«Ребята пилят бабло, а ты мне заливаешь про культурную политику»

Properm.ru публикует фрагменты интервью с Эдуардом Бояковым, размещенного на сайте Interview. Среди прочего медиадеятель и создатель газеты The Village Сергей Пойдо и музыкант Дмитрий Устинов (больше известный как DJ Taras 3000) обсудили с экс-арт-директором театра «Сцена-Молот» пермский культурный эксперимент.

ПОЙДО: Вы принимали непосредственное участие в Пермском культурном проекте. Получилось так: приехали какие-то люди, те же чиновники и сказали: «Теперь у вас будет культурная столица». За людей решили, что теперь им нужно следить за современной культурой, современным театром. Возвращаясь к нашему разговору про Фуко: это не органический был переход, а такой, когда тебя какой-то Чиркунов назначил быть культурным. Как вы к этому относитесь?

БОЯКОВ: Не то что там все было назначено…

ПОЙДО: Назовем это культурная экспансия.

БОЯКОВ: Петербург тоже ведь строился не русскими зодчими. Но время все расставляет по своим местам. Я вот недавно был в Перми и еще раз убедился, насколько это важный и позитивный проект. Люди меняются. Я очень рад, что имел к этому отношение. Еще непонятно, конечно, что будет дальше с проектом. Посмотрим.

ПОЙДО: Я вам расскажу о своих ощущениях, а вы их прокомментируйте, пожалуйста, ладно? Пермский двор в центре, картина прямо из 1990-х — мусор настелен ковром. Все культурные инициативы от установки автобусных остановок до красных человечков, буквы «П» выглядят заплаткой. Они настолько интегрировались во всю разруху, грязь и бедноту, что их просто не замечаешь. Мнение пермской оппозиции таково, что в культуре что-то делалось, но при этом совершенно были забыты все остальные сферы жизни. Была развалена вся социалка, медицина, ЖКХ. Теперь же Чиркунов написал книгу, выступает на «Стрелке» и говорит о своих успехах и опыте как культурного менеджера...

БОЯКОВ: …не понимая, что результатом этого культурного проекта должны быть измененные вывески и ситуация во дворах, а не присутствие звезд масштаба Курентзиса, Бродского, Гельмана.

ПОЙДО: Абсолютно. Это же чистый популизм: либо мы выбираем борьбу с коррупцией, либо мы выбираем культурные проекты. Игра на собственный имидж и быстрые победы. Вы, когда в проект пермский входили, вы это понимали?

БОЯКОВ: Я думал совершенно о другом и хотел другого. Я идеалист. Не хочется себя противопоставлять, но мы что-то успели и сделали. «Сцену-Молот» мы превратили в самое красивое театральное пространство в этой стране, я считаю, что такого интерьера нет нигде. Мы сделали фестиваль «Текстура», который и по творческим, и административным показателям — безусловный. Театр — это такая институция, которую очень тяжело запустить, но если запускаешь, то она работает очень долго. Это не выставочный проект: раз, закрыл, и все. Потому что театр — это зритель, это репутация. Мне хотелось работать на более глубоком уровне. Работать с местным контекстом, образованием, воспитанием зрителя. Но Марату (Гельману. — Interview) это было не нужно. А кроме Марата, там по большому счету никто стратегией не занимался. Когда я это понял, я дистанцировался, это было полтора года назад. Но еще раз повторю, что очень рад этому опыту и очень благодарен Чиркунову и Мильграму, которые меня позвали. Да, ошибок было очень много. И главная ошибка Чиркунова и Гельмана — это невнимание к почве.

ПОЙДО: К почве?

БОЯКОВ: К почве. Я много общался с Чиркуновым, жил на его даче, у меня и сейчас там апартаменты, видимо, последние дни. Он невероятно закрытый человек. Мы все знаем его биографию — он из школы КГБ. Понятно, другие, наверное, не могли губернаторами стать. Но человек должен быть открытым в таком проекте. Он должен открываться другим, если речь идет о культуре. Мы же знаем, как Петр I горел, как принимал решения, был продюсером Петербурга. Савва Морозов, который строил МХАТ — я все время говорю про это, об этом мало кто знает, это же не Станиславский и Шехтель — Морозов жил на стройке. Морозов привел к Станиславскому своего архитектора, а не наоборот.

Вот этой включенности со стороны губернатора не хватило. Чиркунов не верил в свою компетентность и энергию пермяков, в их способности. А Гельман — человек, которому эта почва была до фени. Он этого и не скрывал. Он один раз слетал на вертолете в какую-то деревню, и все. Мы с друзьями первое, что сделали, когда приехали в Пермь, — устроили большое путешествие, потратили полтора месяца, объездили десятки городов в этом крае. Я знаю это место, знаю этих людей, имею право заниматься там театром. Я видел каждый дом культуры. Это не выставочное общение с колхозниками в деревне, а необходимость понять, откуда все растет. Вот этого пермскому проекту дико не хватило. Приезжали московские люди, сидели на даче губера, в модных ресторанах и мутили проекты. Местные и отомстили, такого не прощают.

УСТИНОВ: Мы фактически говорим о маргинализации общества. Тенденция такова, что люди делятся на не понимающие друг друга группы. Перемешивать эти группы — одна из функций современной культуры. В Перми так не случилось. В контексте культурных проектов вы теперь понимаете, какие инструменты правильнее избирать, чтобы выстроить эту общую платформу, чтобы люди начали понимать друг друга?

БОЯКОВ: Это сложная задача. Чтобы вырос дом, нужен идеальный фундамент. Стул, который должен стоять на четырех ногах, упадет, если одну ножку подпилить. Если будешь уделять слишком много внимания коммуникациям и пиару, будет содержательная пустота. Начнешь работать со смыслами, содержанием, пригласишь глубоких кураторов, умниц, философов — воспитаешь эзотерическую секту, потеряешь коммуникацию с социумом, публикой. Будешь уделять слишком много внимания фестивализации — не будет местного контекста. Будет местный — оторвешься от европейского контекста. Это сложная композиционная задача.

ПОЙДО: Это вопрос культурной политики в чистом виде. Но у нас в эту сторону даже не смотрят...

БОЯКОВ: Да, термин этот, его не понимают. Его просто нет. Самое ужасное, что это выгодно не только власти, потому что они распределяют бабки, но и креативному классу, потому что немногие звезды, которые есть в нашей среде, активно рекрутируются различными группами, имеют и деньги, и имя.

Я вот с Мишей Котовым, главным редактором «Газеты.ру», моим товарищем, недавно разговариваю: «Культурная политика — вот что главное для страны сегодня». Он ухмыляется: «Да перестань ты, какое главное? Ребята пилят бабло, нефтяные и финансовые потоки, а ты мне заливаешь про культурную политику. Кому это нужно, кого это интересует? Это ни им, кто пилит, не нужно, ни простым людям». У него Гнесинка, кстати, образование. Он ходит в театр, интересуется, но он дает мне понять, что не там энергия, не там решается судьба страны. Это очень обидно, что даже такие современные, продвинутые редакторы не понимают, что судьба страны хотя бы в перспективе десятилетия решается в пространстве культуры и идеологии, а не Кремле и Барвихе. И тот, кто начнет заниматься культурной политикой — выиграет.