Posted 25 августа 2020,, 02:58

Published 25 августа 2020,, 02:58

Modified 2 марта 2023,, 15:46

Updated 2 марта 2023,, 15:46

Экономист: реальный уровень безработицы в Прикамье втрое выше фиксируемого

Экономист: реальный уровень безработицы в Прикамье втрое выше фиксируемого

25 августа 2020, 02:58
Ольга Седурина
Фото: Кирилл Козлов для Properm.ru
С начала 2020 года экономика России претерпела ряд серьезных потрясений, что прямо сказалось и на экономике Прикамья. О том, как можно охарактеризовать ситуацию в Прикамье и какие плюсы мы получили от потрясений, журналист Properm.ru поговорил с экономистом, доцентом Высшей школы экономики Татьяной Букиной.

— Татьяна Витальевна, давайте начнем с основного. Потери доходной части бюджета в 2020 году только за первое полугодие составили более 20 млрд рублей. Прогнозируемые потери за год ожидаются в еще большем объеме. Что это может значить для развития региона?

— Оценить состояние экономики как Пермского края, так и всей страны будет правильным только по итогам года. Сейчас можно только говорить об определенных тенденциях и они не радуют. Например, я посмотрела данные поступления собственных доходов бюджета Прикамья в апреле 2020 года в сравнении с данными за 2019 год, они в целом сократились более, чем на 50%, сокращение по налогу на прибыль составило 70%. В то же время с января по апрель наша экономика показывала рост.

Да, бюжеты получают федеральные субвенции, и Пермскому краю удалось получить 2,3 млрд рублей на покрытие выпадающих доходов регионального бюджета. Это второй транш на поддержку мер по обеспечению сбалансированности бюджетов регионов. В мае этого года Правительство РФ распределило 100 млрд рублей между 56 регионами России. Тогда Пермский край получил из федерального бюджета 5,4 млрд рублей на компенсацию выпадающих доходов. Но давайте сравним, потери экономики России на сегодня оцениваются в 580 млрд рублей, а субвенции, направленные регионам — 280 млрд рублей.

Ситуация, безусловно, тяжелая. Ее можно охарактеризовать словом «болото». Для экономики было бы полезнее, как в 2018 году, достигнуть дна и оттолкнуться от него. Но этого не происходит, а барахраться в этом «болоте» можно бесконечно долго.

— Какие основные проблемы, связанные с экономикой региона, показала эпидемия коронавирусной инфекции?

— Опять же, мы оцениваем проблемы на сегодняшний день. Правильнее, конечно, оценивать по итогам года. И вот по какой причине: Росстат опубликовал первую оценку ВВП за второй квартал, которая составила -8,5% к показателю 2019. Это лучше, чем оценивал Центробанк — 9,5–10% или Минэк — 9,6%. Исходя из оценки ВВП за второй квартал, падение экономики по итогам полугодия могло составить 3,6%. По итогам года, по-видимому, будем иметь сокращение ВВП порядка 5%, может быть даже чуть меньше.

Уже сейчас можно достаточно однозначно сказать, что провал российской экономики из-за вируса и карантина оказался менее значимым, чем в большинстве развитых и развивающихся стран. Но вот где мы будем через год сравнительно с другими экономиками, большой вопрос. Процесс восстановления для нас может оказаться более сложным, чем для мира, учитывая ситуацию на рынке энергоносителей.

— Какие отрасли можно назвать наиболее пострадавшими?

— Конечно, пострадал весь бизнес, но, как любит говорить регионалист Наталья Васильевна Зубаревич: «Давайте не будем путать насморк с туберкулезом». Да, конечно, крупный бизнес, промышленность пострадала. По сравнению с проблемами малого бизнеса, у крупного бизнеса просто насморк. Но мы видим, что эта ситуация в регионах России кардинально отличается, максимальные проблемы получили те, где активно развивался рынок услуг.

