Posted 18 декабря 2019,, 08:22

Published 18 декабря 2019,, 08:22

Modified 2 марта 2023,, 14:30

Updated 2 марта 2023,, 14:30

Почему вокруг службы аутсоринга скорой помощи в Перми бесконечные скандалы? Отвечает Евгений Фридман

Почему вокруг службы аутсоринга скорой помощи в Перми бесконечные скандалы? Отвечает Евгений Фридман

18 декабря 2019, 08:22
Фото: Ирина Молокотина для Properm.ru
Бизнесмен Евгений Фридман с 2008 года занимается аутсорсингом машин скорой помощи в Пермском крае и других городах России. За 11 лет вокруг его компаний скопилось немало слухов об уголовных преследованиях, негативных отзывов о содержании автомобилей и жалоб водителей. В беседе с Properm.ru предприниматель рассказал о сотрудничестве с властями, дал оценку конкурентам и поделился планами на будущее.

— Евгений Михайлович, поделюсь наблюдениями, которые сделал, просматривая публикации с вами. Во-первых, несмотря на то, что вы один из первопроходцев системы аутсорсинга, с вами почти нет интервью. Во-вторых, почти все информповоды, которые связаны с организацией перевозок 03, — негативные, а отвечая на вопросы, вы не признаете ошибки, которые были. В связи с этом вопрос, почему вы решили выйти сейчас в СМИ?

— Каждый человек проходит определенные этапы жизненного развития. Кто-то хочет быть депутатом, кто-то предпринимателем, министром, мэром, губернатором. Одни хотят пиариться, другие нет. В последнее время я занимал позицию — лучше дела, чем разговоры. Хотя, как часто говорят в шутку: если не сфотографировал и не выложил в Instagram еду — значит, не поел.

Тоже самое и в бизнесе. Если не рассказал об этом, значит, ничего не сделал. В контексте вашей подводки эту ошибку я готов признать, что мы системно не доводим информацию до людей. С другой стороны, тема, которая связана с аутсорсингом машин скорой помощи, является не рыночной с точки зрения B2C, когда мы продаем услугу населению. У нас услугу покупает государство на замену своих функций. А так как мы работаем с 2008 года, нас все знают, не только в Перми, но и в стране, необходимости в пиаре не было. Она отпала в определенный период. Мы решили, что нам не надо коммуницировать.

Отвечая на вопрос, зачем мы сейчас с вами общаемся. Подходит электоральный период, был период тендеров, конкурсов, а читая СМИ, паблики, социальные сети, видишь, что некоторые могут приукрасить информацию, преподнести по-другому. Появилось внутреннее желание рассказать обо всем, потому что нам скрывать нечего.

— Давайте тогда я попробую перевести. Рассказать обо всем вы решили после сообщений в социальных сетях, нагнетания обстановки вокруг вашей фирмы в телеграм-каналах. Так?

— Да.

— Тогда вернемся в 2017 год, когда вы выиграли подряды на девять районов. Ваши конкуренты говорили, что больше не прибыльно заходить в конкурс. Вы заявляли, что возможна рентабельность на уровне 7–10%. Получается, что другие фирмы разучились работать? Почему они решили уйти?

— Во-первых, с самого первого дня существования мы вкладываем средства в IT-инфраструктуру нашей компании. Наш бизнес максимально оцифрован. По сути, мы не столько транспортная компания, сколько IT, которая научилась эффективно управлять транспортом. Мы знаем про автомобиль, который работает у нас, всё 24 часа в сутки: сколько он приносит денег, сколько расходуется топлива, в какое время, с какой скоростью водитель ездит, почему нарушает правила, где он нарушает их. Эта информация позволяет максимально быстро и четко принимать управленческие решения в режиме онлайн, а не спустя месяц после того, как ты увидел убыток.

