Начальник полиции Пермского края: «Не верьте слухам, что гаишников на дорогах стало меньше»

— Алексей Викторович, чем отличается Пермский край от вашего предыдущего места работы (Красноярского края)?

— Эти два региона очень похожи, они оба очень развиты промышленно. Даже если смотреть по показателям, по регистрации преступлений, то Красноярский край находится на 9-ом месте, Пермский — на 10. По количеству личного состава, по различным социальным пластам населения — все очень близко. В Пермском крае одно из крупнейших подразделений ФСИН, в Красноярском — тоже.

Единственное отличие — Красноярский край больше разбросан по территории, второй по величине в России. От столицы края до Норильска можно добраться только по воздуху, никаких других дорог нет. Здесь в этом плане компактнее. А люди везде одинаковые.

— Какие характерные проблемы Пермского края вы можете выделить?

— Это традиционно — преступность среди несовершеннолетних.

— Начальник ГУ МВД по Пермскому краю Виктор Кошелев, подводя итоги первого полугодия 2015 года, также отметил высокий уровень детской преступности. Почему в Прикамье так много преступлений, совершенных несовершеннолетними?
— Связано это с целым рядом причин. Да, в цифрах это выглядит так, что мы переплюнули Москву, Санкт-Петербург, Московскую и Ленинградскую области по количеству преступлений совершенных несовершеннолетними и в отношении несовершеннолетних. Но я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что у нас на 99,9% белая статистика.

— В остальных регионах нет?
— Утверждать я этого не могу. Возможно, не все преступления выявляются, не все регистрируются. Не потому, что там люди занимаются фальсификацией, а потому, что там больше латентной преступности. У нас она вся на виду, вся регистрируется. Поэтому и формируются такие статистические данные.

— Какие мероприятия проводятся в этом направлении? Каких результатов удалось достичь?
— За 9 месяцев 2015 года зарегистрировано 1375 преступлений совершенных подростками. Каждое четвертое из них — в состоянии алкогольного опьянения. Огромная проблема — бытовая преступность в Пермском крае. Вытекает одно из другого. Если имеет место быть бытовая преступность, где у нас люди по пьянке друг друга режут, соответственно возникает и детская преступность, и детская безнадзорность.

Мы одни не в состоянии решить целый пласт таких проблем. Хотя зачастую выступаем «локомотивом», тащим за собой всю остальную составляющую: комиссию по делам несовершеннолетних, администрации: муниципальные, районные. Стучимся во все двери, которые зачастую для нас так и не открываются.

Мы возродили у себя институт шефов-наставников. В каждом территориальном органе начальник отдела полиции является шефом-наставником как минимум у двух неблагополучных подростков. Под нашей эгидой, по нашей инициативе проводятся различные массовые мероприятия.

— Что делает этот шеф-наставник?
— Посещает семьи… У нас же проблема в чем? На мой взгляд, и видимо руководство со мной согласно, в том, что из школ и других учебных заведений убрали такое понятие как воспитание. У нас есть обучение, а воспитания то нет. Шеф-наставник занимается именно воспитанием подростка.

— Как вернуть воспитание в школы? Вы сотрудничаете с Министерством образования в этом направлении?
— Сотрудничаем… Проводим открытые уроки… У нас налажен контакт с Министерством образования: существуют совместные мероприятия, планы, которые успешно реализуются.

Есть какие-то мероприятия, которые под нашей эгидой проводятся — в конце сентября мы подвели итоги мероприятия «Волшебный мяч». В нем было задействовано более 1,5 тыс. подростков. Проводили совместно с федерацией минифутбола и другими организациями, которые оказывали нам спонсорскую помощь. 1,5 тыс. человек мы вытащили с улицы и привлекли к занятиям спортом. Это не обязательно воспитанники детских домов, это те, кто стоят на различных наших учетах. По статистике 50% из них больше никогда не совершают правонарушения, 75% — вместо того, чтобы болтаться по дворам занимаются в различных спортивных секциях. Мы благодарим тех глав муниципальных образований, которые приняли активное участие в этих мероприятиях. За примером ходить далеко не надо. Например, был глава Кизеловского района на соревнованиях — их команда взяла призовое место. Если власть в этом участвует, то люди видят это, а дети тем более.

— Власть участвует?
— Власть участвует, на наш взгляд, недостаточно. Все программы, которые запланированы с 2015 по 2017 год в настоящее время секвестированы. Они не требуют таких уж огромных финансовых затрат. Тот же самый «Путь героя», это профильная смена, которую мы проводим ежегодно для детей, которые стоят на наших учетах, воспитываются в специальных образовательных учреждениях. Тот же самый «Волшебный мяч», на все этапы конкурса больше 2 млн не требуется. Но и тех нет в бюджете.