В Пермском крае ситуация кажется лучше, чем в тех регионах, в которых больше представлен малый бизнес. У нас основа экономики — крупный бизнес и промышленное производство. Примерно так: если брать долю от ВРП 10%, то от занятых 27% — малый и средний бизнес, в принципе это не катастрофично для региона в целом. Я понимаю, что это катастрофично для самих предприятий малого и среднего бизнеса, для конкретных живых людей, потому что туризм, общепит, торговля — это самые пострадавшие в 2020 году отрасли малого и среднего бизнеса. Но в нашем регионе они не являются определяющими, не являются теми, кто формирует бюджет, поэтому в данном случае ситуация не катастрофична. Я бы так сказала.

— Если ситуацию в экономике пока нельзя назвать катастрофой, то как ее можно охарактеризовать?

— Падение экономики есть. Но ее обрушения нет, потому что крупный бизнес находится сегодня в более устойчивом состоянии. Конечно, много дает государственная поддержка крупного бизнеса, от этого никуда не деться.

В целом же экономика падающая. За январь-июнь наблюдается спад по основным видам экономической деятельности в регионе. Если посмотреть данные за январь-апрель, где фиксировался рост по отношению к январю-апрелю 2019 года уровня 0,3%, то за январь-июнь мы видим спад на уровне 2,5%. Кроме уже перечисленных причин на экономику накладываются сезонные колебания, сейчас лето, это всегда период отпусков, период снижения экономической активности. Трудно выявить, и нельзя утверждать, что только коронавирус повлиял на экономику. Поэтому я и говорю, что нужно смотреть общий итог.

— Какие уроки мы извлекаем для экономики? Что наша власть, наш бизнес делали не так?

— Возвращаемся к тому, что мы очень быстро про это забыли, но падение экономики в 2020 году началось не только с пандемии коронавируса, но и резкого обвала цен на нефть. А от них очень сильно зависит вся наша экономика. Вся наша продукция торгуется на мировых товарных биржах. Мы подошли к той ситуации, в которой сейчас находимся, с непростыми условиями. Во-первых, у нас была затяжная рецессия. Мы от этого никуда не денемся. Можно сваливать все проблемы на санкции, но на самом деле нет. У нас проблемы рецессии начались до санкций — в 2013 году. Это наши внутренние проблемы, которые не были решены.

Второй момент важный: до начала коронакризиса наблюдались очень слабые признаки подъема. Я пока по стране в целом скажу, по итогам 2018 года рост ВВП 0,9%, а в 2019 году по итогам года 1,9%. Нашей экономике, по оценкам экспертов, нужно, чтобы ВВП рос минимум на 3% в год. А у нас последние несколько лет фиксируется сокращение.

Это еще не все. У нас перед началом коронавируса планировалось завершение реализации национальных проектов. На нацпроекты завязано политически значимое обстоятельство по формированию интенсивно развивающихся новых секторов не нефтяной экономики, а это затраты, как вы понимаете, федерального бюджета. И в связи с проблемами 2020 года были масштабные потери в ряде отраслей от кризиса. Таким образом, эти стартовые условия, на которые упали резкое снижение цен на нефть и пандемия - это все сильно ударило по экономике страны и региона.

Прежде чем начать движение вверх, нужно достичь «дна». Этого ещё не произошло. В настоящее время карантинные меры и самоизоляция привели к коллапсу экономической активности в ряде отраслей.

Особо уязвимыми оказались отрасли туризма и пассажирского транспорта (главным образом, авиа), а также производители и поставщики моторного топлива. Экономики с высокой долей добавленной стоимости в этих цепочках, включая экспортеров нефти, особенно уязвимы к экономическим последствиям мер по борьбе с пандемией.

Ключевой вопрос — утихнет ли крупномасштабная эпидемия к середине года (что означает почти полное снятие ограничений на экономическую деятельность, кроме международного туризма и частично транспорта) или возникнет ее «вторая волна» или, хуже того — она, волнообразно ослабевая и усиливаясь, останется непрерывно существующим фактором вплоть до середины 2021 года. От этого зависит, по какому сценарию пойдет экономика: оптимистическому, реалистическому и пессимистическому.

— Назовите наиболее явные региональные особенности кризиса?

