«Нет простых решений, когда речь заходит о человеке». Юлия Баландина — о молодежной политике в Прикамье

— У людей понимание термина «политика» размыто, а с «молодежной политикой» все еще хуже. Чем вы занимаетесь?

— Есть некий формат мышления, что молодежная политика — это фестивали, праздники и прочие увеселительные мероприятия. Кажется очень размытой граница между культурной деятельностью и молодежной политикой. Веселые студенты — образ молодежной политики. Но по смыслам это далеко не так.

— Читаю вашу группу «Вконтакте» и тоже создается такой образ. Посты, в основном, как раз о различных мероприятиях.

— Действительно, это так. Почему? Когда мы разговариваем с молодыми людьми, которых в Прикамье практически 700 тыс. человек, очень сложно предложить всем все так, чтобы было понятно. Слишком разная целевая аудитория по возрасту, социальному статусу, каналам коммуникаций. Внешняя оболочка в группе «Вконтакте» с мероприятиями нужна для привлечения внимания к дальнейшему взаимодействию и диалогу. Даже просматривая нашу стену в группе, можно найти образовательные мероприятия, мероприятия, дающие возможность выиграть грант на образование, реализацию собственной инициативы, мероприятия, предлагающие варианты самореализации в творчестве, спорте, науке, предпринимательстве, да и наконец попутешествовать по стране в рамках форумной кампании.

Если говорить о внутреннем состоянии молодежной политики — это по сути агрегатор, в задачи которого входит организация взаимодействия всех субъектов молодежной политики. Сюда относятся не только органы власти, но и бизнес-сообщество, некоммерческие организации, молодежные сообщества и объединения. Теперь даже закон о молодежной политике сам молодой человек признан субъектом молодежной политики. Надо попытаться агрегировать всех, чтобы помочь каждому молодому человеку выстроить некую траекторию его движения по жизни, обеспечив его навыками и знаниями, возможными ресурсами.

Здесь речь не только о профессиональных навыках. Например, как показывает текущая ситуация, у современного поколения, поскольку оно переходит в виртуальный мир, есть серьезные проблемы с коммуникативными навыками в реальном мире. Надо работать и по теме креативного мышления, которое уходит на нет, потому что креатива настолько много во внешней среде, что не существует потребности самому вырабатывать и с этим навыком дальше двигаться.

Это все скоммуницировать между собой, помочь, определить, выступить неким проводником. Если вкратце вот, что такое молодежная политика и почему она не видна снаружи в полном объеме всем, при этом заметны только некоторые результаты в виде событийного ряда финишных мероприятий.

— В этом году вы не стали отказываться от молодежного форума «Пермский период», но отчасти он ушел в онлайн. Как справлялись?

— Достаточно сложно удерживать долго внимание человека, когда ты не видишь его ответной реакции, ты не понимаешь, отвечаешь ли ты на его вопросы в полной мере. Мы для себя определили формат малых групп. Надо сказать, что такая практика показала себя довольно успешно, потому что улучшилось качество диалога.

Почему говорят, что в школе классы должны быть не больше определенного количества человек? Потому что у учителя диалог выстраивается с меньшим количеством более эффективно. Здесь точно так же. И в крупных мероприятиях, включая «Пермский период», площадки планировали из расчета работы по группам.

— А как могла поучаствовать в форуме молодежь не из Перми? Только сидя дома онлайн?

— В Перми живет лишь 45% молодежи, поэтому мы заранее организовали 15 филиалов форума в формате телемостов: где-то на базе домов культуры, где-то в общественных центрах создали пространства, куда ребята смогли прийти. У них были прямая связь со спикерами — можно было сразу же получить ответ. Получались такие же активные участники, а не пассивные зрители. Думаю, даже когда уйдут ограничения мы такой формат сохраним. Он позволяет избегать временных издержек на переезды, но в тоже время собирать активности на территории муниципальных образований Пермского края.

Здесь, отдельно стоит отметить вклад сотрудников из муниципальных образований, благодаря которым эти пространства стали в буквальном смысле филиалами форума. Кроме онлайн подключений молодым людям также были предложены на местах дополнительные мероприятия, позволяющие получить метанавыки.

Очное участие на форуме было доступно для всех, кто прошел регистрацию заранее и имел QR-код. Ребята, которые приехали на форум в Пермь, адекватно реагировали на доступ по QR-кодам. Мы не сталкивались с каким-то негативом или непониманием. На самом «Пермском периоде» мы рассказывали о результатах исследования молодежи Пермского края, где наглядно видно, что здоровье в системе ценностей молодого человека уверенно занимает первое место, особенно в сравнении с результатами 2017–2019 годов, когда здоровье и семья находились в равных оценках.

— Как еще изменились акценты у молодежи?