Что касается конкурса, ситуация была такова. Всех участников и возможных участников (на тот момент мы в Перми не работали после конфликта с предыдущим руководством здравоохранения) пригласили на совещание в Минздрав, где было озвучено, что будет новый конкурс. Тогда были необходимы новые автомобили в регион, потому что более 60% машин у подрядчиков были старше 5 лет. В рамках того совещания прошлые подрядчики сказали: «Мы не будем заявляться, потому что нас конкурс не устраивает по каким-то экономическим причинам». Им надо было разово купить много новых автомобилей, так как это было обязательным условием. Видимо, исходя из других приоритетов, они были не готовы вкладывать деньги в этот момент.

Мы работаем не в одном регионе. Внутри регионов присутствия умеем перераспределять доходность. Например, в Перми сейчас упала до 3–5%, но в другом регионе она 10%. В среднем сложили, получилось 5–7,8%. Кроме того производители автомобилей дают нам хорошие скидки — продают на 10–20% дешевле, чем государству.

Второй момент очень важный. Когда городу со стороны наших коллег был поставлен ультиматум — или поднимайте цену или мы не заявимся — мы город без скорых оставить не могли.

— Насколько у вас на тот период был изношен штат автомобилей?

— У нас вообще не было машин в Перми, поэтому нам было чуть проще, не так обидно, как существующим подрядчикам, у которых пусть пятилетние, но машины были. Тогда купили 100 автомобилей.

— Одна из версий событий 2017 года, что аукцион был заточен под вас.

— Если мне хоть один расскажет, как заточить аукцион под нас, я готов заплатить ему гонорар в миллион рублей, чтобы потом мы всегда побеждали. 44 ФЗ очень жестко регламентирует закупку транспортных услуг. Вы можете открыть ИП в следующий аукцион, не имея вообще ничего: ни офиса, ни людей, просто умея правильно составить документацию, получив банковскую гарантию. Технической возможности заточить аукцион под какого-либо подрядчика, не важно, под нас, еще кого-то, нельзя.

На самом деле я никогда плохо не говорю о конкурентах, но у нас были истории в других регионах, когда такие же игроки, лоббировали проведение конкурса. Вот в конкурсах можно прописать критерии. Слухи о том, что мы коррумпированы я тоже слышал. Но тогда прошла проверка в ОБЭП, как вы видите, мы работаем.

— Еще одна версия касается неуплаты налогов. Эксперты и конкуренты говорили, что работать в плюс можно, но вы должны уходить от налогов, от пенсионных взносов, регистрировать для этого подставные лица. В частности упоминалась некая «Юнистрим групп».

— Давайте разложим эту историю на три. Мы сразу развеем (или не развеем) несколько слухов. Есть «Феникс-менеджмент» (с дефисом), есть «Феникс менеджмент» (без дефиса). Первая — про компанию «Феникс-менеджмент» — основная компания, которая была зарегистрирована в Перми, но уведена 2,5 года назад в Ульяновскую область во время конфликта с командой Басаргина и Ковтун (Виктор Басаргин - экс-губернатор, Ольга Ковтун - экс-министр здравоохранения) — на нас начали давить с разных сторон налоговые органы.

Мы каждый год пользовались льготой по ст. 149 Налогового Кодекса, которая говорит о том, что скорая медицинская помощь и все, что входит внутрь, в том числе перевозка больных транспортом освобождена от НДС…И хотя на протяжении четырех лет никаких претензий не было, после возникновения конфликта с Ольгой Петровной (Ковтун) к нам возникли вопросы. Учитывая, что в Ульяновской области у нас тоже были бизнес-интересы, мы решили перевести компанию в тот регион, где нам рады.

Когда мы переехали, налоговый орган был очень сильно возмущен процедурой. Нам долго писали письма в Ульяновск, просили налоговую поймать «этих преступников, наказать их». Ульяновская налоговая была вынуждена выдать нам акт на 3 млн рублей за определенный период.

Мы пошли в суд, где выиграли две инстанции, но на третьей, в Казани, по какой-то случайности было отменено первое и второе решение. Учитывая объемы, специфику бизнеса, мы все-таки определились, что у нас теперь в каждом регионе будет отдельное юридическое лицо. А в суде продолжим доказывать свою правоту.

