Posted 16 апреля 2018,, 03:25

Published 16 апреля 2018,, 03:25

Modified 1 марта 2023,, 15:34

Updated 1 марта 2023,, 15:34

Изнанка бизнеса. «Все делается для того, чтобы ты сам пришел к тому, что нужно «занести в кассу»

16 апреля 2018, 03:25
Владислав Аскариди
Контракты здесь поделены на два типа: общие и для своих, одни нормы нарушаются для исполнения других, а система сама подталкивает чиновников к должностным преступлениям. О том, с кем надо дружить, чтобы получать контракты, через сколько вы обанкротитесь, если будете платить налоги, и как работает контрактная система в сфере охраны исторических объектов - в новом интервью из серии «Изнанка бизнеса».

Наш собеседник — один из собственников пермской фирмы, занимающейся реставрацией, сохранением и современным приспособлением объектов культурного наследия. В их портфолио многие объекты не только на территории Пермского края, но и, например, в Москве. В Пермском крае таких компаний около 30, но активную деятельность ведут лишь пять.

***


— Специфика нашего бизнеса заключается в том, что в историческом здании ты почти ничего не можешь трогать. Например, здание должно быть приспособлено и под использование маломобильными группами населения, но лестницы ты не можешь менять. Если даже приспосабливаешь, устанавливаешь какие-то подъемные механизмы — у тебя проход заужен. Заужен проход, но ты его расширить не можешь, а у тебя колясочник не проезжает. И эти моменты всегда тебя тянут назад. Ты пытаешься найти какие-то решения.

Эти проблемы возникают на этапе госэкспертизы. Сам госорган, понимая это, пытается писать техзадание так, чтобы подрядчик не заходил в госэкспертизу, потому что это может плачевно закончиться. Вплоть до получения отрицательных заключений.

Такие моменты встречаются и на этапе работ, например, нужно смонтировать датчики пожарной сигнализации, проложить провода. А потолок является предметом охраны. Это конструктивная особенность.

— И как быть?

— Постоянно думаешь об этом. Можно исключить этот пункт из ведомости объема работ, уменьшаешь соответственно свою стоимость работ. Это первый выход. Второй — представить некие рабочие чертежи, где эти работы будут исключены, но по факту их сделать, заактировать и ждать, когда в течение года к тебе придет уведомление о рассмотрении административного правонарушения. Это все, что нужно знать про коммерческую деятельность и предпринимательские иски.

— Если говорить о рисках, финансовых, в первую очередь. Что выгоднее?

— Бывает думаешь, а ну его. Пусть на 100 тыс. оштрафуют. А не факт, что на 100 тыс. понимаете? По статье производство работ без разрешения шкала большая, до 1,5 млн рублей. Ты говоришь, вот же разрешение на 10 пунктов. А в ответ: «Где на 11-ый»?

— Но если в здании не будет пожарной сигнализации, это ведь тоже нарушение?

— Это будет штраф. Но не мне, а заказчику. Он обязан содержать здание. Я его исполнитель, он меня нанял, чтобы я в соответствии с ТЗ и сметой, которые он разместил на сайте закупок, помог ему устранить предписания, которые выдали в Минсоцразвития, МЧС и т.д. Чтобы он мог осуществлять свою основную деятельность. Вот и думаешь нафиг мне эти 100 тыс., вычти ты их, не буду я это делать. Потому что мне может прилететь штраф на те же 100 тыс., а то и больше.

Прилетает и за то, что производишь работы позже срока контракта — когда появляется необходимость дополнительных работ. Приходишь в суд, говоришь: я виноват, признаю. Я безусловно нарушил законодательство. Но заказчик подписывать допсоглашение отказался. Хотя понимал, что те работы которые мы выполняли за рамками контракта были дополнительными, о чем имеется соглашение на увеличение суммы контракта. Но это принципиальная позиция большинства заказчиков — не увеличивать срок исполнения работ.

— Почему?

— Для него это будет нарушением. Да, они видят, что возникла необходимость проведения допработ, без которых не можешь выполнить основные. Это все фиксируется, комиссия приходит, проверяет, но сроки не сдвигаются.

— Исполнитель может воспользоваться пунктом «допработы», чтобы увеличить итоговый чек?

— Это можно. Но это уже хищение, мошенничество. Мы так не делаем. Хотя однажды и у нас были незначительные расхождения, мы в бюджет 12 тыс. рублей возвращали из 3-миллионного контракта.

— Когда одно требование противоречит другому, бывает так, что на какое-то из них закрываются глаза и преимущество отдается другому?

