«Тебя освистывают и ты думаешь: «Что за болельщики?» Но потом понимаешь, что на самом деле они правы»

— Арсений, расскажи, почему решил встретиться?

— Изначально были небольшие обиды на клуб. Пока решали с тобой договориться, у меня уже много чего поменялось. А так, хотел рассказать про клуб, про команду, что наш «Молот-Прикамье» вообще заслуживает большего, как я считаю.

— Ты сегодня говоришь от своего имени или от команды?

— Наверное, от своего.

— У тебя еще действует контракт с клубом?

— Я и говорю, что у меня перемены произошли вчера — ходил к руководству, принял решение, что покидаю клуб.

— То есть, по факту я разговариваю не с капитаном главной хоккейной команды?

— Получается, да.

— Вернемся в май-июнь 2018 года, когда был разговор о финансовых гарантия, необходимых клубу для участия в ВХЛ. О чем были твои мысли, как смотрел на ситуацию вокруг?

— Вообще было тяжело всей команде. У многих ребят семьи, дети. Меня это сильно не касалось. Но в этом году я был капитаном, переживал, когда ко мне подходили ребята и говорили, что такие проблемы, нужны деньги. В том году кстати задержка была даже больше, чем в этом.

— Сколько тебе задолжали после прошлого сезона?

— Месяца за три. В денежном эквиваленте даже не вспомню.

— Предлагали перейти в другую команду в межсезонье?

— Да. Выходило около пяти клубов. Я на самом деле патриот, если бы здесь все было хорошо, никогда бы не хотел уходить. Я здесь вырос, у меня родные, друзья, близкие. Патриот, словом. Поступали предложения для большего развития личной карьеры. В этом году Универсиада (в Красноярске), меня звали в клуб, чтобы как мне говорили: «Если ты приедешь к нам, попадешь на Универсиаду. Будешь почти 100% в составе». Меня это больше всего заинтересовало.

— Какой клуб?

— Хотел бы оставить это в секрете. Но было желание выиграть какие-то медали. Да, мы выигрывали давным-давно бронзу. Думали, что будет лучше и лучше, а получилось, что все шло на спад. Я разговаривал с ребятами, с руководством. Все говорили, что все хорошо, отличные условия, но не получилось. Другие варианты я не особо рассматривал, потому что понимал, что меня не отпустят в другие клубы точно. Даже если из-за денег или из-за высоких мест. Надеялся, что ради моей карьеры в «Молоте» пойдут на уступки, чтобы я вырос как хоккеист.

— В итоге?

— Ничего не получилось.

— Когда было понятно, что «Молот» будет играть в этом сезоне, что ты испытал? Не было напряжения, что сейчас закроют?

— Нет, не было. Если уже сказали, что будет сезон значит и клуб будет.

— Когда начался сезон, обновился состав, пришел новый главный тренер, какие вам цели поставили, что сказали?

— Цели всегда перед началом сезона ставят высокие — выход в плей-офф. Новый тренер пришел, у него большие амбиции, он фанат своего дела.

— Вы сами чувствовали, что можете выйти в плей-офф? Почему?

— Да. В принципе, на начало сезона был состав, который спокойно мог войти, но потом уже по ходу сезона все начало разваливаться.

— Когда цели стали далекими? Помнишь тот день?

— Вроде перед Новым годом играли с «Альметьевском» — 3:0 выиграли. Они тогда на первом месте шли. «Торосу» за минуту до конца проиграли, но вроде бы обещающее продолжение было. В итоге вообще провал. В принципе плей-офф начал уходить дальше и дальше. Мне начали поступать предложения от команд, которые в первой пятерке идут о том, что хотят видеть меня на плей-офф, чтобы я помог.

У меня начали появляться всякие вопросы, я начал подходить к тренерам, президенту, чтобы меня отпустили хотя бы до конца сезона.

— Какое настроение было после Нового года?

— Изначально были надежды, что мы еще каким-то образом можем попасть в плей-офф, просто нужно выигрывать и все. Я бывало заходил в раздевалку, говорил, что если бы не знал, что у нас команда идет внизу [таблицы], думал, что у нас все так, будто мы идем в пятерке. Всегда был позитив в команде. Но вот ты приходишь на игру, все довольные, а после матча все сидят потухшие. Вот это, наверное, ломало потихоньку, и в такую яму большую залезли, что уже не смогли вылезти из нее.

