«За месяц любовь не появится». Как взять ребенка из детского дома и сделать его счастливым

Как выбрать ребенка, как подготовиться к его появлению в семье? Что надо знать, если приняли решение об усыновлении или опеке?
О приемном родительстве журналисту Properm.ru рассказала психолог ГБУ ДО «Центр психолого-педагогического и медико-социального сопровождения» Наталья Мехоношина.

Быть родителем хочу. Пусть меня научат

— Наталья Геннадьевна, какие формы устройства детей в семью есть? Чем они отличаются друг от друга, почему их столько разных? Все то и дело припоминают патронат… когда-то им гордился Пермский край.

– Такой формы больше нет. Но остались другие. Если семья готова заменить ребенку кровных родителей, пользоваться такими же правами и нести такие же обязанности, то это «усыновители». Они получают единовременное денежное пособие при приеме ребенка, а в дальнейшем у них такие же права и обязанности, как у кровных родителей.

Органы опеки в целях защиты прав и интересов детей проверяют жизнь семьи усыновителей в течение трех лет. Усыновители обязаны пройти обучение перед приемом ребенка. Непосредственно после приема они могут консультироваться со специалистами центра помощи детям, откуда они приняли ребенка (психологами, воспитателями). Затем могут посещать занятия в нашем центре по программе «Семейная мастерская».

Если это относительно временное устройство, например, потому что родители в тюрьме, то оформляется опека. Чаще всего опекунами являются родственники (бабушки, тети и т.д.). По законодательству можно оформить любую форму устройства ребенка в семью, но складывается такая практика. Опека предусматривает определенную помощь государства на содержание ребенка, но сам опекун никакого вознаграждения за то, что воспитывает ребенка, не получает.

Органы опеки проверяют опекунов, сохранность имущества ребенка. Есть службы сопровождения (психологическая и социальная), которые курируют и оказывают услуги. Вот чем отличается опека.

Приемная семья – это профессиональная деятельность. Они работают по договору гражданско-правового характера. Они получают вознаграждение за то, что воспитывают детей. Это такой профессиональный воспитатель.

– У них должно быть педагогическое образование?

– Необязательно, но они должны пройти подготовку в школе приемных родителей. Такую подготовку проводят в нашем центре. Курс включает в себя психолого-педагогические занятия, консультации юристов, медиков. Приемные родители обязаны проходить обучение и тогда, когда они уже воспитывают ребенка. Раз в три года должны посещать занятия, потому что дети растут: какие-то проблемы появляются, какие-то исчезают.

– Они могут еще где-то работать, кроме как приемными родителями?

– Конечно. Они приемными родителями работают по договору гражданско-правового характера.

– А чем они отличаются от опекунов, которые то же самое делают?

– У опекунов нет вознаграждения. Это непрофессиональная деятельность.
Обязательную подготовку должны проходить кандидаты в усыновители и приемные родители, в том числе близкие родственники (бабушки, дедушки, братья и сестры).

– В чем заключается обучение? О чем вы рассказываете, о чем предупреждаете?

– Есть утвержденная на уровне РФ программа, в ней перечислен перечень тем, чему должны учить замещающих родителей. Материал подается по-разному – и в печатном виде, и в виде лекций или ссылок. По большей части занятия семинарско-тренинговые, идет подробное обсуждение тем, мозговой штурм, работа в группах.

– Главная цель?

– Прием ребенка в семью должен пройти с минимальными для всех потерями, с успехом и радостью. Мы объясняем всё, начиная с того, чем отличаются дети, у которых неблагоприятный жизненный старт, от детей, у которых всё изначально было хорошо, стабильно. Объясняем, что такое депривационные особенности развития. Рассказываем, как адаптируется ребенок в семье, как происходит выбор ребенка. Рассматриваем возрастные особенности детей, основы семейной психологии. Разбираем трудное поведение ребенка с разных ракурсов.

Уделяем много внимания профилактике жестокого обращения. Если с ребенком так обращались, то как реабилитировать. Если будущий родитель в детстве пережил жестокое обращение, как ему не транслировать свой опыт на своих детей. Как уберечь детей от опасностей окружающего мира...

Кроме того, занимаемся профилактикой эмоционального выгорания самих родителей, чтобы они умели заботиться о себе, отслеживать свое состояние. Это как в самолетах – правило: прежде всего надевают маску на себя, потом на ребенка.

– Человек пришел в школу приемных родителей. Это гарантирует, что ему дадут ребенка?