Что касается банкротства. Когда накопилось много компаний, которые должны нам и которым должны мы приняли решение выделить отдельно юрлицо — «Феникс менеджемнт». До этого уведомили все стороны, пока один из кредиторов, поставщик газа решил, что ему это не нравится, и обратился к нам с иском. Ему отказали и сказали обращаться в ту компанию. Конкурсные управляющие выступили с идеей привлечь субсидиарно наш «Феникс».

Дело в том, что мы продали тот «Феникс» заинтересованным лицам, потому что у фирмы тоже был опыт конкурсных процедур. Новый директор должен был каким-то образом взыскать прошлые долги, рассчитаться по старым, дальше продолжать деятельность. Он не стал этого делать, бросил компанию. В результате мы как правопреемники вступили в процесс соучастия, но это никаким образом не является фактором, который может повлиять на жизнеспособность действующей компании.

Дальше история про ИП. Пять лет назад, были повышенные социальные взносы для малого бизнеса. Когда мы первый контракт подписывали с тарифом 275 рублей в час, сейчас тариф 330 рублей в час. Автомобили стоили 800 тыс.рублей, сейчас стоят 1,8–2 млн рублей. Газ стоил тогда 10 рублей, сейчас 25 рублей. Запчасти, колеса, страховки — все выросло в разы. Конечно, наша задача была максимально вовлекать водителей, чтобы они были заинтересованы в работе. Тогда переговорили с группой активистов, которые к нам пришли, о повышении зарплаты.

— Кто эта группа активистов?

— Бригадиры подстанции, грубо говоря. Мы предложили им один из вариантов: «43% ваших денег перечисляется на разные налоги, если вы будете как ИП с нами сотрудничать, эти 43% будут вам отдаваться. График работы и режим будет более свободным за счет того, что не будет ограничения на 24-часовую работу». Он может работать не 160, а 200 часов в месяц.

Смысл был в том, чтобы обеспечить достойной оплатой водителей. Сегодня он, работая 240 часов, получает 30 тыс рублей. Для Перми это вполне рыночная зарплата. В течение 3–4 лет 100% водителей перешли к такой системе. Вы знаете, что две подстанции с 1 декабря будет обслуживать «Кода групп»?

— Да, они фигурировала и в 2016 году.

- Только эта «Кода групп» принадлежит сейчас другим собственникам. Когда мы проводили совещание и представляли подрядчика водителям Мотовилихинской и Центральной подстанций сотрудник «Коды», видимо, после прочтения СМИ, озвучил мысль о сотрудничестве по трудовому договору. В результате все сказали: «Мы хотим работать как работали». Разговоры, о том, что мы уходим от налогов при создании ИП… Мы вообще ни от чего не уходим.

Кто-то говорил о том, что у ИП очень жесткие штрафы прописаны в договорах. Например, непристегнутый ремень — 1000 рублей, курит в автомобиле — 1000 рублей. Не вышел на линию, на смену, которая у тебя в графике стоит — 4000 рублей. Чтобы вы понимали, не выход автомобиля на линию больше одного часа — для нас штраф 1% от стоимости контракта — это 900 тыс. рублей. Поэтому я думаю, абсолютно справедливо, когда мы мотивируем людей.

Третья история, про подставные компании. Последние три года у нас все отношения с водителями на ИП. Почему на ИП перешли? Аутстафинг (выведение персонала за штат компании. При аутстаффинге персонал заключает трудовые договоры не с фирмой, являющейся фактическим работодателем, а с организацией-посредником, или аутстаффером) запретили.

Я 12 лет проповедую идею о том, что государство должно отдать на аутсорсинг все что может. Потому что государство не является эффективным собственником, это всем известно.

— Подытоживая. Сейчас все отношения с водителями у вас через ИП, нет своего штата водителей и про «Юнистрим групп» ничего не знаете?

— Я слышал о такой компании года три-четыре назад, но не более чем.

— Сколько задолженность у вашей компании?

— По налогам нет никакой задолженности.

— А перед контрагентами?

— Она текущая, постоянная. Мы должны в районе 20 млн рублей, нам должны примерно такие же суммы. Мы каждый день генерируем какие-то расходы: топливо, зарплаты, ремонт. Каждый день мы зарабатываем определенную сумму, потому что оказываем почасовую услугу.