— Чудес не бывает, нефть не подорожает резко к концу года. Опять же, чтобы давать качественную аналитику, нужно смотреть итоги года. Специфика Пермского края, какой была, такой и осталась. С одной стороны, это наш плюсик, потому что экономика сориентирована на крупный бизнес. Потери меньше, чем в Москве, Московской области, Севастополе, Крыму. Это несравнимо, потому что они сориентированы на малый и средний, который сильно провалился. Серьезный минус — наша зависимость от внешнего мира, треть секторов промышленности Прикамья работает на внешний мир.

Если мы производим продукцию, которая востребована внутри страны, то политика федеральной и местной власти должна воздействовать на внутрирегиональный спрос. Воздействовать на спрос со стороны внешнего мира мы не можем никак. Эти риски глобальной экономики для России появились еще в 2000-х годах. До 2007 года рост, а в 2008 году в созданной структуре нашей промышленности мы увидели риски глобальной экономики. И от реальных проявлений этих рисков наш регион достаточно сильно просел, когда в 2008–2009 годах сократился валовый региональный продукт на 10%. Этого очень много для региона.

Какая была ситуация в 2008–2009 годах? Наша основная продукция — продукция химического комплекса, удобрения. И именно на них сократился спрос со стороны внешнего мира, потому что был финансовый кризис. Кроме того, погодные условия того периода были очень благоприятные для сельского хозяйства и мировой экономике не нужно было то количество удобрений, которое наши предприятия планировали к продаже.

То, что происходило в промышленности после 2008 года, сработало в минус. Например, это: акционирование крупнейших холдингов западными компаниями. И сейчас мы пожинаем очень тяжелые плоды. Процессы глобализация в условиях роста очень благоприятны, в условиях кризиса очень проблемны.

— Так ли все печально, есть ли плюсы в нынешней экономической ситуации?

— Спасибо за этот вопрос. Они есть. Что бы я отметила, так это развитие здравоохранения. Понятно, что те беспрецедентные субсидии, которые получил Пермский край, не решат накопившихся за десятилетия проблем. Чтобы качественно изменить систему, нужна системная работа в течение длительного времени. По крайней мере, всем и на всех уровнях стало понятно, что не надо сокращать коечный фонд. Он же был сформирован в советское время не просто так. Системы здравоохранения лучше, чем ее строил академик Николай Семашко, никто пока не придумал и не придумает никогда.

Отменены объединения больниц и ликвидация ФАПов. Эпидемия четко показала, что нельзя этого делать. На нашей территории достаточно протяженной, достаточно удаленной вследствие мелкоселенного характера, небольшие населенные пункты находятся на большом расстоянии друг от друга и людям требуется медицинская помощь на месте. Надо еще, с моей точки зрения, восстанавливать полноценную санавиацию.

Второй важный момент, наверное, психологический. Изменилось отношение к врачам, к работе врачей. По-другому стали смотреть на работу врачей. Люди спасали, возможно, отчасти жертвуя собой, но спасали людей. Все вспомнили, что врач — это призвание. Мне кажется, сейчас начало меняться отношение людей к профессии. Это я считаю очень положительным моментом.

Что еще бы я отметила? Массовое внедрение цифровых технологий. Перевод офисов на дистант со всеми вытекающими отсюда условиями. Это важный момент для качественного изменения системы образования. Никакой подготовки не было, переход для большинства преподавателей был тяжелым. Но сейчас мы получили готовый инструмент, который позволяет в условиях массовых заболеваний не отправлять на карантин, а проводить занятия, не нарушая учебный процесс. Конечно, еще со времен Аристотеля никакие технологии не заменят общения преподавателя и студента напрямую, это энергетика. Но в форс-мажорных ситуациях то, что было отработано за этот период, очень важно для образования.

Мы все помним общение врио губернатора Дмитрия Махонина с президентом России Владимиром Путиным. И сейчас понимаем, что коронавирус принес еще один важный этап: регионы получили больше самостоятельности. И это правильно, потому что учет специфики никто так, как региональная власть, не видит. Федералы не могут принимать правильные решения за каждую территорию. Но есть обратная сторона медали: чтобы принимать какие-то решения, нужны средства. Эксперты называют это не передачей полномочий, а снижением напряжения вертикали власти.

