Жизнь в пластике: «Барби» совсем не фантастика, а рекламно-агитационный плакат

Фильм «Барби» (18+) заработал больше миллиарда долларов. Уже точно можно сказать, что это — явление в современной культуре. Фильм так сильно ждут у нас, что в Перми даже показывали какую-то экранную копию. Но критик Григорий Ноговицын считает, что этим самым «явлением» «Барби» сделали не ее посредственные художественные качества, а грамотный пиар, а также грубая и беспардонная манипуляция чувствами зрителей (в первую очередь, конечно, зрительниц).

Патриархат — плохо. Поняли, ребятишки? Патриархат плохой. Он мешает всем. А женщинам очень трудно. Всё. Буквально всё, для чего снят фильм «Барби», — для кидания в лицо зрителям грубого, плакатного посыла. Расходимся. Ах, да, надо же объяснить, почему так вышло… Это авторам многомиллионного блокбастера, собравшего больше миллиарда, и который ждут все, не надо заморачиваться с объяснениями, а просто растянуть на пару часов экранизацию пары лозунгов. А мне вот свою позицию объяснять надо. Ну ладно, поехали…

Итак… Далеко-далеко, в идеальной стране Барбиленд жили, ну кто бы мог подумать, Барби. Барби эти были самые разные, всех рас и родов занятий: от докторок до нобелевских лауреаток по литературе и президенток. Были даже Барби в инвалидном кресле, и беременная Барби (но ее стараются не показывать лишний раз). И всё у них хорошо, успешно да ладно. Барбиленд — это утопия, отлитая из приторно розового пластика, где Кены послушно ждут, пока какая-нибудь Барби взглянет на них, в перерыве между своими важными барбьиными делами.

Куклы ведь, правда, думали, что помогли своим примером множеству девочек по всему свету добиться успеха и равноправия. Конечно, Барби не догадывались, что они лишь продукт огромной и циничной корпорации Mattel, которая делает куклы разных профессий и цветов кожи не потому, что заботится об инклюзивности, разнообразии и равноправии, а исключительно ради увеличения собственной прибыли, путем следования трендам и охвата наибольшей аудитории. Фильм «Барби» об этом прекрасно знает и такую интересную тему затрагивает. Но только очень тихо и на заднем плане, чтобы начальство из этой самой огромной и циничной корпорации не сделали авторам фильма а-та-та. Это кино про другое.

Ведет нас к этому «другому» стереотипная Барби (Марго Робби). Она прекрасно жила в этом идеальном мирке, где не надо ни о чем заботиться, спускаться по лестницам и опускаться с цыпочек на нормальный шаг, даже во время ежевечерних девичников. Но вдруг Барби возжелала странного. Например, поговорить о смерти и подумать о целлюлите, хотя ни того ни другого в их розовом райке не было и нет. От диссонанса воображаемый компот не льется Барби горло и придуманная икра не лезет в рот.

И вот Барби, вместе с прибившимся к ней ее Кеном (Райан Гослинг), приходится отправиться в наш, реальный мир, чтобы понять, а что с ней происходит.

Вообще, с жителями утопий, сказочных миров, фэнтезийных королевств, прошлого и будущего и порой даже других планет такая ерунда с внезапными путешествиями к нам случается постоянно. Ведь надо же как-то авторам слепить комедию на простецком приеме про попаданца, чтобы строить шутки на том, как он тут всему удивляется. Еще смешнее, когда кто-то из нашего мира попадет в чужой.

В «Барби» есть и то и другое. Правда, смешных шуток нет. Ведь единственное, что удивляет и смущает в нашем мире Барби и Кена, это сексизм и патриархат. Это, в принципе, единственное, с чем они вообще тут столкнулись. Сексизм и патриархат наваливаются на героев с порога и буквально шлепают их по заднице. Барби в шоке от того, что на нее заглядываются и отвешивают сальные колкости все — от качков на пляже до полицейских. Зрители в недоумении от такого явного перебора, а Кену — по кайфу. Ему нравятся патриархат и кони. Он хочет так же, как у нас. И сделает в своем мире так же, зазомбировав всех Барби до состояния, на фоне которого стэмпфордские жены кажутся радикальными феминистками, а Кенов превратив в стереотипных мужланов-реднеков-южан.