— Почему так происходит? Власть не заинтересована в реализации этих программ?
— Власть очень жестко ограничена бюджетными рамками. Может, пока не видят значимости. У власти же других задач предостаточно: учителя, врачи. Нам никто на прямую не отказал, сказали: «мы будем решать этот вопрос и в 16 году». Но зачем нам «решать» и ходить с протянутой рукой, когда можно это просто заложить в бюджет?

— По поводу сокращения штата. После реформы МВД штатная численность сократилась на 22,6%. Летом 2015 года глава ГУ МВД по Пермскому краю говорил, что штатная численность сократится еще на 10%. Как это сказалось на работе органов внутренних дел?

— На работе территориальных органов это сокращение не сказалось никак. Мы очень сильно сократили вневедомственную охрану. У граждан это может вызывать какие-то опасения, что нет теперь той силы, которая когда-то защищала их квартиры и так далее. Но мы же понимаем, что это подразделение занимало ту нишу, которую могут успешно занять и другие структуры — частные охранные организации. К тому же она не на 100% сокращена. Мы уходим от непрофильных функций, соответственно у нас высвобождается личный состав, который эти непрофильные функции выполнял.

— Какие еще подразделения коснулось сокращение? Сколько человек попали под него?

— В целом по краю сокращено 1620 штатных единиц. Сокращение произошло в основном за счет управленческого звена. В территориальных органах не сократили ни одной единицы. Такие институты, как участковые, уголовный розыск, следствие — не пострадали никак. Кое-где даже приросли за счет перераспределения штатной численности управленческого аппарата.

— Добавлены за счет перевода из других подразделений?

— За счет перераспределения штатной численности. Надо понимать, что нас (на уровне государства) обязывают уходить от непрофильных функций. Допустим, организация и проведение общественно-массовых мероприятий, на уровне государства сказано: кто организует мероприятие, тот его и охраняет. Мы выступаем с контролирующей ролью. Вы же видите, что полицейские сейчас на улице в цепочку не стоят. Эту нишу заняли частные охранные организации. Мы координируем эту деятельность. На нас организация, но столько личного состава как раньше, сейчас не требуется. Их много, этих непрофильных функций.

— Вы говорите, что сокращение коснулось непрофильных подразделений. Знаю оперуполномоченного, который на себе все это прочувствовал. Раньше он занимался делами, связанными с экономическими преступлениями. По факту ему была предложена другая должность, но ниже. Естественно он от нее отказался…

— Это жизнь. Когда-то надо сделать шаг назад.

— Сколько таких человек, которым предложили сделать «шаг назад» и они отказались?

— На сегодняшний день из всего гарнизона главного управления, если конкретно по подразделению УЭБиПК, то это три человека всего. Ваш знакомый попал, в категорию исключения, скорее всего. Без работы-то никто не остался по большому счету.

— Какие-то планы по сокращению есть?

— Мы о них пока не знаем. Информация на уровне слухов. План по сокращению на 10% мы выполнили, штатный приказ министра внутренних дел подписан.

— Почему был расформирован краевой полк ДПС?

— Опять же это связанно с указом президента, приказом министра о приведении в соответствие штатной численности гарнизона Пермского края. Полк ДПС был расформирован, но все единицы были распределены по территориальным органам. Например, были 30 единиц в Березниках, они сейчас там и остались. Только они сейчас числятся не в полку, а в подразделении. Никто никуда не делся. Не верьте слухам, что гаишников у нас на дорогах стало меньше.

— Виктор Кошелев говорил о том, что набор на службу в полицию был прекращен в январе 2015 года. Сейчас набор в подразделения ГУ МВД по Пермскому краю ведется?

— Ведется. Он возобновился в сентябре. В строевые подразделения: полк патрульно-постовой службы, в ГАИ и т.д.

— Как это вписывается в политику сокращения штатной численности?

— Несмотря на все сокращения у нас до сих пор имеется некомплект.

— Сколько?

— Чуть более 600 человек. Это же жизнь: кто-то уходит на пенсию по достижению предельного возраста, кто-то уходит по выслуге лет, кто-то просто уходит. Эти процессы постоянны. Это ведь не значит, что мы закомплектовались когда-то и все стабильно, у нас сейчас некомплект участковых, некомплект в ППС. С удовольствием принимаем людей на конкурсной основе, как это и предписано. Работа продолжается, жизнь продолжается. Мы ведь даже никуда не дели тех выпускников, которых когда-то направили обучаться в специальные учебные заведения системы МВД. Они к нам вернулись, мы всех их взяли на работу, никому не отказали. Несмотря на все процессы сокращения.

— То есть проблемы такой нет?

