«Не спешите осуждать». Пермячке-сироте с пятью детьми негде жить, как так получилось?

Солнце слепит, кругом белый снег. Пятиэтажка в Голованово. Двое мальчишек, видимо, идут из школы, здороваются, вместе заходим в подъезд. Оказывается, нам по пути.

«Вас что, фотографировать будут?» — спрашивает один. «Да, нам же жить негде, хату какую-то надо», — отвечает второй, он сын Нины Куклиной, читательницы Properm.ru, которая обратилась в редакцию за помощью. «Ты подожди, — обращается она к маленькому другу сына. — Мы пока гостей не принимаем».

У Нины очень непростая судьба. Она сирота, выросла в детском доме. Её мама была лишена родительских прав, поэтому девочку забрали в сиротское учреждение.

После выпуска из детского дома сиротам должны предоставлять жилье. Когда подошла очередь Нины, ей предложили комнаты с подселением в микрорайоне Кислотные дачи. К тому времени у молодой женщины уже было двое детей и печальный опыт жизни с судимым мужчиной, который поднимал на нее руку. Почему согласилась на комнаты с подселением? «Мне сказали — или так, или в общежитие поедешь. Конечно, я согласилась на комнаты», — рассказывает она. К себе Нина забрала свою маму - да ту самую, лишенную родительских прав. Три года они прожили на Кислотных дачах. «Жить там было невыносимо, — вспоминает Нина. — У второй соседки судимый муж, постоянные скандалы, драки, ссоры».

Нина и ее мама решили купить дом на материнский капитал и переехать. Им, не разбирающимся в строительстве женщинам, продали, как позже выяснилось, очень плохой дом в селе Дмитриевском Ильинского округа. «Мы были рады, свой дом, баня. Только мебелью все было заставлено, но мы значения этому не придали. Неопытные с мамой, все вдвоем…», — вспоминает Нина. Очень скоро выяснилось, что за мебелью прячутся гнилые доски, и дому нужен капитальный ремонт. Они бы, может, и начали ремонт, но у мамы обнаружили онкологическое заболевание.

Пришлось вернуться на Кислотные дачи в Пермь. «Операций было много, было лечение», — рассказывает Нина. Возвращаться в Дмитриевское уже не было смысла, там и лечения нет нужного, и дом надо ремонтировать, прежде чем жить в нем, особенно зимой. Но и на Кислотных дачах жить было невозможно. Тогда мама купила в ипотеку дом в Чусовом («она хорошую пенсию по инвалидности получала», — поясняет Нина). Семья переехала в Чусовой, им нравились и дом, и город, они мечтали, что осядут там, будут платить ипотеку, Нина уже устроилась на работу. Но через полгода мама умерла. Так Нина стала сиротой во второй раз.

«Мы всего полгода прожили в Чусовом. Метастазы пошли, маму положили в больницу, она месяц лежала, умерла. В наследство я даже вступать не стала. Жалко дом, но мне было не потянуть ипотеку со всеми детьми, я осталась одна, а Максимка тогда маленький был», — рассказывает Нина.

Пока разговариваем, из школы возвращается старшая дочь, Кристина.

— Кристина, а где вы делаете уроки?

— Вот в комнате стол, на кухне, и тут маленький. — Отвечает девочка. — Я и на подоконнике позаниматься могу.

— А за стол на кухне вы все влезете?

— Нет, — смеются дети.

— А где едите?

— А кто где!

«Детей у меня не заберут, — словно сама себе говорит Нина. — Я звонила в управление жилищных отношений, спросила, заберут или нет, у меня же долги за те комнаты по социальному найму и за жилищно-коммунальные услуги. Сказали, что сейчас у всех долги, из-за такого детей не забирают». Дети опрятные, веселые, видно, что любят маму, а она их. Маленькая Полина уже может постоять за себя, то погрозит братьям кулаком, то плюнет. Смеется и объясняет что-то на своем детском языке.

После смерти бабушки семье пришлось вернуться в Пермь. «Если бы тогда пособия детские были, как сейчас, — расстраивается Нина, — ни за что бы дом не отдала, выплачивала бы ипотеку, и уголочек был бы свой». На Кислотных дачах для детей не нашлось места в школе, Нине предложили микрорайон Чапаевский или домашнее (семейное) обучение. «Чапаевский меня не устроил, а дома чему и как я буду учить?» — удивляется многодетная мама. Она позвонила в школу в Голованово, места были, сняла квартиру, перевезла детей. Летом решили вернуться домой, на Кислотные дачи. «Сказала, что устала „моткаться“. Переехали. А там опять „концерт“ у соседей: он на нее кидается с ножами, бегает за ней. Мы с ребятами (не все были, кто-то гулял, кто-то дома) дверь закрыли, боялись выйти из комнаты. Он подвыпивший. Что ожидать от такого? Неизвестно», — рассуждает Нина.