— Безопасность жизни тоже была в десятке, если сравнивать с предыдущими годами, но теперь она входит в тройку приоритетов. У молодежи есть актуальный запрос на получение навыков, связанных с безопасностью жизни. Такие базовые ценности как создание и сохранение семьи тоже в приоритетах, они никуда не уходят. Это радует.

— Как вы отрабатываете эти запросы?

— Если говорить про конкретный форум, то у нас есть два формата наделения компетенциями молодых людей. Первый — лекции или диалоги со спикерами и экспертами. Второй — работа интерактивных площадок, где через квесты, виртуальную реальность или игровые элементы можно прокачать себя в отдельных позициях, узнать возможности для самореализации.

Если мы говорим про ответ на запрос о сбережении здоровья и безопасности, можно точно говорить о двух конкретных площадках. Первая представлена пермским отделением волонтеров-медиков, вторая — ресурсным центром по поддержке добровольчества в сфере культуры безопасности и ликвидации последствий стихийных бедствий. На них учили реагировать на внештатные ситуации.

Кроме этого, на каждом форуме есть площадки, организаторами которых являются сами молодые люди и где они рассказывают о своих проектах, получают реакцию от участников форума и видят востребованность своей деятельности.

— А как происходит мониторинг запросов? Вы делаете это регулярно?

— Мониторинг молодежной среды — наша постоянная функция. Результаты исследования также всегда востребованы при принятии управленческих решений в органах власти и не только. Есть несколько форматов мониторинга. Первый — опросы, от них никуда не уйдешь. В онлайне или анкетирование «в полях», когда выходит интервьюер и работает, собирая данные.

— И куда выходят интервьюеры?

— Мы всегда выставляем техническое задание. В этом году у нас было несколько муниципальных образований. Мы прописываем, какие это муниципальные образования, какие пропорции: город, сельский населенный пункт. Нам же важно понимать разное мнение. У молодого человека в Перми могут быть одни интересы, в Чернушке или Чердыни совершенно другие.

Второе — работа с фокус-группами. Раз в неделю кто-то из министерства выезжает в какую-то территорию на мероприятие, там, кроме участия в мероприятии, всегда идет диалог с обратной связью. Мы собираем в копилочку знания, что все-таки нужно молодежи, как они оценивают те или иные моменты.

Третий момент — смотрим всегда по обратной реакции не только на наши мероприятия, но и в том числе на лайки, репосты, посты, комментарии. Проверяем, попали мы в тот запрос, который мы проговаривали, или надо использовать другое наполнение, формат, концепцию.

— Что интересно молодежи в плане массовой культуры? Чем они увлекаются, как вы считаете?

— Для примера скажу. Было проведено исследование высшей школой экономики среди 500 молодых людей, которых попросили назвать блогеров и других медийных личностей, которых они смотрят, слушают. Какое количество блогеров назвали эти 500 человек, как вы думаете?

— И сколько же?

— 409. Это говорит о чем? Если раньше было какое-то повальное увлечение одним из трендов, одной субкультурой, то сейчас очень смешиваются границы. Молодой человек может слушать одного музыканта, но он для него не будет являться лидером мнений по сфере кулинарии, например. В этой отрасли они выберут себе другого. Что важно: эти тренды по увлечению тем же Моргенштерном, сегодня часть подростков его воспринимает как объект для подражания, образ собственного будущего, а через полгода спрашиваешь — про него уже практически забыли или он перестал отвечать их запросу на индивидуальность и стандарт успешности.

Даже если брать сленг в молодежной среде. Сейчас присутствует негласное правило, если слово употребляемое внутри своей компании ушло в массы, то его перестают использовать в этом сообществе. Это особенность современной учащейся молодежи. На лицо явный тренд — не быть как все — выделяться.

— Моргенштерн недавно уехал из России после слов главы следственного комитета России Александра Бастрыкина о том, что рэпер торгует наркотиками в социальных сетях. В ближайшее время россияне вляд ли сходят на его концерт. Стоит ли подобным образом влиять на массовую культуру? Нужно ли запрещать песни и людей?

— Здесь уже можно начинать спорить о критериях массовой культуры. Но вопрос в другом. Существует довольно устойчивый стереотип у более старшего поколения о том, что сказано по телевизору, что написано в газете, является 100% правдивой информацией. Мы довольно часто сталкиваемся с проблемой, когда потребность в факт-чекинге.

Так же у многих, кто считает себя рупором информационного потока, уровень осознанности о степени влияния на дальнейшую судьбу человека отсутствует полностью. Первоначально такие люди, руководствуются мотивом к популяризации себя лично с возможностью дальнейшей монетизации себя как бренда. При этом практически никто из них не задумывается об ответственности за то, как эта информация, контент повлияет на того или иного человека.