— По сути нет. С тем личным составом, с тем гарнизоном, который имеется и с которым подписан приказ министра утверждающий нашу штатную численность, мы на 100% справимся с теми задачами, которые перед нами ставятся.

— Если отойти от конкретных цифр. Раньше был некомплект 1200 единиц. Сейчас больше или меньше?

— Некомплект имеется, он не такой большой. По строевым подразделениям порядка 140 единиц, если считать ГИБДД и полк ППС. То есть люди-то нужны.

— Еще одна тема, которую хотел с вами обсудить — это игровые клубы, в Перми они повсюду. Они работают и все знают о их существовании.

— Я вам расскажу о проблеме, которая у нас случилась в Свердловском районе с игровыми клубами «Ромашка». Мы пришли с пятницы на субботу изъяли игровое оборудование, выдернули платы, отправили их на экспертизу. Пока мы все эти мероприятия проводили, три из пяти автоматов, из которых мы достали платы, снова заработали. Мы же не можем выставить там круглосуточную охрану.

— Самым громким, пожалуй, было закрытие «Победы». Почему ее закрыли только этим летом?

— Потому что у нее лицензия была. У них были правоустанавливающие документы.

— Документы были на проведение лотереи, но на деле это была не совсем лотерея…

— Надо понимать, что мы не совсем самостоятельные в вопросе с игровыми клубами. Чтобы возбудить уголовное дело мы должны собрать материал и передать его в следственные органы. Зачастую без экспертизы возбудить уголовное дело невозможно. Чтобы провести эту экспертизу нужны деньги. На чьи деньги ее проводить? Тут же начинаются жалобы от собственников этих игровых автоматов, они обращаются в суд, доказывая, что это вовсе не игорная деятельность. Штрафы немаленькие за игровую деятельность — для юридического лица от 700 тыс. до 1 млн рублей, с конфискацией игрового оборудования. У нас на складе несколько тысяч единиц игрового оборудования, которое мы сейчас передаем в Росимущество на уничтожение.

— Сколько стоит экспертиза и заложены ли эти деньги в бюджет?

— В бюджет они не заложены. Они берутся из бюджета МВД. Но учитывая экономию… Не секрет, что мы ГСМ обеспечены только на 27%… Экспертиза стоит от 50 тыс. рублей. Проводится она в Екатеринбурге. Сейчас мы прорабатываем вопрос, чтобы такие экспертизы проводились в Перми. Но пока у нас нет специалистов.

Сейчас игровых клубов стало гораздо меньше. За девять месяцев прошли 72 проверки, изъято: 19 покерных столов, 603 единицы электронного оборудования, выявлено восемь преступлений по статье организация и проведение азартных игр, где люди будут осуждены, окончено расследование пяти уголовных дел, одно уже в суде.

— Как контактируете с общественниками? Сейчас темой игровых аппаратов активно занимается общественное движение «На игре». Ребята ходят в клубы, фиксируют факты правонарушения.

— Мы безусловно благодарны, что они нам дают определенную фактуру, но зачастую мы по ней уже давно работаем. Однако, если они занимаются самодеятельностью, работают без сотрудников полиции, то доказательной базой это в суде не является.

— Есть план по закрытию игровых клубов?

— Задача, которая стоит на уровне законодательства — не допустить незаконную деятельность, она планомерно выполняется. Цифровых показателей — сегодня изъять пять, завтра — семь. Такого нет. Сказать честно, игорный бизнес из Перми уходит на периферию. В Перми общественность на это больше «заточена», мы быстрее реагируем. Зачастую мы выявляем в придорожном кафе на трассе, еще где-то, где никогда бы не подумал, что может быть какая-то игорная деятельность. Она прячется.

— Правда ли, что одной из основных проблем Пермского края является наркоторговля?

— Борьба с незаконным оборотом наркотиков всегда актуальна, но не скажу, что наш регион как-то сильно выделяется. К примеру, проблема с синтетическими наркотиками в том, что они практически вся распространяется бесконтактным способом, соответственно такие дела труднее раскрываются. Столкнувшись с проблемой «синтетики» в Красноярском крае я думал, что столкнусь с такой проблемой и в Прикамье, но здесь этого гораздо меньше. Может потому, что дальше от Китая. Может потому, что уровень образования в Пермском крае повыше. Может еще по каким-то причинам. Не скажу, что уровень наркотизации в Пермском крае критичный. Прикамье — не та территория, которая поражена наркотиками.

— Какие задачи ставили перед собой, когда ехали в Пермский край?

— Мысли и задачи у нас одни — постараться сделать так, чтобы людям в Пермском крае жилось комфортнее, чтобы они не боялись ходить по улицам. Главным результатом нашего труда должна быть безопасность граждан.