Павел Анохин, основатель «ДАН»: «В бизнесе есть какие-то правила, в политике – конкурента добивают»

— Павел Викторович, вас не было в публичном пространстве более десяти лет. Давайте вспомним, что произошло и почему вы пропали из новостей. Делали успешную политическую карьеру — депутат Законодательного собрания, Государственной думы, кандидат на пост губернатора Пермского края. И вдруг все исчезло.

— Давайте разделим темы. Вас что заинтересовало? Мой Instagram? Кстати, я поражен силой интернета. Конечно, это было влияние Дональда Трампа: человек просто, используя ресурсы интернета, противостоял таким непотопляемым монстрам, как американские СМИ, СМИ по всему миру. «Все ведут Instagram». Посмотрел, вроде для людей моложе. Facebook для тех, кто постарее. Создал аккаунт, поставил фотографии. Я не ожидал, что будут какие-то отклики.

— Да, мы увидели, что вы появились в Instagram, в Перми. Когда исчезли из повестки слухи разные ходили о том, что живете не в Перми и не в России.

— Слухи не очень интересны людям. Людям всегда интересно, что сегодня, и что будет завтра. Вы правильно сказали, что на фоне успешной чьей-то политической карьеры происходит крах связанного с политиком бизнеса. По-моему, сейчас яркий пример — Павел Грудинин. Это миллиардер, который стал коммунистом и оказался относительно успешным конкурентом Владимира Путина на выборах. Вот ответ на этот вопрос.

— Выборы когда-то заканчиваются, жизнь продолжается.

— То, что я могу говорить о прошлом, и то, что происходит в настоящем: политика — это борьба без правил. Если в бизнесе присутствуют правила какие-то, в политике их нет, как правило, конкурента добивают.

— Политические конкуренты сработали на ликвидацию всего бизнеса?

— Я думаю, что они не сработали на ликвидацию, они с помощью ряда топ-менеджеров стали владельцами этих активов. Я специально в Instagram не ссылаюсь на свои оценки, свои бумаги, которые у меня есть. Чтобы для людей все было понятно. Поэтому я согласился на интервью с вами. На Properm.ru было интервью с Владимиром Онискивом (управляющий Пермским филиалом «ТрансКапиталБанка», был уволен в 2013 году за злоупотребления, связанными с задолженностью группы «ДАН» в 2 млрд рублей — Properm.ru). Лично он моим другом не был, но он был большим другом моего бывшего друга и партнера (Михаила Деменева, — Properm.ru).
Можно с какой-то долей вероятности говорить, что он давал достаточно справедливую оценку группе «ДАН», так как это был банк №1 в Перми, который был задействован в нашем бизнесе. Мы владели на определенном этапе достаточно крупным пакетом акций «ТрансКапиталБанка». Бизнес-партнер являлся членом совета директоров банка. Онискив оценил стоимость группы «ДАН» в 10 млрд рублей, она близка справедливости.

Могу сказать, что до тех пор, пока я контролировал бизнес, кредиты использовались только для погашения кассовых разрывов. Шли большие объемы поставок, в основном, нефть, нефтепродукты. Потом мы начали строительство автозаправочных станций, нефтебаз. Вы знаете, наверное, об автомобильном бизнесе.

Таких кредитов, которые были бы непогашаемы, мы не брали: 100–200 млн рублей. Поэтому оценивать их как влияющие на бизнес невозможно. По моим оценкам, вы можете, взяв средневзвешенный курс доллара на тот момент, оценить, что бизнес составлял 400 млн долларов (конец 2006 года, курс на Московской бирже — 26,33 рубля к доллару США). Только две структуры в Пермском крае, не считая таких федералов как «ЛУКОЙЛ» или Газпром, имели бизнес более высокого уровня. Это господа Дмитрий Рыболовлев (миллиардер, экс-владелец компании «Уралкалий», — Properm.ru), Андрей Кузяев (миллиардер, владелец компании «ЭР-Телеком»). «ДАН» был третий, наверное, так я оцениваю.

