Дети ранят себя. Селфхарм становится болезнью современного общества

Психологи, педагоги, родители бьют тревогу. Говорят, что нашумевшие группы типа «синих китов» («группы смерти», которые подталкивали детей к суицидам) никуда не делись, трансформировались в иные закрытые и опасные интернет-сообщества. Такие группы пропагандируют самоповреждения и суициды.

А эта проблема и без подобных групп является серьезной и актуальной, особенно среди подростков, особенно в период экзаменов и после них. По словам клинического психолога, педагога-психолога, специалиста по девиантному поведению подростков Марии Поповой (Москва), в последние годы после экзаменов эксперты отмечают череду подростковых суицидов и попыток суицидов.

Никакой статистики нет

В Перми — тоже «традиционный весенний» всплеск селфхарма подростков и обращений к психологам. Селфхарм — это намеренное причинение себе вреда, боли, дискомфорта. Чаще всего, по словам специалистов, дети наносят себе порезы (руки, ноги), бывает, тушат об себя горящие спички, свечки, держат руки над включенной конфоркой газовой плиты. Пермские педагоги уверены, что их уволят, если они расскажут правду об этом явлении и его масштабах.

Врачи не ведут подобной статистики, да и обращаются родители детей с этой проблемой чаще всего к платным специалистам, чтобы точно сохранить анонимность визита.

Отношение общества к подобным проявлениям понятно — осуждение и требование изолировать человека в специализированное учреждение.

Представляет ли подросток, который занимается самоповреждением, опасность для окружающих? Нет. Для себя — да, но совсем необязательно, что он скоро покончит с собой.

По словам Марии Поповой, явление не новое, но подстегнули его за последние годы именно «синие киты». «Их дело живет, — рассказывает Мария, — они завлекают детей в эти группы, требуя пройти какие-то этапы посвящения, потом некие кураторы дают детям задания — какие увечья нанести себе, обязательно прислать фото».

Школьный психолог вряд ли заметит

Конечно, не каждый ребенок будет искать эти группы, вступать в них, выполнять задания. Туда обратится тот, кто уже или пробовал, или психологически надломлен, готов к подобному. В чем истинные причины подобного поведения подростков?

«Дети не могут, не умеют справляться со своими эмоциями. Это недостаточность так называемого психоэмоционального интеллекта, незрелость нервной системы, неспособность справиться с накалом страстей, с гормональным напором. И оказывается, так просто — нанести себе физические увечья, потому что через боль телесную они заглушают боль душевную», — объясняет Мария Попова.

Чем может быть опасен селфхарм? Тем, что формирует девиантные алгоритмы. И здесь недалеко до употребления алкоголя, наркотиков, до неподходящих компаний. Кроме того, самоповреждение может стать устойчивой привычкой, постоянным способом справляться с внутренними травмами, всё это может повлечь серьезные нарушения психики.

По словам Марии Поповой, селфхармом занимаются не только дети из маргинальных семей или из семей, в которых между родителями и ребенком уже давно лежит пропасть. Часто с этой проблемой сталкиваются даже те семьи, в которых хороший контакт установлен между родителями и ребенком.

Основной возраст подростков, которые наносят себе увечья, от 11 до 16 лет. Многие из них увлекаются культурой Востока, в которой чаще всего очень много страдания, потерь, суицидов, любовь к себе не культивируется, но культивируется жертвенность и служение.

Выявить селфхарм (как и любые другие серьезные проблемы) с помощью школьных психологических тестов, вероятнее всего, не получится. «Максимум, что могут в школе, — провести тестирование на склонность к девиантному поведению или суицидальным рискам. Но реальные проблемы, как показывает практика, не выявляются в школе, на тестированиях», — говорит Мария Попова.

Школьных психологов сложно в чем-то обвинить, у них слишком много бумажной работы и слишком мало времени для работы с детьми. Поэтому чаще всего истории с селфхармом, насилием, попытками суицидов остаются вне поля зрения школы.

«У вас одновременно ПМС, менопауза и климакс. Вот что происходит с вашим ребенком!»

«Для того чтобы понимать, что происходит с ребенком в пубертате, надо представить, что у вас одновременно ПМС, менопауза и климакс. Вот сразу всё свалилось на вас, и это очень сложное состояние, в котором ты не всегда можешь понять себя. Ты не знаешь, не можешь объяснить, что с тобой происходит. И любая ситуация может стать травмирующей», — поясняет Мария Попова.

Весной самые травмирующие ситуации связаны с экзаменами. По словам Марии Поповой, она может трактаты писать про то, как учеников пугают экзаменами. «И обращения так и идут, волнами, по мере сдачи экзаменов, — говорит она. — Первая волна в мае–июне, вторая — в июле, а третья, когда пересдачи начинаются, в сентябре».

