Отец Борис: Если доказать, что Филиппов невменяем, его паства разбежится

Единственный в своем роде детский приют на базе конно-спортивной школы находится в городе Верещагино. Рядом Свято-Лазаревский женский монастырь, духовником в котором благочинный Сивинского, Карагайского и Верещагинского районов является отец Борис (Кицко). К отцу Борису от отлученного от церкви священника Евстратия сбежали две семьи.

— Отец Борис, что вы скажете о религиозной общине, которая поселилась в деревне Черепаново?

— В церкви есть правила, которые мы не можем нарушать. Прежде всего это соборность. Когда все священники собрались и выбрали патриархом Кирилла, и меньшинство, которое против, должно с этим решением согласиться.

Нам тоже многое не нравится, как и им. Мне, например, не очень приятен электронный паспорт, все эти социальные карты. Но соборность есть соборность. Вениамин Филиппов заблудился сам и повел за собой других. Люди-то адекватные, но заблудились. Как католическая церковь — тоже была вместе с нами, а потом взяла и отделилась. И мы теперь ее признаем как церковь, которая впала в ересь.

— Что делать с людьми, которые живут в Черепаново?

— Они просто заблудились, избрали себе не того лидера. Вместо того, чтобы что-то реально сделать, они сбежали в леса и оттуда осуждают церковь и государственную власть. Даже наши старообрядцы, которые раньше бежали и скрывались, поняли, если ты хочешь что-то исправить, это надо делать здесь.

Вениамин Филиппов всегда был на виду, а теперь оказался не у дел. Поняв это, он создал общину и потащил ее за собой. Да и то не всех. Вы в курсе, что когда они были в Костромской области, они бросили там нескольких стариков? Хорошо, что наши власти подходят к ним по-человечески, не гонят их.

Филиппов — это священник, которого лишили сана. Он не имеет права совершать ни требы, ни службы, он мирянин. Все действия, которые он производит как «священник» незаконны. Отсутствие информации тоже делает свое дело. Люди не знают, что происходит в мире, они думают, что они одни борцы за правое дело, революционеры.

Власти Костромской области тоже совершили ошибку. Они приехали к ним и начали грубо изымать детей. Конечно же, Вениамин тут же нашелся — «Вот, смотрите, я был прав, пришло время, когда вас, за веру гонимых, будут садить в психушки, а детей ваших развезут по детским домам, чтобы из них вырастить армию сатаны».

К нам из Черепаново сбежала женщина с ребенком и многодетная семья. Им говорили «Пусть ваши дети лучше замерзнут, чем попадут в руки антихриста». Кто бы от такого не сбежал?

— Они живут в крепких теплых домах, вряд ли они умрут от холода. Так что с ними делать?

— Для чего нам нужна милиция? Для чего нам нужны законы, которые не действуют? Этот расстрига явно нарушает закон. Любой ребенок имеет право на образование, на детство, на здравоохранение. Почему он посягает на их волю и всего лишает?

— Какой закон должен сработать, и кто должен его исполнить?

— С любым сектантом надо работать в рамках закона. Если мы видим, что происходит разрушение семей, если они разрывают связи между родными и близкими, дети лишаются возможности получить образование и здравоохранение, надо что-то делать.

Мы сейчас без конца говорим «толерантность». Но почему я должен принимать действия Вениамина? В советское бы время его взяли бы под стражу, вся его паства разошлась бы, и все встало бы на свои места.

— Евстратия надо взять под стражу?

— Придется. Человек не здоров, мы рано или поздно чего-то дождемся. Мы и без того расплодили на Руси секты.

— Чем вы — человек, который организовал приют для детей вдали от города — отличаетесь от него?

— Во-первых, я всегда помню символ веры — соборность. Во-вторых, если с Филипповым пообщается психотерапевт, он поймет, что человек болен. Это видно по поведению, по повадкам.

— Что вам рассказала многодетная семья, которая сбежала из Черепаново?

— Когда они приехали сюда, прошло два дня, после чего глава семьи Роман сказал — «Батюшка, я наконец-то перестал бояться». Они настолько были напуганы! Там без конца идет обработка — «за нами следят», «вас поймают, вас посадят в психушку, детей заберут по детским домам».

Старшего мальчика Филиппов сильно «обработал». Он говорит — «У меня дымовуха, я могу сделать гранату». Зачем это ребенку? Говорю ему — «Парень, иди в школу, ты образование должен поучить» — «Нет, я засвечусь».

Они в соседнем приходе живут при монастыре. Готовятся получать паспорта. Они же сожгли все свои документы — паспорта, свидетельства о рождении, медицинские карты вместе со сведениями о поставленных прививках. Конечно, не все прививки полезные, я тоже согласен с этим. Типов гриппов огромное количество, а прививки ставят всего от трех-четырех. Какой смысл?

Другая семья — женщина с девочкой — собирается на днях уехать к сестре. Наконец-то у нее ребенок начал улыбаться и играть с нашими детьми. Первые дни это был запуганный зверек с диким взглядом.

Их надо принять, им надо помочь. Дети у них уже пошли в школу. Соцслужба дала им возможность бесплатно питаться в школе. С этими детьми надо работать, чтобы они поверили в нас.

— По каким принципам вы воспитываете детей в вашем приюте? — У нас здесь живет 47 детей — сироты и те, кто пришел к нам из неблагополучных семей. Мы стараемся оторвать ребенка от плохой компании. Часто бывает ситуация — мать воспитывает сына одна, ей надо работать, за квартиру платить, она не справляется со всем, а ребенок в это время бродяжничает. Посмотрите, как рассуждает наша ювенальная юстиция в этом случае — «раз она не справляется, пусть ребенка сдаст государству, мы ему найдем новых родителей». Так они еще больше расшатывают институт семьи.

Я из казаков, поэтому и воспитываем детей в лучших традициях уральского казачества.

— В Перми казаки себя проявили, выступив против группы Kazaky.

— И тут же после этого пошел прессинг атамана со стороны властей.

— О чем это вы?

— Они нашли к чему придраться. Например, к тому, что на акции не тот герб был использован…

— А на самом деле, чтобы не высовывались?

— Конечно. Толерантность. Мы же не трогаем никого из гомосексуалистов. Но как быть, когда они начинают пропагандировать свой образ жизни?