— Когда начался провал, руководство клуба заходило в раздевалку?

— Да. К нам президент (Герман Третьяков — Properm.ru) обычно в случае выигрыша заходит, поздравляет. Может сказать: «Двойная [премия]!». А в этом году он заходил, говорил, что нельзя так играть.

— Кидался клюшками?

— Нет, такого не было.

— Как думаешь, за чей счет должен жить клуб?

— У нас Пермский край большой, тут так любят хоккей, столько болельщиков на игры приходят. Заполняется стадион даже с такой игрой, как мы в этом году играли. Я выходил, смотрел на трибуны и думал: «Почему на нас столько народа ходит?» Не понимаю, почему на хоккей не могут выделить больше денег. Та же «ПАРМА». На нее выделяют деньги, команда играет в Единой лиге ВТБ.

Бюджет сделать больше. Болельщики заслужили, чтобы все хорошо было в клубе. Наверное, это вопрос, я так понимаю, губернатору. Возможно, он не дает. Но если честно, я не задумывался. Губернатор не дает президенту бюджет, или президент говорит, что ему больше не надо. Даже не знаю…

— Бюджет клуба около 140 млн рублей. Увеличат его до 500 млн рублей, что это решит?

— Во-первых, селекция будет совсем другая. Приедут сильные игроки. Даже если брать прошлый год, мы в последний вагон сели. Я бы сказал довольно неплохо сыграли с чемпионом. «Динамо» говорили, когда стали чемпионами, что с «Молотом» было тяжелее всего.

Я не понял того, как получилось, что команда выполнила задачу и по идее должны были оставить костяк, точечно убрать людей. А получилось наоборот: оставили точечно, а костяк уволили. Пришли новые спортсмены, не оправдали надежд.

— Не оправдали надежд в профессиональных навыках или не сжились с командой?

— Профессионально. Плюс команда омолодилась, потому что недостаточно денег предлагают. Есть бюджет, его надо поделить: основные «пятерки» — высокооплачиваемые. Четвертая «пятерка» получает меньше.

— Ты сам выбился из молодежки в основной состав.

— Это хорошо, я не против. Наоборот пропагандирую то, чтобы были пермские. У нас много спортсменов, которые играют в разных городах, других клубах, но не здесь. Если в пермском клубе собрать пермских, как раньше это было, когда в «Молоте» играли 70% пермяков...Сейчас по 2–4 человека.

А про молодых игроков — они нужны, но игрок игроку рознь. Есть молодой игрок, который выйдет из молодежки, у него будут глаза гореть, на него спрос будет. А бывают игроки, на которых нет спроса, и они оказываются в командах.

— У нас среднего звена — МХЛ вообще нет.

— Да. Меня всегда этот вопрос мучил. Я прихожу в ДЮСШ, спрашиваю: «Как парни, есть кто?», «Есть, но куда они из школы, сразу в ВХЛ что ли?» Они занимаются, чтобы не спиться, не скуриться - для здоровья. Мне становится жалко и обидно за клуб, потому что меньше вырастает пермских воспитанников.

— Ты сам доволен был трансферной политикой?

— Повторюсь. В начале сезона разговаривал с главным тренером, отмечал, что команда не слабее, чем в том году. В начале сезона я так считал. Потом упустилась игра, уезжали некоторые игроки, начали приезжать новые, слабее.

— О чем тогда говорили в команде, какие цели ставили?

— Всегда цель, когда выходишь на игру — выиграть.

— Это идеальная ситуация: «Давайте выйдем на лед и выиграем», но понимали, что уже не можете?

— Тяжело было, когда пошли проигрыши друг за другом. Все вроде неплохо, команда играет неплохо, но забивают гол, и у команды руки опускаются. Это на подсознании сидит: пропустил, значит, проиграли.

— Разве это профессионально, когда команда пропускает гол и опускает руки?

— Это не так, что в начале сезона мы пропустили гол, и опустили руки. Это как снежный ком, он начинается маленьким и катится: проигрыш, проигрыш, проигрыш. У тебя просто уже сидит в голове, появляется неуверенность.

— Как у тебя это проявляется?

