

— Все зависит от количества земельных ресурсов. Если свободных территорий много, то строительство полигонов — самый дешевый способ. С другой стороны, это дешево здесь и сейчас. За полигонами и свалками нужно следить на протяжении многих десятков лет после того, как они были закрыты. Процессы разложения отходов не останавливаются. В итоге получается, что денег тратится тоже достаточно много.

Несмотря на это, путем вывоза мусора на полигоны идут и развитые страны. Например, в США придумали красивую концепцию Waste to Energy (отходы в энергию — Properm.ru). Они построили рядом с полигонами мусоросжигательные заводы и получают тепло и электричество, но так утилизируется только часть отходов. Многое все равно остается на свалках.

— Главная цель реформирования мусорной сферы — добиться того, чтобы отходов было как можно меньше. Как в вашей стране работают с производителями товаров? Какие требования им выставляют?

— Поскольку в Германии люди понимают, что в конечном итоге платят за тот мусор, что остается после покупок — они делают выбор в пользу товаров, где упаковка менее «дорогая». Например, зубная щетка упакованная сначала в пластиковую коробку, потом в картон, потом снова в пластик, а затем полиэтилен — нонсенс. Производители от этого отказываются в пользу простых и более экологичных упаковок.

Также в странах Евросоюза повсеместно запрещена продажа в магазинах полиэтиленовых пакетов. В основном люди используют бумажные пакеты или холщовые сумки. Бывает, что и сам бизнес проявляет инициативу. Есть кофейни, которые дают скидку в 20%, если человек приходит к ним со своей термокружкой.

— В 2020 году министерство ЖКХ собирается запустить в Перми пилотный проект по раздельному сбору отходов. Предлагают делить на две фракции — сухую и мокрую. Как вы это оцените? Может следует делить мусор на четыре фракции: бумагу, стекло, пластик и органику?

— Универсального решения нет. Ни один профессор не сможет сказать: «Делайте так, это точно правильно». Существуют разные примеры среди развитых стран. Например, в Японии мусор делят именно на две фракции, у них все отлично работает. В то же время мы делим всё на четыре фракции, и у нас тоже всё работает. Многое зависит от финансов, готовности людей и структуры мусора — где-то преобладает органика, где-то стекло или пластик.

— Есть мнение, что если в 2020 году правительства стран со всего мира не придут к согласию по вопросам экологии, то мы перейдем точку невозврата и к 2050 году столкнемся с серьезными климатическими проблемами. Это действительно так?

— Действительно, точка невозврата существует, но она не касается только обращения с отходами. Негативное воздействие от мусора вносит маленькую часть в изменение климата — около 3%. В первую очередь что-то нужно делать с главными источниками проблем — транспортом, производством энергии и сельским хозяйством. Если изменить систему обращения с отходами — люди воспримут ее нормально, потому что это многим понятно. Но если сказать человеку, что теперь ему нельзя каждый день пользоваться автомобилем или есть много мяса, то начнутся протесты.

Чтобы избежать этой точки невозврата, нужно не только принимать решения, нужно что-то делать. Мне кажется, сейчас люди к этому не готовы. Тем не менее кардинальные перемены необходимы, ученые это знают, но насколько сильно мир готов меняться, наверное, еще никто не понял.