— Вернемся к мысли о том, что все бы хорошо перевести на аутсорсинге по мере возможностей. В Минздраве предлагали передавать частникам не более 30%.

— Когда я говорю, что проповедую аутсорсинг, я имею в виду не только скорую помощь. Задача главного врача — организовать медицину. Там, где аутсорсинга нет, главный врач является держателем парка. У него есть заведующий гаража. Случилось ДТП или серьезная поломка, он каждую процедуру должен проводить через конкурсы, тендеры. В рамках этих процессов возникает момент, связанный с удорожанием.

Возвращаясь к вашему вопросу про 30%. Я эту позицию не слышал. Вообще федеральный Минздрав, сколько его не пытали, высказывает позицию по аутсорсингу очень скупо. Говорит, что региональная власть должна принимать решения самостоятельно. Сейчас политика меняется. Вы видите, что в решение проблем здравоохранения по первичному звену включился президент. Сегодня у 50–60% машин скорой помощи в России возраст старше пяти лет — это не автомобиль, его нельзя эксплуатировать, он больше будет стоять, чем ездить. Проблему надо решить или выделением денег в регионы или привлечением бизнеса в формате аутсорсинга.

— Недавно внесли поправки в бюджет на увеличение материальной базы. В качестве обоснования депутаты говорили об уменьшении числа машин на аутсорсинге. О вашей компании шла речь?

— В Пермском крае население 2 млн 610 тыс. людей. По нормативу на 10 тыс. человек должна быть одна бригада, то есть должен быть минимум 261 автомобиль. Учитывая, населенные пункты, где 3 тыс., 5 тыс., 7 тыс. человек, все равно нужна бригада. Итого — около 300. Плюс 10% резервного парка на случай ДТП, поломок — 330 автомобилей. Идея депутатов просто в том, чтобы купить некоторое количество машин. Это нужная инициатива. Мы со своей стороны полностью объем города Перми до конца 2021 года закрыли.

Скажу грубовато, но депутаты решили поймать хайп от этого шума и попиариться. Кто-то писал, что мы обанкротились, потом, что всех посадили. На этой волне почему бы не попиариться? Скоро же выборы, сказать: «Предприниматели уроды, а депутаты крутые — выделили деньги». Пройдет это поправка или нет? Два депутата предложили, это не значит, что все поддержат. На самом деле в здравоохранении есть очень много задач. Конкретно на службе скорой помощи в Пермском крае обеспечение врачами фельдшерами только 60%.

Мы особо не хотели реагировать на слухи, но ко мне пришли бригадиры со станции, говорят: «Почему нас тут с грязью стаптывают всех? Мы же работаем, делаем доброе дело, вы почему молчите».

— Разговоры об уголовных дела и обысках вас все равно регулярно окружают.

— Никаких уголовных дел в отношении меня, наших компаний не было возбуждено. Была прокурорская проверка по заявлениям СМИ — это обычные рабочие вопросы. Наша задача — предоставлять машины скорой помощи. Задача правоохранительных органов и контрольно-надзорных органов контролировать любые сообщения о возможных правонарушениях.

— Постоянные прокурорские ничего не нашли?

— Мне трудно ответить объективно вам на этот вопрос — у нас есть отдельный юридический блок, который взаимодействует с контрольно-надзорными органами. Я больше основатель компании, но думаю, если бы были грубые нарушения я бы об этом знал.

— Вы опять лукавите и уходите от ответа. Мы же и начали с того, что вы регулярно сглаживаете негатив. Я пытаюсь уточнить о нарушениях, не в рамках уголовного кодекса.

- Сейчас спрошу. Не хочу обидеть прокуроров (звонит). Валерий Анатольевич, по результатам прокурорских проверок не было вынесено со стороны прокуратуры ни предостережений, ни предписаний, ни иных документов для устранения выявленных недостатков?

Валерий Анатольевич: На моей памяти, ни разу такого не было. Три года точно.