– Нет. Решение принимают органы опеки. Свидетельство о прохождении обучения – это только один документ из того пакета, который они должны собрать. Решение принимается в органах опеки, оно комплексное: состояние здоровья, жилищные условия, материальная обеспеченность, отсутствие судимостей и многое другое. Сейчас все проходят обучение, даже родственники. И даже те, кто будет проживать с детьми. Обучение бесплатное для всех.

– Есть какие-то дополнительные курсы и программы для уже состоявшихся приемных родителей, опекунов?

– Раз в три года у нас есть «Семейная мастерская» для тех, кто уже воспитывает детей. Она обязательна для приемных родителей, для всех остальных – по желанию. Даже усыновители могут ее посетить, причем там предусмотрены и индивидуальные консультации. Предусмотрены тренинги детско-родительских отношений. Есть подпрограмма «Подросток в замещающей семье» – ориентирована на проблемы семьи с подростками, на беседу приглашают сексолога и нарколога. Эту программу можно ежегодно проходить совершенно бесплатно, по направлению органов опеки, либо по собственному желанию.

– Обращаются ли к вам не приемные родители, которые нуждаются в такой помощи?

– Обращаться могут, но у нас этого нет в государственном задании. Им нужно искать какие-то другие варианты.

– Обучение одинаковое для усыновителей, опекунов, приемных родителей?

– В принципе, да. Если набирается группа усыновителей (такое бывает, но нечасто), то там больше рассматриваются темы про тайну усыновления, как ребенку рассказать, что он приемный. Как выбрать ребенка, как это происходит. Это те вопросы, которые опекунов реже интересуют. Если группа сборная, тогда эти темы тоже рассматриваются, но в каких-то вариациях. Например, говорят про семейные тайны, как они влияют на членов семьи, что делать, если они внезапно раскрываются, как вообще ребенку что-то рассказать про его историю, если он чего-то не знает. Потому что много чего дети не знают. Например, что родители свели счеты с жизнью, или сидят за преступления, или еще что-то.

Все тайное становится явным

– Недавно был спор в соцсетях про раскрытие тайны. Приемная мама разыскала родственников ребенка, рассказала им про него, ему про них. На нее обрушился шквал негодования, мол, как она могла потревожить людей...

– Когда в семье хранится какая-то тайна, это всегда напряжение. Это большая иллюзия, что мы возьмем ребенка и напрочь забудем о том, что он не наш. Усыновители, которые скрывают от ребенка информацию, всё время будто сидят на пороховой бочке, непонятно, откуда может стать известной эта информация. И часто она становится известной совсем не так, как надо. Когда родители что-то скрывают, ребенок всегда чувствует. И задает вопросы. И чувствует, что его обманывают, поэтому думает, что с ним что-то не то, что его, может, не любят, а может, ему не рады. Он тоже начинает напрягаться, причем сам не понимает из-за чего.

С психологической точки зрения гораздо комфортнее всем, если тайны нет. Раскрывать ее надо грамотно, спокойно, без какого-то надрыва, мол, тебя, бедную сиротку, бросили, а мы, такие благородные, тебя подобрали. Не надо этого. Надо так: «Мы очень хотели ребенка, слава богу, что твоя мама тебя родила. Жаль, что она не смогла о тебе заботиться, но не было бы ее, не было бы тебя у нас, такого замечательного».

В какой-то момент ребенок всё равно проявляет интерес к кровным родственникам. Это не имеет отношения к усыновителям, это нормальное желание понимать, кто я такой, откуда взялся. Ребенок найдет, поинтересуется, ему станет что-то понятнее. Некоторые говорят: «Я наконец увидел человека, который на меня внешне похож».

– То есть вы рекомендуете опекунам, усыновителям не скрывать от детей, кто они, откуда?

– Мы с ними обсуждаем плюсы и минусы того и другого решения. Потому что законодательно тайна усыновления есть. Они могут ее сохранять, сколько им угодно, но какой ценой, готовы ли они эту цену платить? У опекунов законодательно никто эту тайну не охраняет, да и невозможно ее скрыть, они медкомиссию проходят каждый год отдельно, как опекаемые. Вообще, любые семейные события лучше обсудить и прожить. Исключением в общении с детьми может быть то, что касается супружеских отношений.

– Как ребенку рассказать о том, что его родители совершили преступление или имеют проблемы с наркотической зависимостью?

