Почем фунт шлиха. Как мы намыли свое первое золото

— Есть, — говорил он, — такие золотые места, о которых знаем только мы, хищники. Есть верховое золото: сорвешь пласт дерна и с корешков травы стряхиваешь, как крупу, чистое золото. Есть речки, ручейки в горах, где на пуд песка — золотник платины. Есть самородное золото, содержат его так называемые «карманы» — гнезда мелких самородков и крупного золотого песка, попади на такой карман, будешь всю жизнь богат.

Александр Грин. «Автобиографическая повесть. Урал».

Продолжение. Начало здесь.

— Татьяна Николаевна Прозоровская — геолог, — объясняла нам Евгения Шуткина, набирая телефонный номер. — Она вам все расскажет и покажет, как золото мыть.

— Татьяна Николаевна, ко мне пришли три человека, хотят попробовать помыть золото, — проговорила уже в трубку Шуткина. — Да, просто так. Туда же? Хорошо, спасибо.

Мы условились встретиться с Татьяной Николаевной на грунтовке, где речка Полуденка проходит под дорогой. Геолога мы заметили издалека — она приближалась на велосипеде, умудряясь держать в руках лопату, большой красный пластиковый тазик и пару сковородок. При ближайшем рассмотрении Татьяна Николаевна оказалась худенькой, но энергичной пенсионеркой из тех, что язык не поворачивается назвать «старушкой».

Знакомство как формальность Татьяна Николаевна отбросила, сразу перейдя к делу.

— Как вы собираетесь искать? — поинтересовалась у нас геолог, и тут же сама начала объяснять, что надо делать. — Берешь в тазик породу. Чем больше породы, тем больше вероятность, что там есть золото. Я принесла вам шлих. Что это такое? Золото же тяжелое, когда породу вымываешь, оно оседает на дно и вместе с ним магнетиты, лемонит, слюда, все мелкие песчинки. Все это называется шлих. В прошлый раз я с тазика породы намыла три золотинки.

Женщина достала небольшой черный бумажный конверт. Три парня мгновенно облепили ее, всматриваясь в черные песчинки.

— Я еще магнитную фракцию магнитом оттянула. Вот если всю эту кучу перемыть, — ткнула лопатой в гору песка Татьяна Николаевна, — можно грамм золота добыть.

Такого разочарования мы не ожидали.

— Когда у нас тут старые деды жили, они ходили, знали места, где подфартит хорошее содержание золота, — будто не замечая нашего разочарования продолжила рассказ женщина. — Сидели и мыли. Могли в день грамм намыть.

— Сейчас в поселке не моют?

— Да какое там! Сейчас молодежь даже картошку не хочет садить, им лень все. А кто будет за такие граммульки мыть? Это же адский труд золото намывать. Но оно высокопробное, — воодушевилась геолог. — 990 проба у него. Его надо разбавлять. Оно в кольцах будет царапаться и снашиваться. А как мыть, я сейчас покажу.

Продолжая объяснять, Татьяна Николаевна воткнула лопату в кучу песка вперемешку с камнями, и бросила содержимое в тазик. Наполнив его до краев, вошла в реку почти до колен.

— Взяли породу, опустили тазик в воду и начали процесс отмучивания, — с каждой фразой геолог делала то, что объясняла. — Размельчаем глину, ее вымывает, выбрасываем крупные камни.

Постепенно под руками опытного геолога содержимое таза стало уменьшаться.

— Когда я детей учу, мы кидаем в таз дробинку. Она тяжелая, и всегда остается, когда мы почти всю породу лишнюю выбросим.

Через пять минут работы в ледяной воде таз опустел почти наполовину.

— У нас в праздник («Промысловские ряды») люди были, пробовали намыть золото. Намыли по несколько значков. А что с ним делать, не знают, — усмехнулась Татьяна Николаевна. — В карман-то его не положишь, слишком мелкое.

Недалеко от поселка Промысла стоит Кварцевая гора. В кварцевых жилах прячется золото. Гора постепенно разрушается, обломки кварца попадают в речку Полуденку, бьются друг о друга, вода вымывает из камней золото, которое оседает в русле.

— Самые крупные золотинки под горой, — объясняет геолог. — А здесь пыль, мелочь. Здесь 200 миллиграмм на кубометр считается хорошим содержанием золота.

— То есть самородок здесь не найти?

— Не знаю. Но сейчас по таким технологиям, — женщина кивнула на две сковородки, — и старатели не моют. У них у всех стоят огромные лотки, они на них подают породу уже с водой, под ними резиновые коврики. Раньше и у нас было клондайк-Эльдорадо, смоют ковш породы, а на дне золото поблескивает. Люди семьями бросались мыть. А сейчас ну намоете вы это золото, потом куда его девать? Оно же все незаконное.

Сменяю нашего учителя, беру в руки тазик. Отбрасываю в сторону желтоватый гладкий камешек.

— Вот это все кварц. Почему желтый? Он лежит на речке, на нем «загар». Расколешь его, он внутри белый, -объясняет Татьяна Николаевна.