В 1999 году мы сделали большой городской праздник, который вы упомянули (7-летие компании «ДАН» праздновалось с приглашением российских звезд эстрады и фейерверком на эспланаде). Действительно, по воспоминаниям многих людей это был один из крупнейших праздников. Мы привезли хороших артистов, они приехали с хорошими высказываниями о Перми и Пермском крае. На определенном этапе оказывали помощь практически всем, кто обратится. И только потом стали вводить благотворительность в определенные рамки, к сожалению, всем оказать помощь из собственного кармана практически невозможно. Были введены определенные финансовые ограничения, но и тогда эти суммы измерялись миллионами долларов.

— Все было хорошо. И какой для кого был смысл это разрушать?

— Первый раз стало не очень хорошо в 1996 году, когда мы построили в Перми первый современный офис на Пушкина, 71. После этого к нам появилось очень большое внимание со стороны конкурентов, и причиной было не столько его строительство, а бурное развите «ДАНа». «ДАН» — это были я и мой бывший бизнес-партнер (Михаил Деменев), 50 на 50. Больше никого там не было. Никаких сказок, что кто-то третий, четвёртый, пятый. В 1996 году мы вели политику связанную с тем, чтобы весь автозаправочный комплекс Пермского края, Удмуртии (тогда заправки принадлежали «Пермьнефтепродукту» и «Удмуртнефтепродукту») забрать под себя.

На том этапе обе структуры были в очень больших долгах перед нами за счет того, что мы осуществляли им поставки без предоплаты. По всем моим бизнес-расчетам должно было получиться, что весь заправочный комплекс Перми и Удмуртии должен был перейти под наше владение. И тогда в первый раз в дела «ДАНа» вмешалась власть. Весной в офис пришли налоговые полицейские, мы первый раз увидели людей в масках с автоматами. Обыски проводили у меня дома, у моей семьи, у моего бизнес-партнера. Искали документы, подтверждающие что мы якобы какие-то налоги не платим. Затем волевым решением власти этот заправочный комплекс, нефтебазы — все перешло под «ЛУКОЙЛ». Я думаю, что основная причина была тогда.

Наверное, именно осознание того, что недостаточно иметь много денег, а нужно иметь еще и политическую поддержку, заставило меня в 1996 году принять для себя решение, а в 1997 году избраться в Законодательное собрание Пермского края. Я понимал, что один в поле не воин — тогда полностью на деньги «ДАНа» была избрана депутатская группа «Дело жизни». Мы впервые стали финансировать людей, которые, с моей точки зрения, имели авторитет в регионе, но не имели средств. Была сформирована депутатская группа, в основном, там оказались врачи. Думаю, что этот шаг определенную политическую защиту для «ДАНа» поставил.

В одном интервью сказал, и могу повторить, что те, кто попадают в политику, не создают для себя преференций, они создают понятные правила игры вокруг своего бизнеса. Хотя обычно считают, что ты стал депутатом, и можешь пинать двери.

В бизнесе человек отвечает за свои слова, в политике задача во многом — облить оппонента грязью. Если отмоешься, хорошо, не отмоешься — твои проблемы. Жизнь однако все расставляет на свои места. Когда ты идешь туда, ты должен это понимать и снимать розовые очки.

Я считаю, что у нас была сильная депутатская группа «Дело жизни». Там опять возникает ряд вопросов, которые я сам себе задаю, потому что бизнес — это доверие. Я выстраивал бизнес многообещающий, многомиллионный с миллионными поставками. Люди работали со мной под мое слово. В политике поначалу считал, что примерно так и должно происходить. Когда мы пришли в Законодательное собрание, считал, что правильным будет, если комитет по социальной политике будет находится в управлении нашей группы. Мне было сказано, что так и будет, но оказалось, что это не так. Тогда первый раз в политике меня разыграли, используя мой же ресурс в своих целях, не выполнив свое обещание.

Я могу сказать, что тогда бы Евгений Сапиро остался председателем Законодательного собрания, если бы не наша группа. Я считал, что это не тот человек, с моей точки зрения, который может руководить парламентом. Не слежу сейчас за его судьбой, карьерой, вашим отношением к нему. При всех словах, которые он говорит, он в отличие от губернатора Геннадия Игумнова, человек в реальности нацеленный на монополизацию рынка под конкретных людей. И это при том, что он преподносит себя, как экономист, рыночник, а в реальности дела обстояли немножко по-другому. Наверное, это основная причина, почему я мы и группа промышленников выступили против Сапиро. Председателем заксобрания стал Николай Девяткин.