– Так и рассказать. По-разному в зависимости от возраста. Если ребенок дошкольного возраста, ему это не особо важно, ему гораздо важнее: меня любят или меня не любят. Потом у них начинаются вопросы. Если ребенку 6-7 лет, ему достаточно сказать, что, когда люди нарушают закон, их за это наказывают, твои родители вот так необдуманно поступили. Все совершают ошибки, но они серьезно ошиблись, их поэтому наказали. Наказывают тем, что сажают в тюрьму. Не надо подробностей.

Или: «Твои родители болеют. Болезнь называется наркомания. При гриппе голова болит и горло. А при наркомании люди не контролируют свое поведение и свои поступки, поэтому они и не могли о тебе заботиться, вот такая у них болезнь». Очень простыми словами, без трагизма.

И это гораздо лучше, чем ребенок узнает об этом как-то неожиданно или от людей, которые не заинтересованы в его психологическом благополучии. Какая-нибудь тетя Маша походя скажет, чей он и откуда, и это гораздо большая травма будет, чем если ему скажут люди, которые о нем заботятся, которым он доверяет.

– Надо ли искать родственников целенаправленно, если ребенок хочет? И сообщать ему, если нашел?

– Этот вопрос решается каждой семьей индивидуально, потому что это исходит из интересов ребенка и его безопасности.

Если ребенок проявляет интерес, ему можно сказать, например: «Ты можешь с ними пообщаться, когда тебе будет 18», если приемные родители не готовы сейчас к такому общению или считают, что оно будет не в интересах ребенка.

А взрослые родственники уж как-нибудь переживут информацию о том, что есть такой – по крови им родной – ребенок. Бывает, что они не хотят общаться, поэтому лучше сначала договориться взрослым, а потом включать в общение ребенка. Действовать надо в интересах ребенка.

«Мы выбираем, нас выбирают»

– По поводу выбора ребенка… «Как выбрать ребенка?» – это звучит как-то ужасно…

- Ужасно – не ужасно, но это факт. Надо его выбрать. Надо очень хорошо включать голову, как именно выбирать. Надо определиться точно, ребенка какого возраста мы хотим? В декрете сидеть или уже в садик водить? Кому-то хочется полялькаться, а у кого-то такой ритм жизни, который они не готовы менять. Это не значит, что они плохие, если оценивают, какая у ребенка история, нет ли депривационных особенностей. Они знают, что с этим делать, они на это готовы.

Кто-то прямо берет постарше – 10 лет, потому что с ним уже можно договориться, потому что у него больше осознанности. Он тоже знает, зачем идет в семью, им с таким проще. Нужно оценить, где больше плюсов, а где минусов для будущих родителей. Обязательно узнать про здоровье детей. На что вы готовы? Ведь некоторые болезни могут дать о себе дать только с возрастом, после года, трех лет.

Ребенка выбирают по фотографии в базе данных. А потом органы опеки дают направление на посещение этого ребенка, и взрослые едут к нему знакомиться. Съездить можно только один раз, чтобы не травмировать психику ребенка, чтобы после трех-четырех раз он не ждал, не успел привыкнуть. А то вдруг после третьего-четвертого раза откажутся? Ребенок же живой. Он с чем останется? Он надеется.

Выбор ребенка – очень трудоемкий процесс, поэтому мы обсуждаем, задаем каверзные вопросы: что делать, если жене ребенок понравился, а мужу категорически нет, или наоборот. А что если они ждали, что екнет что-то (любимое слово у всех), а уже пятерых посмотрели, и ничего не екает. Что делать? Шестого идти смотреть или уже сменить критерии?

– Почему-то считают, что увидят и поймут, что «это мой»...

– Да. Потом приходят со слезами: «Я, наверное, плохая, я вообще не готова брать ребенка». – «Почему?» – «Я уже трех посмотрела, ничего не екает». А если человек в жизни не склонен к любви с первого взгляда, ему надо присмотреться, привыкнуть, подумать, то почему с ребенком любовь с первого взгляда случится? Надо просто головой выбирать, смотреть все параметры – какое здоровье, какая семья. А потом уже привыкать, присматриваться, притираться друг к другу.

– Какие наиболее частые мотивы для принятия детей в семью? Наверно, опека родственная?

– Иногда усыновителей много, иногда опекунов больше. В течение года обучение в школе приемных родителей проходят примерно 2 тыс. человек.

«Ну не заработать тут. Не получится»

– Мне одна девушка написала, что хочет кого-нибудь взять, чтобы родной дочери было с кем играть, чтобы не было ей скучно, чтобы не росла эгоисткой.