— Мы стараемся не подписываться под такое, а вообще это очень часто бывает. Это даже в объектах капстроительства — новоделах сплошь и рядом. Все делается для того, чтобы ты сам пришел к тому, что нужно «занести в кассу».

— Тебе никто не будет говорить: ты должен сделать это и это?

— Если ты не из круга доверия, конечно, никто не будет говорить. Есть масса людей, которые занимаются, так сказать, «консалтинговыми услугами». Кто решает вопросы ТАМ. Бывает приходится пользоваться их услугами, но это люди, которые не только «носят» и «заносят», они еще и вырабатывают правовую позицию. То есть как закон можно обойти законно.

— Основной доход компании, занимающейся реконструкцией — это госконтракты. Сложно ли выиграть?

— Есть объекты для общего доступа, есть те, которые готовятся под конкретного подрядчика. Есть аукционы которые разыгрываются с целью снижения цены и максимального доступа туда участников. Сложных требований там нет. Ты смотришь на учреждение и виды работ и понимаешь — здесь может заявиться кто хочет.

Смета нулевая, требования нулевые, еще «упадете» — сэкономите бюджет. Я отчитаюсь, фишки получу и буду тебя дрючить по производству работ. Это, например, политика отдела капстроительства ГУ МВД по Пермскому краю. У них на балансе в городе три объекта культурного наследия: Башня смерти, Дом офицеров и Музей милиции. Это конкурсы для всех.

— А для своих? Которые сразу понятно, что под конкретных подрядчиков?

— Когда появляется закупка — это видно. Например, по требованиям, которые в ней указаны. Тебе даются функциональные характеристики материалов, заказчик говорит какие ему необходимы. Гвоздь, например, длиной от 8 до 10 см, диаметром от 2 до 5 мм и самое главное он должен соответствовать ГОСТу. Ты берешь ГОСТ, смотришь какой гвоздь в таком диапазоне должен соответствовать ему и представляешь его в своем предложении. А когда у тебя 300 таких материалов, 400?

Их реально подобрать, но на это потребуется много времени и усилий. Я скажу так, за двухнедельный срок, отведенный для подачи заявок, нереально это было бы сделать даже разработчику (специальной компании, которая занимается разработкой подобных требований).

— Изначальный «договорняк»? Данные есть и у заказчика и нужного подрядчика?

— Конечно. Заказчик или подрядчик обратился к ним, разработали некие требования, согласовали с заказчиком.


— Про деньги. Сколько компания может зарабатывать в этой сфере?

— Если платить налоги?

— Естественно.

— Полгода и банкротство.

— Если не платить налоги?

— Если показывать расходы, приближенные к твоему доходу, то конечно можно зарабатывать порядка 20% от оборота. В 2017 году обороты сильно упали, за год получается около 37 млн. И то мы умудряемся выживать и даже гасить займы. Не банковские, они от физических лиц. От людей, которые лично мне или партнеру доверяют. Это беспроцентные займы.

— С кем нужно дружить, что нужно делать, чтобы получать контракты?

— Дружить… Если мы говорим про объекты культурного наследия, то с руководителем инспекции. Сейчас было бы неплохо дружить с Сюткиным (Михаил Сюткин — Properm.ru), руководителем министерства строительства. Все сейчас консолидировано у подведомственного учреждения — УКС (Управление капитального строительства Пермского края, возглавляет Дмитрий Левинский — Properm.ru). Основные профильные министерства — Минобр, Минкульт.

— Как это вообще происходит? У меня компания, мы только собираемся выходить на рынок, я понимаю, что просто так я не получу контракт. Что я должен сделать, чтобы это произошло?

— Вам придется лет пять балансировать на грани безубыточности, а может быть и даже в убытке. Чтобы наработать опыт и деловую репутацию, которая будет выражаться в вашем контрактном портфеле. Но параллельно у вас может вырасти и кредитный портфель.

— А если я хочу пойти быстрым путем?

— Так многие делают — создать организацию под объект. Создаете юрлицо, получаете соответствующие допуски — не только лицензия Минкульта, но и МЧС, и членство в СРО на проектные работы, на строительные работы. На создание организации и получение всех допусков вам понадобится миллионов пять.

— Я нашел деньги, создал контору, получил лицензии. Что дальше?

— Если вы создаете организацию под объект, то у вас уже есть некий сговор с каким-то заказчиком.

— Это если есть такой сговор. А если нет?