— Спасибо, что позвонили. В 2016 году вас обвиняли в развязывании информационной войны. Началось

Мы не звонили ни КПРФ, ни Справедливой России, другим партиям. Просто сказали, что они могут прийти, но без незаконных призывов. Получилось, что мы выступили, с одной стороны, организаторами, с другой стороны, катализаторами. Это был некий эмоциональный порыв меня не как коммерсанта и предпринимателя, а как пермяка.

Когда в Ольга Ковтун ушла, какие были ваши эмоции на этот счет?

— Не было самолюбования. Просто хотелось адекватного руководителя Минздрава — назначили Вадима Плотникова. Он, как минимум, пермяк, не временный человек. Ему потом смотреть своим родственникам в глаза, что с медициной происходит. А не так, что заходит Ольга Петровна и отдает подряды, контракты своим друзьям из Екатеринбурга.

— Следующим министром после Плотникова стал Дмитрий Матвеев. Вы с ним работали в Кировской области. Примерно в это же время начался процесс объединения подстанций скорой помощи, который возглавил Евгений Камкин. С ним вы тоже работаете с конца «нулевых». Существует версия, что именно вы в конечном итоге продавливали идею объединения скорой помощи Перми и Пермского района. Для вас же это было выгодно.

— Мы с Евгением Валерьевичем знакомы с 2007 года. Это ни для кого не секрет. У нас хорошие человеческие отношения. Что касается Дмитрия Александровича, я недавно с кем-то общался, меня спрашивали мнение о разных управленцах здравоохранения. Я всегда говорил, что Матвеев — один из лучших менеджеров здравоохранения России. Если сейчас спросить людей из медицины Перми, наверное, из общего потока будет кто-то за, кто-то против, но я уверен, что 70% ничего плохого про него не скажут.

Мы с Дмитрием Александровичем, действительно, познакомились в Кирове, потому что он курировал здравоохранение. Слухи, что он приехал в Пермь, потому что я попросил — это бред высшей степени. Это просто совпадение. Мы с вами уже затрагивали кадровый дефицит по врачам. Кадровый дефицит по менеджерам еще хуже. Это катастрофа №1. Раньше, чтобы стать замом министра или министром, главным врачом, люди готовы были платить деньги, то сейчас палкой не загонишь.

Нас привязывают к Зубареву, Матвееву, Камкину. Но мы самостоятельная коммерческая структура, мы работаем в интересах Пермского края. Еще когда министром был Плотников, нас естественно спрашивали об участии в проекте объединения. Мы подтверждали. Но мы восемь месяцев не работали в Перми и наши конкуренты надеялись, что мы потеряли хватку, поэтому к тем процессам не подключались.

Возвращаясь к Камкину и централизации службы скорой помощи. Абсолютный бред про лоббирование с нашей стороны этой истории. Я человек любознательный и, конечно, погрузился в систему организации службы достаточно глубоко. Считаю себя нормальным экспертом в системе здравоохранения с точки зрения скорой, неотложной помощи.

Последний вопрос — вопрос стандартизации. Если вы приедете сейчас в деревню "Кукуево", откроете автомобиль скорой помощи, ничего кроме раздолбанного ящичка, в котором половины препаратов нет, вы не увидите. Когда скорая помощь принадлежит ЦРБ или больнице, ее финансируют по остаточному принципу. Для главного врача важно, чтобы пациенты в отделении не жаловались. А скорая… Нет машины, чтобы дрова отвезти — давай на скорую загрузим.

Камкин, которого не все любят, - педант и перфекционист. Для него не дай бог что-то будет не по стандарту. Я понимаю, что, присоединив к себе подстанции (интервью было записано до назначения Камкина на пост замминистра здравоохранения - Properm.ru), он приведет в тот же стандарт, в тот же норматив, в котором у него работали все пермские бригады. Теперь не важно, где находится его бригада: в Юго-Камске или на центральной подстанции у рынка — они будут одинаково оснащены. Возможно, это произойдет не мгновенно, но когда депутаты говорят: «Давайте купим машины», они не закладывают оборудование, которое тоже изнашивается. Если вдруг у меня спросили, куда надо вкладывать деньги, я бы посоветовал вкладывать в медицинское оборудование и людей.