– Мотивов очень много. Есть конструктивные мотивы, когда ребенку и семье будет, скорее всего, хорошо. Есть деструктивные мотивы, когда точно не надо. Например, взять компаньона родному ребенку – это деструктивный мотив.

Во время диагностики кандидатов выявляют все эти мотивы, смотрят, какие на первом месте – более конструктивные или деструктивные, каких больше. Желание быть родителями, помочь какому-то конкретному ребенку, желание любить, заботиться, потому что своих детей нет, а мы все-таки родителями хотим быть, – это конструктивные мотивы.

Отсутствие кровных детей еще не причина брать ребенка, не мотив. Есть люди, которые живут без детей, и им не надо. Некоторым все-таки надо. Они видят в этом смысл: быть родителем, отдавать, заботиться, воспитывать. Это более конструктивный мотив.

Есть более эгоистические мотивы: компаньон моему ребенку, мне одиноко, от меня муж или жена скоро уйдет, надо срочно склеить наши отношения. Это деструктивные мотивы, конечно. Если два взрослых человека не смогли друг с другом договориться и ужиться, один маленький, да еще и с депривационными особенностями, точно их не скрепит, они только быстрее разведутся, потому что проблем еще больше станет, а они не умеют договариваться.

– А деньги – мотив? Главный стереотип – детей берут из-за денег.

– Есть такое мнение о приемной семье. Понятно, что есть семьи не очень благополучные, корыстные, как и кровные, которые детей обижают и за их счет наживаются, живут на детские пособия.

Но в реальности очень много замечательных приемных семей. Просто когда складывается неблагополучная ситуация, на поверхность выходит инфоповод. Счастливые семьи просто живут, гораздо меньше заявляя о себе в публичном пространстве. Поэтому есть предвзятое отношение, что в основном берут ради денег. Но воспитание приемных детей – это большой труд, с ними находишься 24 на 7. Не каждому по плечу и эмоциональным возможностям такая работа. При этом вознаграждение, которое получают приемные родители, относительно небольшое. Чтобы разбогатеть, нужно выбирать другие сферы деятельности.

Или, например, бывает, что человек выбирает приемную семью в качестве работы, источника дохода. И вроде бы материальный мотив принятия детей – это плохо – как это, хотеть заработать на детях! С другой стороны, люди же идут работать учителями, воспитателями, они же за зарплату идут работать, никто им не говорит: «Ах вы, корыстные, с детьми пошли работать за деньги». Если человек любит детей, знает, как о них заботиться, защищает их интересы, делает это профессионально, то почему нет?

Конечно, если только материальный мотив… Например, у многодетных семей больше привилегий, поэтому родители рассуждают так: «у нас два ребенка есть, сейчас третьего возьмем, станем многодетной семьей». Тут про ребенка вообще никто не думает.

– Вы упомянули термин депривация. Давайте расшифруем, что это такое?

– Это такие особенности личности, которые формируются, если человек длительное время был лишен удовлетворения своих базовых потребностей. У ребенка это прежде всего любовь, забота. В организациях о них же заботятся: меню, утвержденное минздравом, нянечки с образованием. Но именно там депривация и развивается, потому что у ребенка основная базовая потребность – чтобы был взрослый, к которому есть привязанность: это мой взрослый, он только для меня. Это базовая жизненная потребность ребенка.

«Пусть мама услышит, пусть мама придет»

– …Если такого взрослого нет, то дети и физически хуже развиваются, и интеллектуально, эмоционально. Такое может быть не только в учреждении, но и в неблагополучной семье. Родители пьют, сегодня заботятся, завтра не заботятся. Вроде привязанность есть, но она нестабильная. Непонятно ребенку, ждали его в этом мире – не ждали, любят – не любят, будут заботиться – не будут, выживет он – не выживет.

Бывают семьи внешне благополучные, но такие холодные, отстраненные, там тоже могут быть у ребенка депривационные особенности.
У ребенка велика потребность иметь своего взрослого, которому он важен, который его любит, который обеспечивает его безопасность. Это самое важное.

– Как обеспечить привязанность с ребенком, если детей много?

– Они же не разом все появились, а друг за другом. Когда ребенок младенец, с ним надо быть 24 на 7, на каждый его писк реагировать. Когда он становится старше, он готов подождать, пока его потребности удовлетворят. Когда он становится еще старше, он готов еще больше ждать. Психологически оптимальная разница между детьми 4-5 лет. Ребенок насытился заботой, он более самостоятельный, ему уже окружающие люди стали интересны, тогда можно обеспечивать привязанность следующего ребенка.