— Давайте тезисно обозначим особенности состояния экономики.

Первое: вообще все проблемы, которые имеются, наблюдались в сфере рыночных услуг (но в кризисные времена это сфера максимальных рисков). Рыночные услуги концентрируются агломерациях крупных и крупных региональных центрах. Но у нас нет таких высоких рисков.

Вторая зона риска, наш регион в нее попадает: это экспортные отрасли промышленности. Зависимость от внешнего мира не позволяет стабилизировать экономику.

Третье: неполная занятость промышленности, рост безработицы. Это нас коснулось в полной мере. Вчера Владимир Владимирович отметил, что у нас безработица выше, чем по стране в целом. Мы занимаем одну из ведущих позиций в этом антирейтинге в Приволжском федеральном округе. Это та проблема, которая для нашего региона является важной.

Четвертое. Снижение доходов населения. Для нашего региона это является важным, потому что мы видим снижение доходов косвенно. Во-первых, это снижение потребительской активности. Это мы наблюдаем. Во-вторых, выпадающие доходы бюджета на налогах физ лиц. Соответственно, доходы у людей тоже сокращаются.

Пятое. Банкротство малого бизнеса. Эта проблема для нашего региона есть, но не является ключевой. Снижение доходов в бюджет нашего региона — это проблема, которая на сегодня является существенной.

— Раз мы говорим о том, что самое проблемное место — это внешняя экономика, как она изменится? Произойдет ли какая-то реструктуризация? Прикамье богато многими полезными ископаемыми, природными ресурсами, могут ли появиться новые отрасли?

— Регион богат полезными ископаемыми, но нужно понимать, насколько это значимо для региона в рамках востребованности со стороны внешнего мира. Есть классический пример. Когда был СССР, ключевым поставщиком хромовых руд был Казахстан — 99% поставки. Когда СССР распался, Казахстан стал самостоятельной страной, возникла необходимость поиска своих ресурсов. Оказалось, что крупнейшее месторождение хромовых руд в России — это Соликамское месторождение, но запасы Казахстана и Пермского края не сопоставимы. Они важны в рамках экономики региона, но с экспортом нет. Поэтому товарная структура экспорта не изменится.

По поводу алмазов. Возьмем регион Якутии, 100% добычи алмазов. Наши запасы не сопоставимы. Те издержки, которые связаны с добычей алмазов в Пермском крае и Якутии не сопоставимы. Рынок очень четко расставляет все по местам. Когда был СССР, было финансирование деятельности, все добывали. То же самое с угольной промышленностью. Был закрыт Горнозаводско-губахинский бассейн. Сейчас речь идет о том, чтобы начать восстановление, но не для того, чтобы добычу восстановить, а чтобы остановить экологическую катастрофу.

— А как же второе по объему богатство и традиционно для России более доходное — древесина.

— Сейчас в принципе в России обратили внимание и посчитали стоимость запасов леса. Получилось, что она превышает золотовалютный запас. Лесопромышленный комплекс для нашего региона является очень важным. Почему? Есть территории более богатые лесами. Это вся западная Сибирь. Но наш регион — последний регион, который приближен к пунктам переработки древесины. Везти из Западной Сибири в условиях рынка невыгодно. Раньше же возили за счет централизованных средств, а сейчас невыгодно, рынок не идет на это. Пермский край является благоприятным для развития лесной промышленности с точки зрения географии.

— Одним из основных партнеров по поставкам полезных искпаемых, древесины был Китай, один из самых больших оборотов внешнеэкономических в Пермском крае был с Китаем. Как быстро восстановится внешнеэкономический оборот?

— Очень интересный вопрос. Я согласна с тем, что есть проблема зависимости от технологий и спроса Китая. Та же компания «Уралкалий» отмечала, что существует негативное влияние. Политическая воля должна быть со стороны руководства страны.

Пока не очевидно, когда это восстановление будет. Чтобы понять, какие процессы будут происходить, нам нужно достичь точки падения, дна. Мы ее не достигли. Даже AliExpress, известный по всему миру, испытывает очень большие проблемы сейчас. Конечно, долгосрочные проекты восстановления отношений с Китаем, в том числе по экспорту, существуют, но как они будут реализовываться?

