«Весь процесс — это приключение». Актер Алексей Корсуков — о кино, Перми и зрителях

В Перми начались показы «Продавца счастливой пиццы» (18+) — художественного фильма, снятого к юбилею города. Главную роль в нем сыграл Алексей Корсуков. У этого актера в багаже несколько ролей в громких проектах, которые снимались в нашем крае: «Зулейха открывает глаза» (12+), «Чук и Гек. Большое приключение» (6+) и мистический сериал «Территория» (16+). Григорий Ноговицын поговорил с Алексеем о его роли во втором сезоне нашумевшего сериала, о том, как пермяки снимают в родном городе, и разнице между игрой в театре и кино.

— Во втором сезоне «Территории» роль у тебя стала больше и глубже. Что ты подумал об этом, когда прочитал сценарий?

— Сказать, что я очень сильно удивился, — это ничего не сказать. Мне кажется, каждый актер мечтает, чтобы ему досталась хорошая роль. Ведь в первую «Территорию» я попал случайно: пришел на кастинг, ничего от него не ожидая, но в итоге меня утвердили. Роль казалась мне небольшой, но любопытной. Первый сезон заканчивается неоднозначно, история возвращается к началу, но уже после сцены с моим героем, поэтому я думал, что если второй сезон и будут снимать, то мой Вова вряд ли окажется в сюжете. И вот меня вызывают на пробы во второй сезон, и я уже приятно удивлен. Но, прочитав сценарий, понял, как выросла моя роль, и мне захотелось расцеловать сценаристов, обнять их и сказать «Спасибо большое!», потому что это был настоящий подарок… Я только недавно, кстати, понял, куда моя роль дальше может повернуть, если всё же будет третий сезон, и кто вообще такой Вова Хромой. Если зрители внимательно смотрели, то тоже смогут догадаться.

Потом была встреча с новым режиссером — Динаром (первый сезон снимал Игорь Твердохлебов, второй — Динар Гарипов — прим. Properm.ru), — и он сказал: «Ты понимаешь, что ты вершишь справедливость? Ты — Данила Багров, берешь ружье и делаешь». Ну, это он в шутку, конечно… Вообще, с ним очень легко и весело оказалось работать.

— Это сильно отличается от видения твоего героя в первом сезоне, где он обычный деревенский парень?

— В первом сезоне Вова — деревенский дурачок. Во втором он раскрывается под давлением обстоятельств, конкретно — с пропажей участкового Мурзина.

Мы даже обсуждали с Алексеем Розиным (исполнитель роли Мурзина — прим. Properm.ru), что у Вовы, возможно, нет отца, и Мурзин для него как образец мужчины. Получается, что во втором сезоне обстоятельства заставляют Вову взять на себя ответственность, что-то начать делать, потому что до этого, как я понимаю, он ничем не занимался, его поведение было от безделья.

Мы даже решили, что Мурзин для него не только друг и товарищ. Ведь Мурзин и назвал Вову Хромым, но он всё равно за ним ходит. Может, это стокгольмский синдром или особая привязанность какая-то… Короче, Вова — как верный пес, как Хатико, который ждет хозяина.

— Во втором сезоне у тебя было больше смен, к тому же зимой, в глуши. Что было самое трудное в таких съемках?

— Вообще, весь процесс съемок — это большое приключение. Самое трудное для меня — это холод. У меня почки больные, и поэтому мне мерзнуть нельзя, но приходилось. Вот тебе дают сценарий, ты знаешь, какую сцену будут снимать, понимаешь примерно, в доме или в лесу придется работать, или вообще с Васей Колдуном по сугробам ходить…

Не надо строить иллюзий, что актерская профессия это ты сидишь такой, говоришь, «пожалуйста, принесите мне кофе с молоком», а потом на премьеры ходишь, где тебя все фотографируют. Ни фига! Это трудная работа, хотя, конечно, не как в шахте или на лесоповале.