Если детей много и между ними маленькая разница, то могут развиваться и депривация, и детская ревность. Просто им не хватает личной заботы, а ее очень надо.

– Как обычно реагируют свои дети, родственники? Какие есть советы по взаимодействию с ними, если принято решение взять ребенка?

– По идее родители не спрашивают у ребенка: а можно мы заведем тебе братика или сестричку? Просто говорят: у тебя будет брат или сестра. Ребенок как-то к этому относится. Не важно: к приемному, к кровному. Есть дети, которые говорят: «Нет, ни за что, я его в горшке утоплю». Есть те, кто говорят: «Прикольно, давайте». Потом новенький появляется, и они говорят: «Нет, я погорячился, уносите обратно». Тут те же самые реакции на самом деле. Где-то бывает любовь, где-то бывает ревность. Важно до принятия ребенка со всеми поговорить, всех подготовить, понять, кто как реагирует.

Объяснить ребенку, что любви у родителей много, она не уменьшается с количеством детей.
Когда появляется приемный ребенок, своему надо по-прежнему уделять достаточно внимания, проводить какое-то время только с ним. И так желательно с каждым, чтобы каждый чувствовал индивидуальное внимание – хоть сколько-то! Тогда ребенок чувствует: меня не забыли, я важен.

Если кто-то из родственников реагирует негативно, и даже бывает категорически против, нужно это тоже обсудить, сказать своей маме: «Замечательно, что ты обо мне так беспокоишься, кто еще обо мне так побеспокоится! Но ты же сама мама, ты понимаешь, какое это счастье – воспитывать ребенка. Я тоже хочу это счастье испытать, тоже хочу стать мамой. Я поговорила с врачами, гена алкоголизма никто не выявил. В семье алкоголиков бывают замечательные дети, поэтому мы будем воспитывать его и учить другими способами развлекаться».

Обычно, если чувства признаются, уважаются, обсуждаются, то негатив всё равно уменьшается. Если не уменьшается, тогда тоже важно понять – мы всё равно хотим ребенка принять или не хотим? Потому что тогда придется ограничить общение с этим родственниками, чтобы себя не травмировать, чтобы они ребенка не травмировали. Готовы ли мы такой ценой принять ребенка? Кто-то говорит: «Ну, нет». А кто-то говорит: «Это наша семья, мы так решили».

– Когда ребенок уже дома, какие стоят задачи перед семьей?

– Привыкать жить вместе, если по-простому. Супруги тоже когда-то сходятся, начинают жить вместе. Они же пришли из разных семей, с разным жизненным опытом, им надо научиться ежедневно жить вместе и согласовывать свои желания, цели, потребности. Тут то же самое. Надо всем договариваться о том, как жить, у кого какие обязанности, что кто делает. Как нам реагировать, если ребенок плачет, а если злится, а если еще что-то делает?

Если ребенок постарше, ему надо объяснять: у нас такие правила, мы вот так живем. Если тебе плохо, ты идешь к маме, если тебе нужен молоток, ты идешь к папе. Начиная от бытовых, заканчивая эмоциональными потребностями – как мы их будем удовлетворять. Все друг с другом договариваются, передоговариваются. Это никогда не бывает гладко. Только в медовый месяц, а потом будут конфликты – кто кому чего должен, кто от кого чего ожидал, какие ожидания не оправдались.

Чем лучше они договорятся, тем благополучнее у них пройдет адаптация.

– Наверное, для любой семьи полезен такой навык?

– Совершенно точно. Просто тут это более густо, концентрированно.

Школа повышает риск возврата ребенка в детдом

– Договариваются, передоговариваются, но всё равно возникают проблемы с возвратами. Мне звонила приемная мама, рыдала, говорила, что не справилась, хочет вернуть ребенка в детский дом. Непреодолимым препятствием стала школа. Вы помогаете в таких случаях?

– У замещающих семей есть служба сопровождения при опеке, которая их, с одной стороны, проверяет, с другой – оказывает психологическую и педагогическую помощь. Если какой-то кризис в замещающей семье, это, прежде всего, задача этой службы.

Бывает, обращаются с этим. Печально, что чаще всего обращаются, когда ситуация пиковая, точка невозврата уже пройдена. Если бы чуть пораньше, когда только начали эти негативные чувства возникать, тогда было бы проще помочь.

