«Ямщик, не гони...» Почему в Перми не могут поправить ошибочные реформы

Примерно 22 года назад, в пермском политехе наглухо закрыли парадные двери. Те самые, что на всех снимках главного корпуса. Времена были сложные, университет ввел у себя пропускную систему и поставил вертушки на вход-выход. Было неудобно и всю студенческо-преподавательскую публику начали отправлять через запасные выходы, которые ведут в цокольный этаж к гардеробу. Там тоже поставили вертушки и места для вахтеров.

Прошли годы. Примерно в 2005-м в центральном вестибюле, что за закрытыми главными дверями, я видел, как вахтеры обросли бытом. Появились почти капитальные постройки: кабины с телевизорами, пультами, чайниками и прочими благами цивилизации. Люди прочно обосновались, а студенты и преподаватели по-прежнему ходили через цокольный этаж.

Прошли еще годы. Бандитские времена давно закончились, пропускные системы давно переросли вахтеров на входе. Нет проблем развернуть все обратно и вновь открыть главные двери. Но при большом ремонте главного корпуса по бокам от парадной лестницы сделали специальные тамбуры, чтобы люди через запасные входы-выходы ходили с большим удобством. Главные двери так и стоят закрытыми. Временное стало постоянным. Неудобство превратилось в систему, признано нормальным. Нормальное закрыто на замок и используется только по праздникам. Это стало своего рода символом преемственности, который никто не стремится убрать.

Примерно то же происходит с транспортной реформой и другими проектами в Перми. Сейчас, стало понятно, что транспортная «реформа» провалилась в самой своей сути — в экономике. Чиновники мэрии очень крупно ошиблись с данными по количеству пассажиров, денег и маршрутной сети, в результате бюджет города словил не то миллиард, не то полтора миллиарда рублей недобора от платы за проезд. Оказалось, что вопреки административным раскладам мы не хотим ездить по административно определенным для нас маршрутам, да и вообще ездим меньше и зайцев среди нас больше. Почему ошиблись? Это дело десятое, но если меня спросят, скажу, что нечего полагаться на цифры и данные тех, кого ты хочешь выжить из бизнеса. Не суть. В любом случае, ошибка оказалась грандиозной по последствиям.

Сейчас, когда просчеты проявились и каждый месяц приносит все большие убытки, по идее, надо это признать. «Открутить» назад до развилки, и бодро поехать в правильном направлении. Каждый из нас именно так и поступает, когда ошибается дорогой. А тот, кто едет дальше через леса и поля с криком: «Да здесь всего 50 км осталось, щас доедем, у меня машина огонь!», тому ночевать в чистом поле и очень долго бежать за трактором.

Но крупные системы не имеют заднего хода, поэтому ответственные за транспортную реформу предлагают скорректировать направление и ехать дальше через леса и поля. Что предлагают: большие автобусы поменять на машины меньшего размера, количество рейсов сократить, а плату за проезд, конечно, поднять. Долговременный эффект будет ровно такой, как если бы на машине забираться все дальше в глухомань. Все эти меры приведут к одному эффекту: все меньше пассажиров будут ездить на автобусах, все больше выбирать личный транспорт или такси. Через год чиновники мэрии столкнутся с новым падением пассажиропотока и уменьшением поступающих в бюджет средств. И далее по спирали.

Вы спросите: «А в чем проблема? Почему не развернуться?» В современной российской брюкоратическо-корпоративной культуре главенствует принцип «Признал — виноват». Грубо говоря, кто первый из администрации города скажет слово «ошибка» по отношению к транспортной реформе, того и «вынесут на улицу». Как в детской игре в молчанку: «Открыл рот — проиграл». И пойдет, несчастный, возглавлять захудалую школу или того хуже — в профессиональные оппозиционеры. Поэтому ошибки признавать, конечно, никто не торопится.

Современная российская бюрократическая традиция пока принимает только один выход из подобных ситуаций. Если количество ошибок достигает критической отметки, через некоторое время аккуратно заменяются все причастные. При этом людей ни в коем случае не выгоняют, их переводят на другую работу. И не сразу, чтобы никто не подумал, что поддались давлению, а позже. Новая команда с полным правом и словами уважения к ушедшим принимается исправлять предыдущие ошибки, творить собственные достижения и провалы. Думается ровно так произойдет с пермским транспортом и краевой медициной. Нам-то кажется, что уже давно пора и ситуация не только назрела, но и требует немедленных мер, но у системы своя логика и свое время.

Ситуация в Перми и крае осложняется еще одним фактором — это наследство предыдущего губернатора, ныне министра экономики Максима Решетникова. Никак невозможно объявить его реформы ошибочными. Кроме навсегда разрушенных отношений с федеральным министром, это публичный и вызывающий отсыл к федеральной кадровой политике, что еще хуже. Так что будет обозначаться преемственность и будут символы преемственности.

Разница между историей дверей главного корпуса политеха и пермскими реформами (транспортной или оптимизационной) только в одном. Для ВУЗа это милый кунштюк, несуразица, которая лет через сто еще станет классической традицией. Для пермяков «упорство в заблуждении» при решении реформенных проблем сулят затраты и проблемы. А для города — очередную эмиграцию его молодых жителей.