Смеси из мелких камушков и черных песчинок на дне осталось совсем немного. Если верить нашему геологу, на дне этой кучи золото.

— А теперь надо вот так трясти, — перешла к мелким и осторожным движениям Татьяна Николаевна. — Сита у меня нету, жаль. Все железо сдают, у нас где что оставить нельзя, утащат.

Узнав, что мы из Перми, наш наставник рассказывает, что даже в Каме есть золото, но его песчинки настолько маленькие, что их даже не разглядеть.

Раньше добыча золота в Промыслах была настолько важна, что во время Великой Отечественной войны со всего поселка забрали только 144 человека. Остальных оставили работать на стратегическом объекте под надзором госорганов.

— У нас тут драга (комплексно-механизированный горно-обогатительный агрегат, работающий по принципу многоковшового цепного экскаватора, установленный на плавучую платформу — Properm.ru) была — пятиметровый дом шел по реке. Ночью встанешь — скрипит цепями, черпает породу ковшами, затаскивает внутрь и фильтрует. А там, где не могла заплыть, делали специальные плотины. Возьмут речку, перегородят. Плотину сделают, ниже речка отпускается, а вверху делается пруд. Внизу работает драга, а в прудах мужики рыбу ловят.

Отучившись в Пермском государственном университете, Татьяна Николаевна отправилась в Промысла с геолого-поисковой партией, искать золото на Полуденке.

— А сейчас никто не занимается этим в поселке?

— Сейчас для нас тяжелые времена настали, геология никому не нужна, только нефть и газ, — вздохнула наша собеседница. — Так, а теперь это потихоньку смывайте, камни сцеживайте, золото все равно на дне осталось.

— Были тут, — неопределенно начала Татьяна Николаевна. — Они поначалу открыто мыли золото, а теперь затаились. Сильно не болтай, можешь золото выплеснуть, — это уже относилось ко мне.

Кроме золота в Промыслах может встретиться и платина. Только вы на нее даже внимания не обратите: «она невзрачная, некрасивая и серая». В районе Кварцевой горы можно найти аметист — сиреневый кварц.

— В Свердловской области много минералов — малахит, изумруд и прочие. Здесь такого нет.

— Зато алмазы есть.

— Да, деды старые тоже алмазики находили. Они у нас мелкие очень 2–3 миллиметра в диаметре. Самые крупные на Вишере. Когда мы там были на практике, приходили на фабрику. Алмазы как золото из песка не вымыть. Там песок сушат и пускают в закрытом помещении на рентгеновскую ленту. Когда попадается алмаз, вся комната «вспыхивает». Женщина-смотритель щипцами берет его — и в коробочку, — пустилась в воспоминания женщина. — Там на сантиметр-полтора алмазы. Такие желтоватые, красивые. Была там одна смотрительница, как увидит алмаз, обо всем забывает — раз его рукой. Вот так у нее рука и начала сохнуть. Облучилась.

Процесс вымывания не прекращается ни на минуту. Пока «добываем» золото, геолог продолжает рассказывать про алмазы.

— Я видела там самый большой алмаз — на полтора сантиметра. Они у нас лучше якутских намного. Они ювелирные. Их огранишь, цены им нет, хоть и запасы небольшие. А сейчас все позакрывали. На Яйве правда Рыболовлев (Дмитрий Рыболовлев - бывший владелец «Уралкалия» - Properm.ru) решил свои деньги вложить и там добывать алмазы.

— Говорят, здесь по ночам золото моют.

— Ой, может быть моют, — будто задумалась женщина. — В верховьях речки. Скрытно. У нас тут есть старатель. Молодой мужик. Был помешан на золоте. Но и то бросил эту затею, не обогатиться у нас. Студенты тут практику проходят. Ищут спутники золота, алмазов. Девчонки стоят так целыми днями и моют. Их называют шлихомойки.

— Работа в поселке есть?

— Работы нет. В Сараны ездят на шахты. Ну и лесопилка здесь.

— Сейчас все это сушишь и под лупой разглядывать?

— Нет, мы все равно должны найти золотинку. Ее должно быть глазом видно. Они в самом конце. Есть?

— Да! Золото!

— Спокойно, они никуда не денутся.

Поколдовав над остатками грунта в тазике, геолог показала три золотинки.

— Теперь сушить?

— Возьмите мой шлих на память. А я потом приду и еще вымою, — с чувством сказала женщина и выплеснула с таким трудом намытую породу обратно в речку. Вместе с золотом.

На нас было жалко смотреть. От неожиданности мы не могли выдавить из себя ни звука. Татьяна Николаевна, кажется, что-то заподозрила.

— Вы что, хотели взять это себе? — удивилась она. — Давайте я вам оставлю тазик и сковородки, вы мойте. А я пока пойду на огород картошку посмотрю. Как закончите, оставьте все здесь, никто не возьмет.

Ловко вскочив на велосипед, Татьяна Николаевна покидает нас так же быстро, как и появилась. Остаемся наедине со сковородками и речушкой с золотым песком.

Фото: Максим Кимерлинг, видео: Владислав Аскариди