– Боятся, что скажут: «Ага, ты не справляешься», что начнут упрекать…

– В том числе. У обычных родителей есть социальная тревожность: как обо мне подумают. У приемных родителей и опекунов эта тревожность еще больше. Их же контролируют, должен же соответствовать… Бывает, довольно легкомысленно относятся к самой идее принять ребенка. Изначально мотивы были слабоваты, поэтому не вывозят потом. Оказывается, те минусы, которые есть в принятии ребенка, как-то не учли, очень романтизировали этот процесс. У кого-то реально сильно меняется семейная ситуация: кто-то умер, остались без работы.

Иногда – не полюбили. Вот никак. Им кажется, что это тоже причина для возврата ребенка. На самом деле, нет. Педагог в школе не любит всех детей или воспитатель в садике, но если он профессионал, он о них заботится, относится к ним с уважением, бережно. Любовь не возникает прямо тут же, сейчас. Привязанность, про которую я говорила, – мы двое, доверяем друг другу, – она же со временем формируется. Ждать, что она за месяц появится, нельзя. Надо пуд соли вместе съесть, тогда она сформируется постепенно.

– По поводу образования и школ: сотрудничаете или нет с этой сферой? Рассказываете учителям про привязанность, про депривацию, про то, что к таким детям нужно иное отношение?

- Хорошо бы, если так, но это не в рамках нашего госзадания. Бывает, мы отвечаем на запросы: записываем видеоролики, готовим раздатку, скидываем литературу для учителей. Есть книга Людмилы Петрановской «К вам в класс пришел приемный ребенок». Она именно для учителей и родителей написана.

Педагогический университет заказывает у нас спецкурс, мы им объясняем, что такое депривация, что такое приемные дети.

– Учитель, например, тоже сетовала, что их этому не учат, не объясняют. Она говорит: «Что мне делать 8 марта с детьми, у которых нет мамы».

– Сложный вопрос, да. Может, предложить сделать подарок учителю, однокласснице.

– Чем случаи возврата опасны для ребенка?

– Очень опасны. Когда ребенок появляется в семье, у него формируется привязанность к родителям, это базовое чувство безопасности – «я хороший, мир хороший и безопасный, тут можно прекрасно существовать». Из таких детей вырастают люди спокойные, уверенные, целеустремленные. Если вдруг привязанность не формируется или нарушается, то нарушается базовое чувство безопасности – «небезопасно в мире» или «меня любить не за что».

Очень многие дети думают: «Я какой-то не такой, поэтому от меня отказались».
Если вдруг ребенок попадает в приемную семью, он сначала не очень доверяет: плавали, знаем. Базовая безопасность уже нарушена. Если у него формируется вторичная привязанность, то он снова научается верить взрослым – «оказывается, меня могут любить, мир может быть безопасным». И тут – оп! – его отдают обратно. И привязанность рушится.

В итоге такие дети очень дезадаптированы. Они никому не верят, и не верят в самих себя: «я плохой, у меня ничего не получится, я никчемный, люди злые, плохие, мир нехороший, стремиться никуда не надо, всё равно хорошего ничего не будет;

поэтому со своей жизнью можно делать всё, что угодно: алкоголь, наркотики. Моя жизнь не ценна, я не ценен совершенно».

Это глубочайшая травма, когда от ребенка отказываются, особенно если повторно. У него такое уже в жизни было, он поверил, а потом опять… Некоторые специалисты считают, что сделать ничего нельзя, потому что базовая безопасность нарушена.

На самом деле, можно, просто терпения больше понадобится. Он всё равно будет провоцировать – «А если я вот так буду, ты всё равно меня не отдашь? А если вот так?» Это далеко не всегда обдуманный план. Это стратегия, чтобы проверить на прочность ваши отношения.

– У вас учатся, и потом все принимают детей, или некоторые отказываются?

– Некоторые отказываются, и это хорошо, потому что они отказались до того, как ребенка приняли. Ни один ребенок не пострадал. Они пришли, подумали, обсудили, оценили свои мотивы и возможности, сказали, что это не их вариант, и замечательно. Для тех, кто задумался, я бы посоветовала пойти к психологу, чтобы свои мотивы проанализировать. Если это просто жалость и чувство долга, то на них далеко не уедешь. Когда ребенок будет плохо себя вести, или просто не хватит сил и энергии для его воспитания, то жалость сменится раздражением.

Нужно оценивать свои возможности, свои устремления, желания. Принять детей и мучиться, их мучить, ненавидеть и потом отказаться – это же не лучший вариант, чем сказать сразу «Нет, я не могу. Я готова поддерживать отношения родственные, если детей определят в приемную семью или они будут находиться в сиротском учреждении».