До проката добралась долгожданная вторая часть фильма «Дюна» (12+) Дени Вильнёва. И она во всем превосходит первый фильм. Григорий Ноговицын объясняет, почему в этом превосходстве кроются достоинства и недостатки «Дюны», и отчего этот фильм всё еще далек от своего первоисточника.
В мрачном мире далекого будущего есть только война… Ой, извините, это из другой космооперы, подрезавшей у «Дюны» Фрэнка Герберта почти всё. Впрочем, ко второй части «Дюны» Дени Вильнёва эта максима отлично применима. Тут тоже есть только война.
Всё потому, что визионер Дени Вильнёв наконец избавился от досадной для него необходимости пояснять за обширный лор вселенной Фрэнка Герберта. Первый фильм был, по сути, затянутой экспозицией, поясняющей, кто кому и за что будет втыкать крис-нож в спину и лить яд в ухо. И сделано это было не очень хорошо. Красивые сцены вроде построения войск Великих домов Империи, поглощения песчаным червем харвестера или уничтожения сардаукарами императора и солдатами Харконненов дома Атрейдесов сильно впечатляли. Но большая часть первого фильма состояла из пояснения раскладов в галактической движухе, сделанного самым ленивым образом, — просто говорящие головы, снятые «восьмеркой», кидались друг в друга заунывной эксплозией. Это было так тошно и душно, что к концу хотелось кричать «А это всё будет на экзамене?».
Вторая «Дюна» почти избавлена от этого недостатка. Все главные слова уже сказаны в долгом прологе, и теперь говорить будут ножи. Пол Атрейдес (Тимоти Шаломе) и его мать леди Джессика (Ребекка Фергюсон) ушли к партизанам в лес, то есть к фрименам в дюны. И мстя их будет страшна. Пока мама, адептка контролирующей галактику религиозно-политической секты женщин со сверхспособностями, легко становится преподобной матерью фрименов, ее сын, благодаря поддержке забавного, но сурового фанатика Стилгара (Хавьер Бардем) и своей возлюбленной Чани (Зендейя), вливается в общество аборигенов Арракиса. Пол эффектно седлает песчаных червей, режет Харконненов пачками, подрывает харвестеры на плантациях драгоценной пряности и постепенно осваивается с участью Квисатц Хадерача, Лисан аль-Гаиба, мехди, а если по-нашему, то Избранного, что превратит пустынную планету в зеленый рай и поведет свой народ в кровавый поход к звездам.
И смотрится это всё беспредельно круто. Визуал и экшен — это то, в чем Вильнёв великолепен. От поездок на гигантском черве по пустыне захватывает дух так, что кажется, песчинки летят прямо тебе в лицо. Сцены боев и драк, особенно уничтожение харвестера в начале и жесткое истребление армии императора в конце, не отпускают внимание ни на секунду.
Пиршество, заснятое оператором Грегом Фрейзером, предлагает зрителю огромный выбор самых изысканных блюд в диапазоне от охряных пейзажей планеты-пустыни до черно-белого токсичного мира Харконненов. А статичные планы настолько хороши, что каждый можно, как плакат, распечатывать и на стенку вешать.
Артисты в этой части «Дюны» тоже подобрались. Хавьер Бардем запредельно хорош в роли разухабистого боевого атамана, истово верующего в Избранного. Тимоти Шаламе больше не выглядит, как сладенький мальчик-мажорчик, а иногда, и правда, напоминает лидера, в которого армия фанатиков верит, как в божество. И совершенно восхитительный получился Фейд-Раута Харконнен у Остина Батлера. Не линчевский Стинг в золотых трусах, конечно, но тоже хороший. Великолепнейший урод и людоед (буквально). Этот Фейд-Раута злодей такого порядка, что с нетерпением ждешь, когда его, наконец, прирежут, и немного расстраиваешься, когда это все-таки случается.
Проблема у всего этого ровно одна: иногда, в перерывах между всякими крутыми штуками и смертоубийством (а порой и во время него), герои второй «Дюны» открывают рот. И какую же чушь они несут! Дени Вильнёв и работавший вместе с ним над сценарием Джон Спэйтс явно не понимают, как уложить огромный роман даже в два больших фильма и при этом передать философию произведения Герберта. Поэтому, несмотря на кучу мелких приятностей (вроде того, что вода из тел Харконненов настолько токсична, что ее не пьют даже фримены), сюжет всё время спотыкается и проваливается, а когда герои говорят какую-то отсебятину, то от стыда и неловкости хочется провалиться в пасть Шаи-хулуду. Местные шутки — отдельный сорт кринжа (притом, что в ультрапафосном и серьезном мире Герберта юмору тоже месть место!).
Поэтому, в плане истории, получается какой-то сумбур, который усугубляется еще и очень высоким порогом вхождения. Если вам ничего не говорит определение «Дева Ножа», то вы и не сообразите, почему леди Джессика разговаривает со своей еще находящейся в утробе дочерью, и зачем для секундного эпизода видения в фильм пригласили целую Аню Тейлор-Джой, перед этим тщательно скрывая, кого же она сыграла.
Местный Пол Атрейдес хоть и похож на вождя миллионной армии фанатиков, но как-то слишком часто пытается увильнуть от участи Избранного. Мол, если он примет этот путь, то погибнут миллиарды. Книжному Муад’Дибу тоже не нравилась такая перспектива, но он понимал, что деваться некуда, и смело шел по этому страшному пути. А киношный просто трусит до поры, и это очень не идет главному герою эпической космооперы.
Показательнее всего в плане ерунды с сюжетом — образ Чани. Из отважной воительницы, что готова пойти за своим возлюбленным через любые испытания, героиню Зендаи превратили в сопливую нюню, которая не хочет, чтобы Пол был Лисан аль-Гаибом, и психует из-за этого. А чего она хочет? — при условии, что жизнь фрименов это война и выживание, а Пол хочет избавить их от этого. Непонятно.
Ясно только, что современные авторы понятия не имеют, как в наши дни нормально экранизировать фразу «наложница отправляется за мужем в джихад». Поэтому слова «наложница» и «джихад» (вообще-то, крайне важные понятия в мире «Дюны») в обоих фильмах не звучат. Не зная, как это показать на экране, Дени Вильнёв выдумывает какую-то муть.
Да, вторая «Дюна» великолепна с точки зрения визуала, постановки и экшена. Вот только «Дюна» Фрэнка Герберта не про это. Она про философию, взаимодействие людей и то, как посреди гадюшника, называемого человечеством, с помощью недюжинного самоконтроля сохранить себя и, тем самым, помочь всей Вселенной. Просто за эффектной поножовщиной и гигантскими червями этого многие не замечают. Вот и Вильнёв не заметил.
С иллюстрацией книги он справился блестяще, вторая часть его фильма — это то, что обязательно надо увидеть именно на большом экране. Но за этими великолепными движущимся картинками нет ровным счетом ничего, что сделало цикл «Дюны» одним из главных произведений мировой фантастики. Потому что хорошая фантастика — она не про огромных червей, звездолеты и космических уродов, а про людей. Герберт писал про людей, а Вильнёв снял про червей и космических уродов. Но снял, чертяка, потрясающе.