Потом были мои первые выборы в Государственную думу. Честно говоря, никогда не рассматривал себя, как депутата, у меня всегда в силу характера, желаний, была мечта делать какие-то конкретные дела, а это исполнительная власть. Поэтому на тот момент я реально считал, что могу стать губернатором Пермского края. Этот шаг похода в Госдуму я рассматривал как очень важный этап подготовки к выборам в губернаторы Пермского края.

После выборов в Госдуму в Москве я был у одного очень крупного олигарха, мы общались, обсуждали действующих лиц уже на тот день в политике города Перми. Тогда я узнал, кто финансировал эту компанию, что тогда исполнителем являлась Ирина Колущинская. Потом эта же группа людей продолжила работу на выборах губернатора Пермского края (речь идет об агентстве «Кучер», которое вело на выборах будущего губернатора Пермского края в 2000 году Юрия Трутнева. Его соперниками были действующий губернатор Геннадий Игумнов, политики Павел Анохин и Сергей Левитан, — Properm.ru).

К Игумнову в целом я относился хорошо. Скажем так, неисполнение со стороны его команды обещаний, которые давались на выборах в Законодательное собрание Пермского края, положило определенные сомнения. Плюс были осуществлены шаги в отношении членов нашей депутатской группы, которые были не совсем, мягко говоря, корректными. Ряд людей, игравших против меня, были выходцами из ФСБ. Нанести удар в спину — их умение. Они это сделали. Моя личная обида, как молодого политика, плюс неисполнение обязательств, которые должны были исполняться, привели к тому, что я выступил против Игумнова. Да, я могу сказать, что если бы я не тогда не пошел на выборы губернатора, никого другого на тот момент бы не выбрали кроме Игумнова.

— Сейчас, оглядываясь назад, очень многие говорят, что потенциал Геннадия Вячеславовича недооценен и не был использован впоследствии.

— С моей точки зрения, да. Он был хороший руководитель сродни дирижеру в оркестре, где представлены разнообразные инструменты. Он мог заниматься многообразием всех инструментов и развитием Пермского края. Надо сказать, что на начало 2000 годов мы были в числе самых развивающихся регионов России, что сейчас кажется уже недосягаемым.
Мне очень обидно, что Пермь превратилась в местечковый городок даже для Екатеринбурга. Разговаривал с бизнесменами, которые имеют небольшой бизнес. Все говорят, что мы уже не в Москву едем, а в Екатеринбург закупить товары. Года два назад я прогуливался в пределах Кремля, там шла группа школьников. Я спросил: «Ребята, вы откуда?» Они говорят: «Мы из Екатеринбурга», спрашивают, откуда я, «Из Перми». Они такими словами называли Пермь, эти маленькие дети. В девяностые годы, в начале нулевых, Пермь не отставала от Екатеринбурга. Тогда мы реально могли бы стать именно тем, чем должна быть Пермь. Все-таки губернским городом была Пермь, а не Екатеринбург. К сожалению, власть сегодня не способствует развитию бизнеса.

— Дальше вы продолжили свою карьеру как депутат Госдумы, тем не менее вроде бы история закончилась, но на Вас продолжали лить грязь…

— Я не снимал с себя амбиций, в 2005 году снова избирался. Стартовая площадка — выборы в Госдуму, чтобы идти на выборы губернатора, была для меня понятна, ясна. Я считал, что этот шаг осуществим. Надо сказать, что примерно такой путь прошел Барак Обама. И возраст такой же. Правда, он в президенты пошел сразу, но тоже из их местной Госдумы (Сената). Я ничего не имею против депутатства, просто к этому нужно иметь склонность. Многие считают, что депутат — это народный избранник. В реальности это человек, который должен быть буквоедом, любить работать с бумагами. До последнего времени единственное, что оставалось в ведении реальном депутатов — это утверждение бюджета, все остальное — исполнительная власть. У нас перекос в эту сторону произошел давным-давно. Это, с моей точки зрения, неправильно. Никаких контрольных функций у парламента не существует.

— Что удалось Вам сделать, пока вы были депутатом?

— Многое, пускай люди читают принятые нами законы. Ведь когда с рядовыми людьми встречаешься, каждому интересен не закон, который ты принял, ему интересно его действие конкретно сегодня и сейчас. Сколько что будет стоит, доступно ли это мне, есть ли у меня зарплата, есть ли у меня хорошая работа?