— Я не мог себе такого позволить, потому что был капитаном. Наоборот, пытаюсь зарядить ребят какими-то действиями, помочь, перевернуть исход.

— Есть моменты, за которые стыдно в этом сезоне?

— Вообще стыдно за сезон, в общем.

— Лично за свои действия.

— Если что-то конкретное брать — нет. Бывали игры дома, когда выходишь, и тебя освистывают трибуны. Свои же трибуны освистывают, свою команду! Но ты понимаешь, что они правы, им есть, за что освистывать, потому что мы плетемся там, а болельщики привыкли, что команда выходит в плей-офф почти каждый год.

Когда домашняя серия была: первый период 0:5. Я не играл тогда — травма была. На трибунах, сидел и слышал весь этот гул, свист. В раздевалку заходил, ребята говорили, что просто стремно выходить на лед, потому что тебя освистывают, а сопернику хлопают.

Это сначала ты думаешь «Капец, что за болельщики?», а потом, когда эмоции успокаиваются, ты понимаешь, что на самом деле они правы, такой хоккей, какой мы показывали в конце сезона, заслуживает этого всего.

— Смена тренера не помогла в ноябре?

— Получилось, что не помогло. Опять же чуть-чуть стало спокойнее в команде.

— За счет чего?

— Сбавили уздечку. Дмитрий Александрович (Крамаренко — Properm.ru) был фанатом, у него глаза горели, он хотел выиграть. На словах, конечно, это все, но команда заряжалась. Амбиции высокие были. Бывало, что он чуть-чуть жестким был как тренер.

— Вы чувствовали, что он не тянет команду или вы не дотягиваете до его уровня?

— Знаете, как бывает: игрок/тренер не подошел команде, а бывает, что команда не подошла тренеру. Он хороший специалист.

— То есть, у вас второй случай: команда не подошла тренеру?

— Получается, так.

— Как расставались?

— Если честно, все было очень плохо. Результаты не устраивали. Просто попрощался со всеми.

— Последние четыре матча. 8:0 с «Горняком», что это было?

— В страшном сне не представить такое.

За «Молот» у меня было 299 матчей. Я не должен был ехать, но принял решение пройти отметку в 300 матчей за один клуб. Даже не знаю, что сказать, как объяснить, что происходило. Наверное, команда потеряла всю мотивацию. Плюс были задержки по деньгам, не выигрывали. В итоге все вылилось в 0:8.

— О чем тогда говорили в раздевалке после матча?

— Не то что сил разговаривать не было, не хотелось в глаза никому смотреть. Винить только себя могли. Даже если какие-то нюансы, которые вне игры происходят, все равно должны играть.

— Потом еще 4:1 было, 8:1, 9:1?

— В первый раз в таких ситуациях находился. Со стороны смотрелось, как будто сливаем игры. Президент даже говорил. Но я отвечал, что если бы кто-то сливал, я бы всегда об этом знал — я капитан и в курсе всех дел.

По ходу сезона ни раз мне болельщики писали, что «вот, вы опять слили», это больная тема. Не слив, а просто все накопилось…

— То есть, президент вам говорил, что вы ставите против себя?

— Бывает, да, такое в спорте.

— Ты уверен, что в твоей команде никто не ставил?

— Мне бы хотелось в это верить. Я еще раз говорю — я бы знал об этом, как я думаю. Потому что не раз выходили на меня с такими вопросами. Звонят и говорят: «Вам же все равно не платят». Я говорю: «Вот даже с этими вопросами ко мне вообще не обращайтесь, потому что эти грязные деньги портят спорт. Я это не переношу».

Если бы я узнал, что кто-то занимается ставками, был бы разговор внутри команды совсем другой.

— Ты выходил на лед вместе с ними. Видел, кто и насколько выкладывается. Знаешь, какую игру могут показывать. И не возникало подозрений?

— Вот именно. Когда ты играешь, у тебя на спине твоя фамилия. Выходить и позориться — этого я не понимаю. Другой вопрос — я не видел желания играть — просто руки опустились у всех. Одним словом — большая яма.

— Те, кто выходил в последних матчах, знали, где они продолжат карьеру?

— Нет.

— Ни с кем не было соглашений предварительных? Все еще играли в «Молоте» до последнего матча?

— Да.

— Внутри клуба были слухи, что некоторые уже знали, где они будут играть, поэтому не играли в полную силу.