А если к экзаменам присоединяются сложности во взаимоотношениях с родителями, которые опять отобрали телефон, буллинг в школе, то выход, который видит подросток, такой: сейчас сделаю себе больно, «чтобы мама поняла, что она не права», «чтобы не показывать, как мне страшно/неприятно/плохо», «чтобы унять душевную боль».

Они не мазохисты, они не получают эндорфины и радость от того, что причиняют себе боль, они просто так глушат другие чувства и эмоции, которые не могут проявить.

По словам Марии Поповой, необходимо активизировать работу с родителями, педагогами, врачами по профилактике подростковых суицидов и самоповреждений. И, конечно, эффективнее бороться с закрытыми сообществами.

Как разговаривать с детьми? О чём?

Специалисты в голос советуют и родителям, и педагогам пристальнее наблюдать за детьми в этот сложный период, замечать изменения в поведении. Был веселый — стал замкнутый — это сигнал, учился хорошо — стал учиться плохо — это сигнал.

Сложно (порой лень, нет времени, нет сил) быть вовлеченными в жизнь своих подросших детей. Читать то, что читают они, смотреть то, что смотрят они, интересоваться тем, чем они интересуются. Сложно, но нужно, — уверена Мария Попова: «Задушевные беседы — это не спросить у него „Почему ты так делаешь, ранишь себя?“, а спросить „Что ты сейчас слушаешь, что ты сейчас смотришь?“. Зацепиться за то, что интересно ребенку, и тоже этим заинтересоваться, даже если вам это неинтересно. Даже если вы считаете, что это ерунда, блажь, жесть, и это не может быть интересно. Надо заинтересоваться, надо стать вовлеченным, это будут те самые точки соприкосновения».

Психологи также рекомендуют родителям ни в коем случае не заниматься самобичеванием, не винить себя в том, что «не досмотрели», «упустили», «плохие родители». Всё всегда можно изменить. «Если причиной стали экзамены в школе, можно поговорить с учителями, чтобы перестали накручивать ребенка, чему-то же он у них за столько лет всё равно научился», — говорит Мария Попова.

Во всех остальных случаях нужно выстраивать диалоги с ребенком. Не в духе «Что тебе еще надо? Мы тебя кормим-поим, у тебя есть iPhone (iPad, мотоцикл, велосипед — всё что угодно), не в стиле „Делай, как я говорю“, а с позиции дружбы и уважения.

Идём за помощью

Мария Попова говорит, что в зависимости от срока, на протяжении которого ребенок ранит себя, надо обращаться к разным специалистам. Психиатр потребуется, если история длится больше года. Но психотерапевт нужен будет в любом случае.

Вести ребенка к специалисту насильно нельзя. Сказать: «Мы идем к психологу, потому что ты самоповреждаешься, — не вариант». Психологов, психиатров и психотерапевтов не очень любят, тем более подростки, которые считают, что нормально со всем справляются сами. Эксперт советует сказать: «Давай с тобой вместе с этим разберемся. Давай сходим к тому, кто в этом понимает лучше, чем мы с тобой. Я за тебя волнуюсь. Ты мой любимый, моя любимая. У меня что-то не получается. Помоги мне в этом разобраться, сходи со мной к специалисту». Если более или менее здоровые и нормальные отношения, то дети не отказывают в помощи маме или папе. Можно поискать онлайн-группы, попробовать такой формат помощи.

«Я сегодня расстроена, потому что»

Как отмечают специалисты, общий напряженный фон дает себя знать. Взвинчены взрослые — взвинчены и дети. Среда, в которой растет ребенок, общее информационное поле определяют настроение, поведение, выбор тех или иных решений. В этой непростой для всех ситуации самое правильное, что могут делать родители, это не скрывать свои эмоции.

«Обычно родители не показывают, что они расстроены, не говорят про это. Это неправильно. Потому что дети всё чувствуют. Очень большая ошибка думать, что они ничего не чувствуют и ничего не видят. Они не всегда могут понять, что они чувствуют и что они видят, глядя на родителей. Но что-то не то они точно чувствуют», — объясняет психолог.

Необязательно рассказывать всё, но поделиться «Я сегодня расстроена, потому что у меня был тяжелый день на работе» — можно. Ребенок понимает: ага, мама расстроена, у нее тяжелый день на работе, поэтому вот она сидит сейчас, грустно пьет чай, бездумно листает телефон.

В последнее время увеличилось количество неврозов, депрессий, панических атак и у взрослых. Поэтому надо сначала помочь себе, потом помочь ребенку. «И других вариантов тут нет», — говорит Мария Попова.