Законы у нас хорошие, реально хорошие. Налоговый кодекс не самый тяжелый. Но помимо закона есть его неисполнение, что губит бизнес. Если бы мы жили в рамках законодательства, соответственно, жизнь была бы намного лучше.

Не знаю, быль ли это или не быль, но рассказывают, что когда принимали Конституцию развитого социализма при Брежневе, сказали: «Впиши туда, что зарплата должна быть такой-то». Он сказал, что не надо это вписывать, что помнит свою молодость, когда разгружали пять ящиков с помидорами, один ящик себе забирали, поэтому люди сами себе донесут.

— Продолжим вспоминать. Выборы губернатор 2000 года, что важного еще там произошло?

— Однажды я сидел в кабинете очень высокого кремлевского чиновника. Мне было 37 лет. Он мне сказал: «Павел, у тебя две проблемы: первая — у тебя нет проблем, не надо ни у кого денег просить, вторая — ты слишком мал». Сегодня у нас возраст 37–38 стал немолодым.

— Потом был 2006 год, выборы в мэры города Перми…

— В тот момент был грамотно по мне нанесен удар. Я оказался между двумя факторами. Зная своего бывшего бизнес-партнера и друга, я не ожидал от него подобных действий (речь идет об отказе Деменева в поддержке предвыборной кампании за счет средств «ДАНа», — Properm.ru). Когда люди пришли к выводу, что надо расставаться, надо расставаться. Причем было что поделить, никогда не возникал вопрос о том, чтобы что-то не хватало на жизнь его, его семье. Да, конечно, 400 млн долларов это не миллиард долларов, но тоже неплохие деньги, даже если тебе принадлежит половина.

Когда завершились мэрские выборы, люди, которые боролись на стороне выигравшего мэра (Игорь Шубин, глава Перми с 2006 по 2010 год, — Properm.ru), оказались вовлечены в борьбу. Они и декларировали, что он (Деменев) станет единоличным владельцем всего и вся. Очевидно, ему могли чем-то угрожать, могли чем-то завлекать, но все равно решения принимал человек сам. Он принял такое решение. Я недооценил этот шаг.

На момент, когда выборы мэра состоялись, мое внутреннее убеждение — я выиграл, но средняя статистика говорит, о том, что провластный кандидат минимум 10–15% получает априори. По оценкам людей, с которыми работал, и по собственной — ездил по участкам, вбросы были намного больше. Когда встал вопрос, бороться ли за мэрское кресло в судах , мне пришлось заниматься борьбой за ДАН. Надо было судиться. В конечном итоге получилось как в поговорке: за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь.

— Затем, в 2007 году наступает следующий этап выборов в Госдуму. Что происходит тогда?

— Перед съездом партии был вторым в списке, но на съезде все поменялось. Когда у меня брали документы, поставили меня вторым (первым был Юрий Трутнев), на съезде оказалось, что меня вообще там нет.

Я догадываюсь, что были занесены деньги в Пермское отделение «Единой России». Мне известны действующие лица со слов этих людей, которые получили деньги, написали письмо, чтобы я не был в списке. Для меня это тоже было неожиданно.

— После этого вы выбрали борьбу за компанию, но полностью исчезли из публичной повестки? По какой причине, зачем? Ваши оппоненты выиграли, у них все хорошо.

— Вопрос: я исчез или меня убирали из повестки? Мне в Москве было сказано очень серьезными людьми: «Если хочешь жить спокойно, забудь про Пермь и Пермский край, остальное все будет хорошо».

— Дальше про вас появляется море слухов. В одних версиях вы жили в Испании, в других — вас убивали, «жив или не жив неизвестно». Потом связывали историю с чеченской историей.

— В чем грязь чеченской истории заключалась? Сформулируйте.

— Есть много публикаций о том, что «ДАН» финансировал чеченских боевиков. Для выборной кампании это, мягко говоря, не очень хорошо.

— Первый раз я узнал, что «ДАН» финансировал чеченских боевиков, когда меня пригласили в 2000 году на выборах губернатора на Т7. Первый вопрос, который мне задали, а тогда в Шали-Ведено погиб пермский ОМОН: «Павел Викторович, это вы сделали?» Конечно, для меня это было шоком. всегда считал себя русским патриотом и мне было обидно.