Самое сложное — это подолгу ждать: вот тебя загримировали, и ты ждешь, иногда весь день, когда тебя позовут на площадку. И ты должен быть готов эмоционально и физически. Нужно уметь быстро переключаться и входить в нужное состояние. Например, была одна смена, когда снимали пять или шесть сцен с участием Вовы Хромого. За день. Причем некоторые сцены из начала сериала, а некоторые из самого финала. То есть мне нужно было за день сыграть своего героя в начале истории и в конце. Такая смена у меня была впервые. Я устал, но был доволен. Были смены и гораздо легче. Но, повторюсь, для меня это было большое приключение.

— В связи с расширением роли, у тебя стало больше сцен с Андреем Мерзликиным. Каково работать с известным актером?

— Отлично с ним работалось. Я не наблюдал у него звездной болезни. Он всегда соглашался фотографироваться, если кто-то подходил к нему с этой просьбой. У моего отца был день рождения, и Мерзликин сам предложил записать поздравительное видео. У меня телефона тогда с собой не было, а после съемок я решил, что уже неудобно с этой идеей подходить, в итоге так и уехал. А когда мы с ним снова увиделись, он спросил, почему я не подошел, записали бы видео. То есть я сам больше стеснялся. Плюс, я всегда наблюдал, как он классно работает, — в кадре это тоже можно заметить. А в первый съемочный день я, конечно, очень нервничал, поверить не мог, что буду играть с ним в одном кадре, все-таки я простой парень из Губахи… И кто бы что ни говорил, но «Бумер» — это фильм поколения, у меня он один из первых, посмотренных на DVD.

Глеб Калюжный тоже отличный парень, общаемся до сих пор. Когда приезжает в Пермь, стараемся увидеться.

— Ты работал уже в нескольких проектах, которые снимались в Пермском крае. Съемочные площадки сильно отличаются?

— Пока мне с этим везло. Вот был «Чук и Гек», но там роль совсем небольшая. Нас привезли, отсняли, и я даже толком не понял, какая там площадка. Пока компания «Русское» и сериал про Зулейху — самый впечатляющий опыт того, как не надо снимать кино. Наверное, поэтому так мало хороших сериалов на ТВ. А в проектах для стриминга всё наоборот — там стараются сделать качественный продукт.

На второй «Территории» (производство Good Story Media — прим. Properm.ru) тоже было разное, все мы люди, и косяки бывают у всех, но главное — всё было по любви и с уважением.

— На «Чуке и Геке» у тебя была всего одна смена?

— Три: одна в Пермском крае, где мы, группа геологов, шли по полю. Там всего несколько кадров. И две смены были в Москве, в павильоне: избушка и внутри избушки Новый год. Но меня в этой роли переозвучили.

— Не обидно?

— Немного. Там такая история получилась: когда мы снимали сцену Нового года, я говорил поздравление фразой «За молибден!». Режиссер подумал и сказал, пусть лучше каждый что-то свое скажет, пожелает счастья, здоровья, любви. А по сюжету — встречаем 1940 год. Ну, я и придумал пожелание: «Чтобы войны не было». На площадке все сказали, что это здорово — все же знают, что потом был 1941-й, но можно показать надежду людей… Я произнес это поздравление, его сняли. И вот премьера фильма в Москве, и я как раз попал на нее. Жду своего появления на экране — оставят ту фразу или нет. Хотя понимаю, что в нынешних условиях точно вырежут. Вижу себя на экране и понимаю, что меня еще и переозвучили, все реплики, кроме одной, той самой: «За молибден!».

Я в расстроенных чувствах вышел с премьеры, но потом подумал и решил, что это тоже опыт и плюсик в резюме.

— У тебя главная роль в пермском художественном фильме «Продавец счастливой пиццы». Как пермский продакшн отличается от того, что приезжает сюда из столиц?

— Во-первых, не такие большие деньги вложены. Во-вторых, меньше людей занято в производстве. В-третьих, сложно судить по одному лишь пермскому проекту, в котором я был занят. А в Перми сейчас довольно много кино снимается, и оно разное, и это радует.

Если говорить про «Продавца…», то, как только я узнал, что ищут актера на роль курьера, я сразу понял, что эта роль для меня. Пришел на пробы, и через какое-то время меня утвердили. После я прочитал сценарий и понял, что это незаконченная история, но режиссер меня уверил, что сценарий будет дописан.