По ее словам, «намучились» за лето и вернулись в Голованово, снова сняли квартиру, двухкомнатную, за 14 тыс. рублей в месяц. Детям не хочется переезжать. «Здесь школа, друзья, занятия», — говорит Кристина. Дети уже успели пожить и в Дмитриевском, и в Чусовом, и на Кислотных дачах в Перми, и в трех квартирах в Голованово — конечно, это не способствует ни нормальной учебе, ни психологическому комфорту. Нина пока не работает, сидит с Полиной в декрете.

— Вам помогает соцзащита?

— Нет. А как? Пособия я получаю.

— А алименты?

— Нет, какие алименты, — машет рукой. — Мы 9 лет назад от их папы ушли. И не видеть бы его.

— А на Полину?

— Ну мы с ее отцом скрипим, но не получается. Я уже несколько раз уходила. Мобилизация была, так пришел: «Прости-прости», — «Нет. Ты руки распускаешь, детей пугаешь. Мне такого не надо». Мне не надо, чтобы дети тут видели всякое, чтобы руку на меня поднимал кто-то.

По словам Нины, она много раз предлагала соседке разменять и продать комнаты, но у обеих скопились долги за соцнайм и ЖКУ. Сходила на консультацию к юристам, те объяснили, что без согласия и участия соседки комнаты не продать, не разменять. Почему — она так до конца и не поняла.

«Соседке хорошо, конечно, такая квартира в ее распоряжении, мы там не живем, она и не заморачивается, — злится Нина. — Вот, вроде, у нее свои квадратные метры, у меня свои, а приватизировать без нее жилье почему-то не могу. Я там не живу, платить жалко. Тут надо снимать, детей надо кормить. И сдать те комнаты я не могу, пыталась, но никто с соседями не уживается».

Нина считает, что ее обманули, что должны были дать отдельное благоустроенное жилье (как по закону), а не комнаты с подселением. «Ну мы же наивные: дали — и рады, конечно. Только со временем понимаешь, что что-то не то. Да еще и общагой припугнули», — рассуждает она. Теперь приватизировать те комнаты не получается, продать или обменять — тоже не выходит.

В программе «Жилье для молодой семьи» у Нины не получилось принять участие, кредит ей не одобрили. На ремонт дома в Дмитриевском ни сил, ни средств нет. Комнаты, выданные ей как сироте, не получается ни приватизировать, ни разменять.

«Сколько лет бегаю то в администрацию, то к депутатам. Говорю: „Не спешите осуждать, лучше помогите“. Вот какой-то риэлтор нашелся, вроде, тоже предлагает продавать те две комнаты, но почему-то располовинить одну, не знаю, почему, зачем. У меня уже голова квадратная, не знаю, что делать. И там не ам, и там не ам », — расстраивается Нина.

«Сейчас хотя бы детские пособия есть, — рассуждает многодетная мама. — Хоть не надо терпеть от мужчин, унижаться, просить, зависеть. Сейчас немножечко нам полегче. Только очень нужен свой угол».

О необходимости сопровождения выпускников интернатов, детских домов говорят давно и много на разных уровнях власти. Такие дети, хоть и совершеннолетние уже, часто становятся жертвами мошенников, аферистов, не умеют отличить добро от зла, некому им подсказать вовремя, остановить их, привести куда-то за руку.

Нина Куклина не раз ходила в соцзащиту, обращалась к депутатам, каким-то юристам с  просьбой помочь с расселением тех комнат. Просила в управлении жилищных отношений поставить семью на новый учет, ведь детей стало больше, и семья явно нуждается в улучшении жилищных условий. Но ей везде отказывали в помощи, никто не смог ничего предложить, ни одного рабочего варианта.

Она не очень понимает, что делать дальше, и куда им идти с Полиной (1 год 8 месяцев), Максимом (9 лет), Артемом (11 лет), Денисом (12 лет) и Кристиной (14 лет). 

... До свидания! - прощаются дети. На лестничной площадке Максима ждет его друг, тот самый, которого не пустили в гости из-за журналистов. Сейчас он свободно заходит в дом, полный детского смеха.