Тем более нельзя делить людей по национальностям. Это мое убеждение.

— Подтверждаете, что Вас не было в России?

— Люблю ездить за рубеж, но все время был прописан в Перми. Кстати, достаточно много людей, которых можно отнести к бизнес-элите, политической элите, меня часто видели в силу того, что я часто летаю. Поэтому этот слух, который вы рассказали, удивителен.

— Насколько комфортно Вам будет обсуждать то, что связано с гибелью Вашего партнера Михаила Деменева?

— Для меня это был шок. Мы начинали с ним дружбу с первого курса института. Учились в одной группе, потом сложились деловые отношения. Я всегда по характеру — принимающий решения, не очень любящий бумаги человек. Но я всегда знал и понимал, что революция не только должна на месте совершаться, но должна обороняться: должны быть люди, которые умеют работать с документами. Систему защиты, финансовой отчетности, который создавал мой бывший друг и партнер, была идеальной. Я только не ожидал, что она против меня сработает вся схема. Было продумано так, что один маленький кусочек ты можешь ухватить, а другой ты никогда не поймаешь. Схема защиты бизнеса была продумана против внешнего воздействия, а здесь получилось, что она была полностью направлена на меня (в 2006 году партнеры начали делить бизнес, в отношении действий Анохина было возбуждено, а потом прекращено уголовное дело по эпизодам самоуправства с использованием чистых бланков компании с подписями руководителей. В это же время группа «ДАН» полностью перешла под контроль Деменева, — Properm.ru).

Вот здесь я вам открою определенную тайну. К концу 2013 — началу 2014 года, он стал там номинальным руководителем. Власть постепенно и собственность, финансы перешли в руки людей — третьей силы. Деньги эти расходовались, как я понимаю, широко, в том числе и рядом топ-менеджером, которые поддержали действия моего бывшего друга-партнера. Все они приобрели дома, машины, квартиры. Больше всего денег уходило на эту «третью силу». С большой долей вероятности, выборы моего соперника на пост мэра Перми в 2006 году были оплачены, в основном, за счет средств «ДАНа».

Очевидно ему поставили условия, что сейчас Анохин выиграет и все заберет. Жалко, что в нем качество лидера и борца не присутствовало. Он очень умный человек, но я всегда в нем отмечал, что он был очень жадный — это хорошее качество для бизнесмена. У него было внутреннее желание работать помимо отведенного времени. А жадность была в том, что, если я всегда деньги рассматривал как средство для достижения цели, то ему всегда нравилось, что стоит огромный сундук и там лежит очень много денег. Он бы его набивал, но тратить бы не стал.

В бизнесе очень важно, создавая команду, кому-то довериться. Мне, после того как «ДАН» разгромили, рассказывали, что это топ-менеджер брал столько то процентов. Да, есть побочные эффекты, которые присутствуют в бизнесе, к сожалению, но без создания команды ты не можешь расширяться. С моей точки зрения, у моего партнера не было лидерских качеств, а умение считать деньги постепенно перешло в то, что нужно было считать деньги для других.

Другую историю расскажу. В начале 2014 года у меня состоялся с ним разговор. Он мне сказал: «Павел, я извиняюсь перед тобой, что я совершил такой шаг».

И здесь начинается самое интересное! Он сказал, что деньги, которые принадлежали мне, не пропали. Он их положил на депозит за рубежом. Ни сумму, ни где деньги лежат, он не назвал, потому что это происходило в разгар событий, связанным с гибелью «ДАНа». У него были чистые листы с моей подписью, они давали возможность открытия счетов за рубежом. Сначала положить деньги на Кипр, требовалась только копия паспорта, а потом перевести их в другое место, проблем не представляло. Через ваше СМИ я объявляю: кто поможет найти мне эти деньги, а эта сумма может быть от 20 до 200 млн долларов США, получит хорошую премию. Ищите!

— Итак, Вы вернулись в публичную повестку, в город Пермь, по крайней мере, в Instagram. Какие-то планы есть?

— Да, планы есть.

— Вы хотите вернуться в политику?

— Я подумаю. Давайте на этом поставим многоточие.