Мы много экспериментировали на съемочной площадке, некоторые сцены и вовсе без сценария снимали, чтобы получился такой полудокументальный жанр.

Мне кажется, этот фильм о многом, вернее, в нем будто присутствуют три разных фильма. Это и ситком про доставщика еды, который попадает изо дня в день в разные комичные ситуации и выступает со стендапом о своей работе. Это и глубокая драма а-ля «Географ глобус пропил» (16+) про мужчину, который переживает кризис среднего возраста и развод с женой, и пытается в очередной раз найти смысл жизни. И в-третьих, как ни странно, это фильм к 300-летию Перми с различными фактами о городе, его достопримечательностях и, самое главное, людях. Получилось ли все эти темы уместить в один фильм? Мне кажется, и да, и нет.

Фильм я уже успел посмотреть и сложить о нем свое мнение, о котором пока промолчу, пусть зрители посмотрят и составят свое мнение, тем более что места на показы в июле и августе еще есть.

— Но ведь важно, что, кроме приезжих компаний, и мы стали снимать свое художественное кино…

— Да, это хорошо. Один человек из мира пермского кино мне говорил, что главная проблема кино в Перми — нехватка хороших актеров. Снимать красивую картинку в Перми научились, это правда, но и актеры хорошие у нас тоже есть.

Да, в пермской киноиндустрии уже возникает что-то, но пока не бьет ключом. Это пока еще не бренд, не явление, как, например, якутский кинематограф, и носит заезжий характер: из Москвы приехали, отсняли и уехали. А попасть на хорошую роль в фильм, который снимается в Пермском крае, получается редко. Для этого нужно уже сниматься в Москве, то есть иметь некоторую известность. Или агента.

Я пытался попасть во «Фрау» на главную роль — очень хотел в этот фильм. Были пробы с режиссером, и она сказала, что в принципе всё хорошо, и что уже в Перми мне устроят пробы. А потом я узнал, что взяли другого актера. Режиссер обещала, что попробует меня на другую роль, но и там ничего не вышло. Сказали, что я слишком молодо и красиво выгляжу… Раньше я отказы очень тяжело переживал, но теперь понимаю, что это просто часть профессии.

— В чем для тебя принципиальная разница работы в кадре и на сцене?

— Аль Пачино говорил, что играть роль это как идти по канату. Только в театре этот канат протянут над пропастью, а в кино лежит на полу… Вот как-то так.

Театр — это шоу, представление. И даже если есть четвертая стена, то мы всё равно играем на зрителя. На сцене нельзя играть между собой, зарываться в пупочки, надо всегда учитывать, что кто-то в этот же момент смотрит. Плюс обмен энергией между сценой и залом, в реальном времени. А в кино твой зритель — камера. Опять же, несколько дублей можно сделать. Я как-то попросил что-то переснять. Мне сказали, что всё нормально, но я-то понимал, что нет. Поэтому выход второй «Территории» был для меня открытием. Я же не видел готовый материал, и там ведь не только от моей игры зависело, но и от монтажеров, от композитора, от других… Это же труд множества людей.

В театре тоже труд множества людей, но, когда ты выходишь, ты остаешься один на один со зрителем. С камерой ты тоже один на один, но это еще и будто машина времени, которая немного возвращает в прошлое — отснялся год назад, а вышла «Территория» сейчас.

И когда смотришь на себя в кадре, это тоже особое ощущение. Рената Литвинова говорила, что не смотрит фильмы со своим участием. Я тоже не могу на себя смотреть. Вот как собственный голос в записи не нравится практически никому, так и сам себе не нравишься, думаешь, что за придурок в кадре, почему он так играет, почему у него такой нос, такие глаза, уши, голос; я что, правда, так говорю?.. А зрители говорят: «Классно!».

Недавно мне написал в личку незнакомый человек: «Пермь гордится тобой!». А я вообще его не знаю, даже знакомых общих нет. Ну, думаю, раз так пишут, значит, я всё правильно сделал.