Давайте еще возьмем бэкграунд психологической составляющей личности, а если он находится в пубертатном периоде, если он в это время поругался с родителями или другими близкими людьми? Даже взрослый человек может находиться в депрессивном состоянии. Например потому, что два года он сидит, не понимает, куда ему дальше двигаться. Везде только ограничительные барьеры, со всех сторон информация: чипирование, QR-коды, вакцинация.

Рассуждая о том, нужно ли запрещать какой-то контент, я прежде предлагаю посмотреть на целевые установки — для чего это делается. Можно идти по сценарию Северной Кореи, когда все жестко с доступом к мировой паутине для сохранения внутриполитической стабильности. А можно более гибко подходить к вопросам влияния информации на несовершеннолетних, ограничивая доступ к противоправному контенту. Одновременно с этим, нужно не забывать, что запрос на свободу, входит в топ-10 ценностных ориентиров молодых людей. Но за все действия при удовлетворении данного запроса кто будет нести ответственность? Даже не со стороны государства, органов власти, а со стороны самого молодого человека есть такая готовность?

Вспоминая все случаи, связанные с причинением вреда здоровью людей — очевидно, что это все следствие разных моментов, событий разбросанных во временных промежутках. Происходит некий психологический взрыв, когда все накапливается. Поэтому я бы не рассматривала отдельно момент, связанный с тем же Моргенштерном — это всегда совокупность действий, событий мнений, которые подталкивают человека к определенному действию, в особенности если это еще не сформировавшаяся личность. Кто готов взять ответственность, нести ее за эту совокупность мнений? Конечно, государство на себя это берет. Как оно это реализует, доступно ли это для внешней оценки, для чего предпринимаются те или иные действия?

— То есть вы призываете лидеров мнений думать о последствиях?

— Не только лидеров мнений. У нас сейчас по сути каждый молодой человек является рупором своей точки зрения. Делая репост той или иной информации, ты должен понимать, для чего ты это делаешь. Чтобы привлечь к себе внимание? Ты свое самолюбие потешил, а люди, которые почитали и лайкнули тебя, это дальше ушло в народ, как на них это повлияло? Каждый из нас становится сейчас транслятором и механизмом формирования общественного мнения. Это не только медийных гигантов касается — это ко всем относится. В том числе и к более старшему поколению.

— А что с властью? Правильно ли цензурировать массовую культуру?

— Не свойственно мне давать оценку в лоб — плохо или хорошо, потому что я точно не возьму на себя ответственность оценивать ни действия конкретного человека, ни служащих из органов власти, если я не обладаю всей информацией. Если тот же следственный комитет это делает, у него, безусловно, есть гораздо больше информации, чем у меня. Как я могу это оценить? Хотя, многим людям свойственно давать оценку, обладая только своим объемом знаний, говорить, хорошо это или плохо. Меня всегда это немного удивляет.

— Месяца два назад российская команда выиграла турнир по киберспортивной игре. Тогда было много новостей. Тот же Путин поздравлял их.

— По Dota 2, а через неделю Counter-Strike так же залетел.

— Отследили ли вы рост запроса на киберспорт у молодежи после этих новостей?

— Яркого запроса не было. Но в муниципалитетах говорят, что ребята стали чаще обращаться с желанием организовать кибертурнир. Раньше повального запроса на киберспорт не было. Это волнообразно. Что уходит в повестку СМИ, то и вызывает интерес.

Вот, например, в 2005 году в Перми проходил всероссийский турнир по компьютерному спорту «Пермский Период» и тогда был бум, был спрос, породивший реальных звезд киберспортивных арен. Турнир организовать не проблема. Губернатор Пермского края Дмитрий Махонин всегда поддерживает инициативы молодежи. Но надо правильно понять: это на волне временного интереса? Или это действительно потребность, есть увлечение и желание развиваться в киберспортивных дисциплинах. Часто случается, что организовали компьютерный клуб, а ребята два раза пришли поиграли, и дальше такая возможность остается невостребованной. Чтобы так не происходило, нужно постоянно сопровождать этот процесс. Поддерживать и мотивировать к дальнейшему развитию, создавая условия для реализации себя в этой области. Специалисты из муниципальных образований этот вопрос сейчас прорабатывают, дадут обратную связь о запросе, сформируют потребность в ресурсах.

Кстати, на недавно прошедшем форуме «Пермский период» проходил турнир по FIFA, а летом на нашем проекте «Go-парк» в сквере Гоголя два месяца работала площадка, где можно было свободно и бесплатно поиграть и в Dota 2, и Counter-Strike.

— После новостях о киберспортивных победах образ игр стал немного лучше, но обычно о них вспоминают во время убийств в школах. Могут ли они спровоцировать школьников?

