Живые легенды Великой Отечественной: Разведчица Анна Першина

Продолжаем рассказывать фотоистории о прошлом и настоящем пермяков, выживших в Великой Отечественной войне.

Когда мы узнавали адрес Анны Першиной, нас предупредили, что ходит женщина плохо, поэтому застать ее дома не составит труда. По телефону Анна Ивановна бойко ответила, что будет нас с радостью ждать.

Порядок в квартире женщины нас приятно удивил. В серванте рамки со старыми фотографиями. Из-за стекла на нас смотрела улыбчивая, озорная, немного курносая девушка. На диване и журнальном столике мягкие игрушки. Квартира точно не похожа на жилище одинокой пожилой женщины.

На наши вопросы Анна Ивановна отвечала серьезно и основательно. Временами по лицу нашей собеседницы пробегала тень воспоминаний, голос дрожал, в такие моменты она смущенно бормотала: «Что-то я сегодня рапортую».

— Анна Ивановна, помните тот день, когда началась война?

— Помню как сейчас и никогда не забуду. Мне 17. Был субботний вечер, мы всю ночь гуляли в парке. А наутро, как только вернулись, узнали, что началась война. Мы пришли в военком, а там уже стоит огромная очередь. Сейчас бы такого не было. А тогда все пошли. Выходит военком и говорит: «Мужчины - на фронт, женщины - к станкам». Я тогда сама написала заявление, чтобы меня взяли добровольцем. Дома все, конечно, были против, но я уже написала. И менять ничего не хотела.

— Кем вы служили?

— Я пошла учиться на шофера. Закончила курсы, шесть месяцев работала на военном заводе в Свердловске. Однажды в 12 ночи пришла повестка. Уже в шесть утра нас отправили поездом в Москву. Там училась три месяца, после учебы меня взяли в разведку. Ходили тогда еще в мужской одежде, для женщин не успели пошить, видимо. Люди, когда нас видели, кто смеялся, кто плакал.

Сначала пошли (на Берлин - Properm.ru) от Москвы, когда только пошли — Москва гремела, ой как сильно. Это какое-то чудо было. Мы встретили «катюшу». Как даст - ни одной макушки не останется на дереве! Гром страшный. Потом пошли в Ржев, Вязьму, Великие Луки. Оттуда в восточную Пруссию. В Восточной Пруссии дошли до реки Неман. Март месяц был. Плотину взорвали. Народ плывет. Трое суток мы стояли в ледяной воде. Оттуда вышли в одной коросте, но все-таки шли дальше. Дошли до Кенигсберга. Все не перескажешь.

— Помните день, когда узнали об окончании войны?

— Я войну закончила в Кенигсберге. Пришла домой 25 июля 1945 года. Дня за четыре мы уже видели, как гнали немцев этапом. Целые полки их гнали. Мы уже понимали, что победа близко. После войны нам предлагали остаться в Кенигсберге, поднимать город. Но я бежала домой, не знаю как. Четыре года протопать было нелегко. Домой очень хотелось вернуться.

— Как вы получили свою первую медаль?

— Помню, услышала гул самолета, передаю по рации: «Внимание: летит вражеский «Хенкель-111». Мне в ответ говорят, что я ошибаюсь, по внешним опознавательным знакам это наш самолет. Но я настояла на своем. Когда сбили самолет, он оказался вражеским. Получила медаль за отвагу. Это для меня самая дорогая медаль. Я знала звук каждого мотора.

— Вы занимались самолетной разведкой?

— Да. Вот как слышу шум мотора, сразу докладываю, что в таком-то направлении летит такой-то самолет. Слышу и передаю. Шла одна в самом начале и все передавала. Рация всегда была на груди.

— Страшно было?

— Сначала может и было, а потом втянулась. Интересная жизнь была. Хотя, конечно, тяжелая. Помню, зимой пытаешься снять сапоги и не можешь-примерзли. Но я ни о чем не жалею. Все бы также сделала.

— Сколько суток вы проходили без сна в разведке?

— Да по-разному было, двое-трое. Однажды день и ночь шла, очень устала, встала у сосны и уснула стоя. Ко мне старший сержант Беляев подошел и схватился за мой автомат. Я вцепилась ему в лицо, не поняла со сна кто это. Девичья фамилия у меня была Костарева. Он спрашивает: «Костарева, что вы делаете?» Я говорю: «Сплю». Меня сняли с поста, привели в штаб. Старший лейтенант грозил судом. Я говорила: «Судите, только родителям не говорите».

Суда в итоге не было, только попугали меня. Я тогда на всю жизнь выспалась. А сейчас сплю плохо. Вот такое девичество: голод, холод, муки, тайга.

— Что было после войны?

— Я познакомилась с мужем. Он был из Перми, приехал в Свердловск в командировку. Сразу забрал меня с собой. Он тоже был военный у меня, но умер рано, раненый был, детей у нас не было. Такое переохлаждение я тогда перенесла в этой реке Неман.

Покинул он меня рано, в 52 года. Приехали в Пермь когда, помню, как я ужаснулась, Кировский район был просто деревня, одна улица — Маршала Рыбалко. Тогда меня взяли на должность домоуправляющей, я проработала тридцать лет. Последние два года была начальником домоуправления. Я принимала новые здания, следила за состоянием домов. В общем, весь Кировский район прошел через меня, строилось здесь все на моих глазах. Потом еще 20 лет я проработала в совете ветеранов, закончила работать только в 85 лет, темперамент у меня такой. Я бы если могла, еще бы день и ночь работала. Я всю жизнь отдала работе.

— В совете ветеранов нам рассказали, что вы были знакомы с Маршалом Жуковым. Как это получилось?

— 1958-й год, я работала домоуправляющей, он приезжал смотреть завод. После мне нужно было его где-то разместить, мне как раз сдали один дом на улице Закамской, 21. Так вот взяли там две квартиры: трехкомнатную и однокомнатную. В однокомнатной накрыли столы, сделали кухню. Ничего же тогда не было, мебели тоже не было, я собрала все по детским садам: диваны, стулья, столы. Он пришел в квартиру и спрашивает: «Со всего района собрали? Вот где взяли, туда и верните!».