— Будете на общем доступе, будете отслеживать закупки на сайте и будете участвовать на понижение — кто меньше даст, тот и выиграет.

— А если я хочу, чтобы наверняка?

— Нужна протекция, нужны конкретные лица — непосредственные руководители или серые кардиналы какие-то. Кто решает, что будет у того или иного учреждения на повестке.

— Основные пермские игроки как-то поделили рынок? Есть негласное соглашение, что это мое, а это — мое.

— Какое-то время эти договоренности существовали. В далекие 2008–2011 годы. Мы когда были новичками, к нам приходили и прямым текстом говорили: «Вы вошкайтесь, работайте, делайте всякую херню, что мы делать не будем. Нарабатывайте себе опыт и имя». Ну мы, собственно, и следовали этому до поры до времени. Нам просто приходили на электронку, на факс, перечни объектов, которые трогать нельзя.

— По этим объектам были объявлены закупки?

— Нет, это были их краткосрочные и среднесрочные планы. Это было. Некоторые до сих пор считают, что ситуация не изменилась.


— Как часто вам приходилось договариваться?

— Если говорить о картельном сговоре… хоть это и экономическое нарушение, но, конечно, договариваешься с участниками рынка. Договаривались поделить работу. Вот пять лотов, заявляемся вместе на конкурс, каждый берет себе часть работ. Сейчас такое редко бывает. Это активно практиковалось в 2008–2011 годах.

— Договариваться стало не с кем?

— В том числе. Еще одна причина — амбиции людей, которые говорят: это все мои объекты, все заказчики мои.

— На деле так и получается?

— Относительно. Звонит нам как-то заказчик, который работал более пяти лет с этим подрядчиком и неоднократно нас отстранял от конкурса, и говорит: «Слушай, я так устал с ним работать, давайте поработаем». Такое тоже бывает.

— Это больше похоже на способ воздействия на другого участника рынка — «не зарывайся, я ведь могу и с другим заключить контракт». Как дальше складываются ваши отношения с этим заказчиком, когда вы заявляетесь на следующий контракт?

— Бывало и такое, что побеждает прежний подрядчик. Было и такое, что заказчик говорит: слушай, надо за 400 тыс. сделать проект, который стоит миллион. Ты говоришь: «Это получается работа ради работы». Он отвечает: «Будешь претендовать, тебе же интересно реализовать этот проект. Разработаем конкурсную документацию по критериям, чтобы ты мог пройти и претендовал на это». Но это в рамках закона. Все, что касается конкурсной документации — в рамках закона, потому что даже там всегда могут вас развернуть.

— Как часто приходилось договариваться с заказчиками?

— Они чаще сами договариваются, сами хотят, чтобы мы работали по ряду объектов.

— Вам звонят и говорят: есть такой-то объект, хочу чтобы вы им занимались?

— Если созданы доверительные рабочие отношения. Они говорят: «Помогите нам сделать смету, сделайте нам техническое задание, помогите нам конкурсную документацию подготовить. И все это бесплатно. А мы хотим видеть вас на конкурсе». Спрашиваю: «Но мы все равно будем в общем порядке биться?» Ответ: «Да».

Но могут добавить конкурсным условием наличие выполненных работ, например, за три предыдущих года. При этом я знаю, что у моего конкурента 100 выполненных контрактов, а у меня — 120. А если нас сличат, посчитают и засчитают опыт, то скорее всего я выиграю. Вот так это происходит.

По тем же конкурсам если заказчик выставляет требования не за три года, а за шесть лет, ты уже понимаешь, что у тебя контрактов меньше и можно просто не участвовать. Но это законно. Просто заказчик предусмотрел такие требования. А УФАС говорит по этому поводу: «Это право заказчика, если он не нарушил правила при рассмотрении заявок, засчитал, то что нужно было засчитать, то какое может быть нарушение?» Доказать сговор подрядчика и заказчика крайне тяжело.

— Как он доказывается?

— Однажды мне предложили написать анонимную жалобу. Говорят: «Пишите, мы там выйдем на рассмотрение». А что толку? Ну выйдут? Им нужны доказательства: переговоры, записи, аудио, видео. Пришли вы в кабинет к заказчику, а там подрядчик сидит, они о каких-то технических моментах разговаривают. И что? Общаются, консультируют друг друга. Это не то, чтобы пробелы. Это просто недоказуемо. Как говорят на Руси: не пойман — не вор.

— Москва. Вы говорили, что какими-то объектами вы занимаетесь там. Почему?