— Сама по себе игра никогда не сформирует желание убить человека. Это всегда совокупность обстоятельств. Не прослеживается связь с тем, что человек играл и это повлияло на его мировоззрение. Всегда есть совокупность факторов: семейное положение, принципы полученного воспитания, опыт вхождения в социум, круг общения, который может быть иногда сформирован только в виртуальном мире.

Человек мог не получить поддержку в семье, остаться один. В настоящее время молодые люди, да и более старшее поколение разучились самостоятельно справляться со стрессом, психологической нагрузкой. В этом случае человек идет либо по пути саморазрушения с алкоголем и наркотиками, либо направляет агрессию во внешнюю среду.

Наше постоянное желание найти панацею, одно единственное решение, и реализовать в самый короткий срок — не бывает так в жизни, если говорить о становлении и взрослении личности. Нет простых решений, когда речь заходит о человеке. Мы очень многогранный организм. В какой момент какая кнопка сработает для запуска самоуничтожения — можно только гадать, не зная всех жизненных обстоятельств, но это точно не из-за одного увлечения компьютерной игрой.

— А если в поисках выхода из ситуации молодой человек или девушка захотят пойти по пути созиданию? Как им добиться успехов, например, в политике? Куда идти?

— Политику довольно редко выбирают молодые люди для пути созидания. Но если есть такое желание, то два социальных лифта в этом направлении есть: первый — молодежный парламент, второй — молодежный кадровый резерв. И там, и там вполне понятные правила, как и куда двигаться. Но довольно часто ребята говорят: «В политику не пробиться, там свои да наши, одни родственники». Мы всегда спрашиваем: «Ребят, а вы вообще пробовали? Заявление подали в молодежный парламент, молодежный кадровый резерв? Нет?». Они отвечают, что даже не думали об этом. Даже для школьников есть институты органов молодежного самоуправления в лице советов старшеклассников или Российского движения школьников.

Если говорить в целом о физических точках входа, для того, чтобы реализовать свои идеи, проявить социальную активность, то для этого есть также ряд возможностей, например, через конкурсы грантов муниципального, регионального и всероссийского уровней для физических лиц, где мы поможем в азах социального проектирования, или активной деятельностью в органах молодежного самоуправления, молодежных сообществах.

В этом году губернатор Пермского края Дмитрий Махонин, запустил беспрецедентную историю, результатом которой, должны появится во всех муниципалитетах молодежные пространства, где ребята смогут вместе работать в коворкингах, находить в себя в творчестве или других хобби, которые как минимум позволяют влиться в социум и не чувствовать себя одному, а как максимум еще и сформируют конкурентные преимущества. Такие пространства уже появились в Чусовом, Кунгуре, Лысьве. Надеюсь, что и к 300-летию в региональной столице, успеем открыть такие площадки.

— Много молодежи после парламента связывают жизнь с политикой, с муниципальной деятельностью?

— Если брать именно молодежный парламент при Заксобрании, то я бы сказала, что статистика 50 на 50. Если брать муниципалитеты, у которых есть свои парламенты, то там, конечно, намного меньше людей, остающихся в политике. Если наберется процентов 20 — уже хорошо.

Что касается, молодежного кадрового резерва из года в год растет количество заявлений. В этом году около трех человек претендовали на место, чтобы попасть в группу по молодежной политике.

— Как сделать Пермь и Прикамье привлекательными для молодежи, чтобы они хотели жить и работать тут?

— Нет прямого ответа на этот вопрос. Формула одна — надо работать. Причем работать не только органам власти, а работать всем субъектам молодежной политики.

Согласитесь, сколько бы администрация города, допустим не ставила супер-классных остановок, если они будут постоянно измазаны тэгами и сломанными скамейками, не будет того желаемого комфорта. Вся среда обитания зависит от каждого человека. В тоже время в наших силах вооружить молодого человека навыками, знаниями, чтобы он мог объективно принимать решения, был конкурентноспособен в этом мире и мог реализовать себя. Но молодой человек должен ответить готовностью использования таких возможностей.

Некоторые говорят: «Как прекратить отток молодежи из региона? Как удерживать?». У меня такая позиция — не надо удерживать. Необходимо создавать условия, чтобы край был привлекателен и для пермяков и для молодых людей из других субъектов Российской Федерации. Когда мы с вами точно понимаем, что это место привлекательно для нас самих, тогда и другие к нам приедут. Если будем использовать глагол «удержать», проще сделать край закрытого типа и поставить забор — дешево и сердито, но такой ли результат нужен?

На эту тему миграции молодежи, должны быть ответы о созданных условиях для молодежи для учебы, работы, создания семьи, объектах инфраструктуры. Синхронизация всех усилий, агрегация всех ресурсов — только в этом случае мы сможем зайти в процесс сопровождения успешной самореализации молодого человека, который выберет своим местом проживания Пермский край.

Фото в тексте: Ирина Молокотина, vk.com/mpzspk, vk.com/mp59reg