Немаловажный момент, который надо учитывать, потому что США очень плохо смотрят на взаимодействие нашей страны с Китаем. Нужна политическая воля, да. Она все равно присутствует, потому что все равно наша страна сориентирована на Восток, не на Запад. Перезагрузка произошла. Не Запад является ключевым, а Восток. Китай на Востоке является ключевым игроком, поэтому, в первую очередь, нужно говорить про взаимодействие с китайской экономикой.

— Вы уже упомянули, что у Пермского края одна из серьезнейших проблем — безработица. Насколько она значительна?

— Официально Росстатом безработица в регионах России считается по методике Международной организации труда. В чем суть? Проводит опрос на основе определенных выборок. До коронакризиса считалось, что этот график относительно четко показывает ситуацию. Сейчас, в условиях коронавируса, насколько это достоверно? Мы говорим, что в Пермском крае сейчас официальный уровень безработицы 5%. Если брать основные положения экономтеории, это уровень естественной безработицы. На сегодня есть такой показатель, как уровень зарегистрированной безработицы — данные службы занятости, число стоящих на учете.

Существует негласное правило, что зависимость между безработицей фактической и зарегистрированной отличается в три-четыре раза в условиях стабильности. Если посмотреть на данные уровня зарегистрированной безработицы по Пермскому краю, он составляет 4%, умножьте на три, получаем 12%.

Эти проблемы не решаются за один день: в первую очередь, есть влияние демографической ситуации, особенно смертности среди людей трудоспособного возраста. В нашем регионе за январь-июнь 2020 года смертность трудоспособного населения составила 23% от общего числа умерших. Смертность среди мужчин трудоспособного возраста — 77%. Это ситуация очень непростая. Мы здесь как раз и говорим о сокращении рабочей силы.

Серьезная проблема для нашего рынка труда — ситуация старения населения. Этот фактор действовал, действует и будет действовать. Мы никуда не денемся от этой тенденции. Это опять означает убытие рабочей силы. Даже если количество безработных будет неизменным, а оно у нас растет под влиянием процессов, связанных с коронакризисом, поэтому у нас фон безработицы высокий.

Скрытая безработица - еще одна серьезная проблема. Сокращение налога на прибыль, которое составляет 70%, говорит о сокращении объема выпуска. Как считается прибыль? Общие доходы минус общие издержки. Доход сокращается, прибыль сокращается, налог сокращается. У нас же рынок. Работодателям не выгодно держать работников, это же издержки для них, они будут сокращать.

Человек реально безработный, но поскольку у нас есть политика не допустить роста безработицы, он работает неполный рабочий день, неполную рабочую неделю, а значит является занятым. Мы не можем это отнести к категории безработных.

Проблема безработицы в условиях этого кризиса звучит очень широко, потому что по стране и региону мы перекрываем те минимумы и максимумы, которые были для этого. Для нашей страны характеры кризисы, но никогда проблемы безработицы не возникало.

— Какие потрясения, про которые мы не думаем, нас могут еще ждать?

— Даже не знаю. Мы столько потрясений пережили с начала 2020 года, чем нас еще удивить? Пока этих проблем и так хватает. Что ценно? Ценно то, что ситуация с коронакризисом нестабильная, вы правы, мы из нее быстро не выйдем. Для меня основной момент: научились его лечить. Это сокращение смертности от коронавируса — позитивный момент. Это очень здорово. Раз мы останемся живы, дальше будем действовать, работать, понимать.

Можно критиковать то, что делает государство в отношении поддержки: что это плохо, мало. Но то, что она есть, что были сделаны пакеты мер поддержки, они все равно в какой-то мере сгладили те тяжелые последствия, которые могли бы быть, если бы этой минимальной поддержки не было. Уж слишком неоднородная наша экономика, слишком большая, чтобы прямо все четко регулировать. В экономике стран поменьше и то возникают проблемы, а тем более в нашей неоднородной среде, больших расстояниях. Все это не просто и, может быть, не всегда эффективно. Давайте встретимся через полгода и посмотрим, чем закончился 2020 год для экономики.

"