— Потому что здесь ограничивают. Применяют к тебе какие-то административные ресурсы, как подрядчики используют ресурсы заказчиков, так и чиновники, которые в угоду своей деятельности ставят уничтожение тебя. Прямо так и заявляют: «Хочу, чтобы не было, надо снести их».

Пробовали в Крым заявляться, но там сложнее, чем в Москве. Там воля вольная для резидентов. Самое ужасное, что мы встретили на одном из конкурсов в 2016 году аффилированную пермскому бизнесмену организацию. В Перми у него была компания, он продолжительное время работал на госзаказе. Потом обанкротил ее, переехал и в итоге по номинальной стоимости забирает закупки и выступает уже как налоговый резидент республики Крым.

А у них пока какое-то лояльное отношение ко всему, что происходит. Они не сразу перешли к закону о закупках, для них разрабатывали какие-то промежуточные. Всего год был этот промежуток, как из одного законодательства перенести все в другое. Бесполезно и в УФАС, и ОНФ, даже Поклонской писали. Все бесполезно.

Потом мы выложили информацию об этом товарище, потому что пострадавшими остались в Перми не только хозяйствующие субъекты, но и бюджеты районов. Но и это оказалось бесполезно.

— В Москве проще работать, чем в Перми? Чем отличается рынок?

— На самом деле нам просто повезло. Заявились на конкурс, а других желающих не было. Сроки сжатые, конкурсная документация составлена чёрти-как. Мы пошли на амбразуру, понимая, что будут сложности. Мы, конечно, всё решили, но потратили очень много сил. Это были объекты у Кремля. Все боялись за них браться. Хотя на одном объекте мы понизились аж на 50%, но экономика позволяла. Как оказалось все остальные организации отклонили по второй части закупки. Все ходы, которые они делали, не засчитали.

— То есть вы могли и не понижать стоимость?

— Все верно. Вторая часть — это проверка внутренних документов на соответствие требованиям закона — устав, приказ о назначении директора, лицензии и так далее. Также дополнительные требования, которые оговорены в законе. Если закупка до 3 млн, то доптребования не выставляются, если свыше — то выставляются в части опыта. Даже если ты понижаешься, то по второй части тебя посмотрят: есть ли у тебя опыт в выполнении таких работ. И если его нет, то тебя отклонят. Вот они эти риски, того, что ты слепо понижаешься не зная с кем ты торгуешься, а в итоге все выясняется по факту, когда ты уже понизился до своей минимальной нормы прибыли.

— Напоминает азартные игры. Что испытываете во время аукциона?

— Я человек азартный, поэтому стараюсь не участвовать. Сидит один сотрудник, он знает планку, до которой можно опуститься. Но бывает импровизируешь, уже чувствуешь, с кем играешь. Если это пермские объекты.

— Бывает такое, что подрядчик, который уже знает, что победит на конкурсе, приступает к работам еще до его фактического проведения. Было у вас такое?

— Это сложившаяся практика. Происходит постоянно. И сами заказчики — муниципальные, государственные служащие, понимая абсурдность системы, в которой они существуют, к этому всячески принуждают. Не то, что принуждают. Ищут доверенных подрядчиков, которые под их слово начнут работы.

— Почему это происходит? Во-первых, это смотрится нелогично. Когда ты узнаешь, что работы выполнены на столько-то процентов, а конкурс разыграли пару дней назад…

— Или объявили конкурс, где срок выполнения работ — 10 дней. По факту же работы уже выполнены.

— Это выглядит странно, во-первых. А, во-вторых, когда видишь такое иногда возникает такая мысль: наверное, коррупция.

— Не всегда, но в 90% случаев это коррупция. В оставшихся 10% — это бюджет, который принимается и реализуется. Вы же знаете, что все контракты стараются разыграть в конце года, бюджеты закрыть. При этом сроки — месяц-два, а работ на год. Что делать чиновнику? Ему нужно договориться с финансистами для того, чтобы они заложили эту статью на следующий год — это поправки. А финансисты долго не разговаривают. Они посылают их на три буквы. Они с цифрами работают, им без разницы.

Поэтому заказчики, которые находятся в этой системе, бывают вынуждены идти на эти должностные преступления. Сама система их к этому подталкивает.

В тексте использованы кадры из м/ф Кот в сапогах (Союзмультфильм, 1968 год), м/ф Кошкин дом (Союзмультфильм, 1958 год), м/ф Жил был пес (1982 год), м/ф Остров сокровищ (Киевнаучфильм, 1988 год), м/ф Ну, погоди! (Союзмультфильм)

"