— Опять же, если только догадки. Сам я лично не знал, что допустим, уйду. Я думал, что мне сделают традиционное предложение, от которого не откажусь. Я знаю еще человек 5–6, которые рассматривали варианты, но не думаю, что у них были договоренности с другими.

— С болельщиками была какая-то встреча?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Если честно, я хотел связаться с нашим пресс-атташе, чтобы поговорить, извиниться перед болельщиками за весь сезон. Но не организовали. И уже не будет, судя по всему.

Раньше всегда были какие-то встречи, игры с болельщиками. В этом году в глаза даже стыдно смотреть. Когда ты приезжаешь на выезд, и видишь, что люди едут по 20 часов, чтобы поддержать команду, а ты выходишь и показываешь такой хоккей. После игры едешь аплодировать болельщикам, даже голову стыдно поднять.

— Расскажи про последний матч сезона, что там было?

— Если честно, я в последней игре даже слова не говорил, просто выходили и все, потому что настолько все было… Апатия была.

— Что сейчас с командой? Есть понимание того, что будет с клубом?

— Даже я не совсем еще понимаю, что на следующий год с клубом будет. Знаю, что некоторые ребята свободны, они ищут клуб.

— Сколько свободных игроков? Это нынешний костяк команды?

— Почти все, кто были по 4–5 лет в команде, почти никого не будет.

— В четверг у вас было собрание. На какую тему, кто был?

— Руководство, финансовый директор, игроки, тренера. Если честно, собрание было минуты две. Собрали сказать, что всех распускают: сборов никаких не будет. Кого оставляют, у кого контракты заканчиваются, кому подняться в офис.

— Ты сейчас жалеешь о том, что тебя после Нового года не отпустили?

— Я и тогда жалел, и сейчас жалею. Не то чтобы я бежал с тонущего корабля. Я этому клубу отдал всего себя. Для меня самое главное — плей-офф. Когда туда попадаешь, даже если выжат как лимон, все равно появляются силы, потому что идет борьба за кубок.

Для меня важно, чтобы в Перми был хоккей. Приезжаешь в Учалы, выходишь играть — как будто на тренировку. Три Ивана сидят. Либо ты приезжаешь в Пермь, выходишь и хочешь — не хочешь, а заряжаешься эмоциями. В этом году дворец еще отделали — красиво все стало. В бытовых моментах здесь все хорошо, если сравнивать с другими клубами ВХЛ. Разговаривали недавно с ребятами, говорят: «Ну что, как в клубе, что тут? — В условиях все здорово, все хорошо». Но бывают задержки. В принципе, зарплаты не сказал бы, что вообще высокие, средние зарплаты.

— Сколько?

— Не могу сказать - все очень индивидуально.

Но если делать бюджет больше, то в Перми будет топ-клуб. Для хоккеистов ведь много значит семья. Если спортсмены рассматривают вариант, сразу спрашивают: «Как город?», «Как условия, квартиры дают?». Да, все шикарно, но всегда всех останавливает то, что задержки бывают. Если это убрать…

— Вам не говорят, почему так происходит?

— За то время, сколько я играю, столько версий было: то казначейство, то министр не дал, то еще что-то. Все время есть какие-то причины. Не знаю, с чем это связано, правда ли, губернатор или президент задерживает. Но по итогу всегда все выплачивают.

Бывают клубы, где кидают: банкротом себя объявят и все. Я ребят всегда успокаиваю: «Не переживайте, все выплатят, рано или поздно». Но это уже другое — репутация клуба все равно из-за этого пострадала — сарафанное радио между хоккеистами работает.

Ладно бы тут не любили хоккей. Нет. Команда закончила на 27-ом месте, а на каждую игру приходишь — трибуны почти полные сидят. А если бы команда шла в десятке? В плей-оффе, вообще не сесть было бы.

Этот город, я считаю, заслуживает самого большого хоккея. Почему сделали из Перми баскетбольную столицу? Спокойно «ПАРМУ» подняли, из низов вытащили, выделили бюджет, набирают легионеров. Почему не сделать так же с хоккеем? На хоккей ходят меньше? Нет, здесь люди обожают хоккей. Все это поднять, сделать, и тут не то что топ-клуб ВХЛ, тут топ-клуб КХЛ будет.