— Как раз о вложении средств. Еще в 2017 году в Ульяновске и Перми анонсировалось начало строительства Emergency (Emergency — это специализированная многопрофильная клиника, вся работа которой построена на оказании экстренной и неотложной помощи). В Ульяновске сроки перенесли на 2021 год, а в Перми совсем о проекте больше не говорили.

— В Перми мы не дошли до стадии подписания документов. С одной стороны, это было связано с постоянной сменой команд в здравоохранении — каждый раз приходилось говорить: «Дайте нам потратить 1 млрд рублей вместе с инвест-фондами», но дальше разговоров не уходило. Мы решили сконцентрироваться на Ульяновском проекте, его запустить и реализовать, после этого двигаться на других территориях, в том числе, в Пермском крае.

— При Решетникове не презентовали?

— Его команде нет. Не видели большой заинтересованности, решили, что пока возьмем паузу. Проект хорошо звучит, он очень нужен. Мы хотели реализовывать на территории «четверки» — она находится на стыке северной части Перми, где открыты «ворота» на Добрянку и Полазну. Главный врач Андрей Ронзин до сих пор не потерял интерес, но необходимы сложные математические расчеты. Завязаны в этом проекте множество стейкхолдеров: Минздрав, фонд ОМС, больница, мы. В рамках этих процессов не хватило, может, с нашей стороны убеждения. Человеческие ресурсы ограничены не только в государственной системе, но и у предпринимателей. Мы не можем 24 часа в сутки посвящать себя этому - сделали пару походов к снаряду, но решили подождать.

— Постоянные жалобы водителей, разговоры о плохом обслуживании транспорта, скандалы, прокурорские проверки сопровождают вас на протяжении всего периода работы. Почему так происходит?

— Во-первых, я не пятитысячная купюра, чтобы всем нравится. Во-вторых, коллектив большой. Только в Перми работают больше 300 человек. Конечно есть 5–10% людей, которые не всегда довольны, шушукаются, бубнят. Идеальным для всех не будешь.

Можете со мной, без меня приехать на подстанцию, позвонить, сказать: «Я приехал. Можно я посмотрю состояние машины?» Без проблем. У нас на все автомобили действует сервисный контракт на безлимитный ремонт. Мотив сэкономить деньги на ремонте у нас пропал. Состояние автомобилей лучше, чем сейчас, у нас никогда не было вообще.

Понимаете, считать деньги в чужом кармане некрасиво, но очень интересно. Когда заходишь на сайт госзакупок или читаешь «Фридман выиграл контракт на 500 млн рублей», кажется: а где я был в это время, почему я не выиграл этот контракт? Люди считают: «Он выиграл 500 млн рублей. Сто машин стоят 200 млн рублей, получается 300 млн рублей он заработал. 100 млн он отдал одному, 100 млн отдал другому, 100 себе забрал. Живет и балдеет». По Пермскому контракту в лучшем случае остается 5%. Но неинтерсено считать и вдаваться в подробности. Интересно обсудить на кухне, что опять коррупция, опять пилят деньги.

— Вы сейчас живете в Москве. Как оцениваете уровень скорой помощи там? Что бы переняли в свой бизнес?

— Одна из лучших в России и мире. Все максимально централизовано все. Там еще глубже отстроена система IT, к скорой помощи присоединена неотложная помощь, сейчас она находится у нас в поликлиниках. Ее надо точно присоединять в скорую помощь, потому что должно быть единоначалие. Для пациента без разницы — ему плохо, ему надо, чтобы оказали помощь. Он не должен думать, звонить ему в неотложку или скорую, он должен знать один номер телефона, а профессионалы должны определить. Это можно сделать только когда есть один начальник.

Мы приглашали специалистов Москвы сюда в Пермь, они проводили здесь мастер-классы, аудиты, рассказывали, делились опытом. Это наша дополнительная миссия, когда мы за свой счет организуем в регионах такие сессии, мастер-классы для обмена опытом между управленцами в системе здравоохранения в системе скорой помощи.

"