«Сгнили изнутри»? Три подростковых теракта не научили нас заниматься детьми

Сначала сухие факты.

15 января 2018 года. Двое пермских подростков, вооруженных ножами, напали на четвертый класс собственной школы № 127. В резне пострадали 15 человек, среди них нападавшие, ученики 4 «Б» класса и их педагог. Краевые власти и руководители силовых структур после теракта заявляли, что охрану учебных заведений централизуют и усилят. Кроме того, начнут работу по «раннему выявлению склонности к преступлениям среди подростков».

21 мая 2021 года. Березники. Десятиклассник лицея № 1 ударил ножом в горло 74-летнюю преподавательницу. Его задержали. Расследование уголовного дела идет. Учительница уехала из Прикамья. Власти снова говорили об усилении мер безопасности в школах.

20 сентября 2021 года. Нападение 18-летнего первокурсника в ПГНИУ с дробовиком. Он разгуливал по кампусу около получаса, сделал около 30 выстрелов, убил шесть человек, пострадали еще 28. Преступник ранил охранника, тревожные кнопки не сработали, служба безопасности ВУЗа тоже. Террориста тяжело ранил и задержал лейтенант ДПС Константин Калинин. В Перми снова говорят об усилении мер безопасности, о подростках не говорят ничего.

Трагедия в университете шокировала, но не удивила. Власти региона заявляли два вектора работы: непосредственное обеспечение безопасности учебных заведений и профилактическая работа с подростками. Но заявленный властями, и поддержанный обществом комплекс мер не работает. Разберемся по порядку.

Первое направление — контур безопасности. Наверняка меня подвергнут обструкции профи, но скажу: сегодня — это профанация. Во-первых, вся система пропусков призвана не допустить на территорию «чужих», против своих она бессильна. Но как мы знаем, подростки при терактах идут «к себе».

Второе. Бессмысленно организовывать тотальный досмотр для всех входящих в режиме 24/7, если мы не воюем. Жадность, кривые руки, раздолбайство, хитрость входящих — все это сводит меры к нулю. Пример от 21 сентября: в школах Перми в очередной раз объявили всеобщий досмотр. И что вы думаете? По сообщению нашего источника, первоклассник из 59-й школы протащил в школу кухонный нож. Он не собирался нападать. Парень испугался, но хотел защитить себя и друзей. Нормальная мужская реакция с поправкой на возраст и очередной провал системы безопасности. На фоне пропаганды здоровой охраны всех вокруг, власти опровергли инцидент.

Третье. Весь комплекс мер завязан на безусловной работе систем оповещения и вызова силовиков. Что получилось? Пропустили «своих», система досмотра и не могла сработать. В университете Бекмансуров сразу тяжело ранил охранника, тревожные кнопки то ли не нажали, то ли они не сработали, как и оповещение. Террорист получил около получаса свободного времени и устроил загонную охоту. За всю мощь государства отработал лейтенант ДПС Калинин, до которого очевидцы добежали ногами.

Вывод: нужно отказываться от существующей модели охраны школ и вузов. Как организовывать? Если очень хочется — спросите у израильтян.

Второе направление, которое реализуют власти: «профилактическая работа с подростками по выявлению проблем на ранних стадиях». Увы, и это тоже не работает. Основная позиция чиновников от образования и соцсферы — все проблемы от семьи. Государство только выявляет и «помогает». По факту не выявляет и не помогает. Система психологов в школах Прикамья толком не работает. По информации, размещённой на сайте Минобра, в 2019 году в 738 школах работал 621 педагог-психолог, в том числе, внештатные специалисты. То есть, меньше одного человека на школу. Ну и оклады у специалистов мизерные.

И это только один пример. Массово заоптимизированные, затюканные родителями и ведомствами пермские школы видят только один выход — не брать на себя ответственность. Доверия между школами и родителями нет. Зато есть списки наказаний, административных штрафов и комендантские часы для подростков.

Вывод: то, что называется в Прикамье «системой работы с подростками», надо оперировать. Хотел бы сказать «не дожидаясь перитонитов», но мы уже дождались.

И еще одна важнейшая система, которая в Прикамье уничтожена, но ее даже не вспоминают. С детьми школьного возраста перестали заниматься воспитанием. Бесплатные кружки и секции — единичны. Детских организаций, клубов по месту жительства — нет. Организовывать детские походы или детский туризм — ходить под уголовной статьей. За инициативу — либо силовики и чиновники съедят, либо «яжматери» распнут. В сочетании с жестким административным давлением и системой запретов мы открыто говорим подросткам: «Мир взрослых отторгает вас».

Вы посмотрите на сходство психологических портретов пермских подростков-террористов: нет успехов в учебе, нет увлечений, низкий уровень социальной адаптации. Это проблемы — да, а не приговор. Но когда нет помощи взрослых, нет возможности найти хобби и друзей в «реале», проблема растет. Там, где есть хоть какой-то социальный опыт — справляются. Там где нет — «уходят в себя» и в компьютер. Что делает одиночество с плохо готовым человеком? Правильно. Сводит с ума. И мир ему становится враг, и люди — «биомусор». Можно подумать, это явление новое? Нет. Экзальтированные революционерки «из благородных» в России конца 19 века — вот один из примеров, коих история знает легион.

Вот нам сегодняшний итог планомерной деятельности взрослых в крае. Институты обеспечения безопасности провалились. Институты профилактики и выявления провалились (и медики, и система образования). Системы воспитания и работы со школьниками в Прикамье нет. И мы в бессилии смотрим, как наши дети убивают друг друга.

Давайте хоть на время перестанем «сохранять лицо», «удерживать политический имидж», «делать деньги», изображать «яжматерей».

Давайте займемся детьми, а?