Барби, после короткого идиотского визита в офис корпорации, ее породившей (и которую возглавляют, естественно, только белые мужики), вернулась в родной пластиковый мир с источником своих проблем — секретаршей-неудачницей из Mattel (Америка Феррера) и ее дочкой, мрачным подростком (Ариана Гринблатт). Они-то и станут главным оружием против планов мужлана превратить Барбиленд в Кеноленд. А сорвут они их так: секретарша из реального мира рассказала Барби о проблемах и трудностях жизни реальных женщин, и они раззомбировались. А затем провернули комбинацию по стравливанию Кенов между собой, что привело к красивой песне и танцевальному номеру.

И в итоге бобро победило козло, бездушных корпоратов во главе с Уиллом Ферреллом пробила искренность секретарши-неудачницы, Кен не умер в конце, а просто выпал из сюжета за ненадобностью, а сама Барби стала настоящим мальч… ай нет, это из сказки, откуда стырили концовку… настоящей девочкой. Вот.

Откуда жившие в идеальном мире без бед, тревог и забот куклы знают что-то о проблемах реальных женщин, и почему они им так близки? Как Кен так быстро превратил повелительниц этого мира в своих служанок? Как вообще работает мир Барби и его связь с реальностью? Почему местный Лос-Анджелес, столица мировой толерантности, по уровню нравов похож на захолустный техасский городишко? Почему после более часа попыток создать экшен, погони и юмор фильм друг превращается в сплошную болтологию, и буквально ничем, кроме унылых разговоров ни о чем, герои не занимаются всю вторую половину фильма, лишь разок прервавшись на танец? На эти и многие другие вопросы, возникающие по ходу повествования, ответов нет. Потому что на них, как и на логику мира и сюжета режиссерка и сценаристка Грета Гервиг вместе с соавтором-супругом Ноа Баумбахом и толпой продюсеров положили ту часть мужского тела, которая отсутствует у Кена.

Потому что фильм так сильно прет к своему лобовому посылу о тяготах женской доли и ужасах патриархата, что по пути не замечает ничего и разваливается в своих попытках как-то пошутить или внятно рассказать историю. Посыл, который несет «Барби», абсолютно верный, правильный и справедливый. Патриархат — это действительно плохо. Женщинам в нашем мире, и правда, очень-очень сложно. С этим никто не спорит. Это важные темы, о которых необходимо говорить и нельзя забывать. Но как же в лоб, словно с агитплаката, доносит эти хорошие мысли фильм «Барби»! Причем лажает даже с агитацией.

Ведь как доносится мысль о том, что женщинам сложно? Ее буквально проговаривают вслух, без подтверждения действием или визуалом. В фильме это просто слова. Но самое интересное — кто их говорит. А говорит их секретарша-неудачница. Я ни разу не назвал ее по имени, потому что даже авторам фильма плевать, как ее зовут. За весь фильм важнейшую героиню всего один раз окликнут. Ведь она не персонаж, со своей историей и мотивами, а сюжетная функция, задача которой кинуть в лицо зрителя мораль и пропасть после этого из действия. Очень прогрессивно и кинематографично.

Еще интереснее, что чуть ли не единственный персонаж, у которого есть своя, не навязанная извне мотивации, внутренний конфликт и цели, — это Кен. То есть лучший персонаж фильма, который громко заявляет, что он — про жизненные трудности женщин, он мужчина. Может, всё дело в божественно отыгравшем Райане Гослинге? К нему, как и к не менее божественной Марго Робби, вообще никаких вопросов нет. Отдайте им все актерские премии, какие можно в этом году! Они их честно заслужили.

В целом, фильм «Барби» — совершенно пластмассовый и пустой. Это лучшая иллюстрация цитаты Квентина Тарантино: «Если ты снимаешь кино о том, что война — это плохо, то зачем тогда вообще делать кино? Если это всё, что ты хочешь сказать, — скажи это. Всего два слова: война — это плохо». Только в этом случае вместо войны — патриархат. Грета Гервиг так стремилась сказать именно это, что немного забыла снять вокруг громких разговоров о реальных и действительно важных проблемах художественный фильм. Но легко сделать сверхпопулярным любое идеологически-визуальное месиво, если продукт поддерживают медиамашины двух огромных корпораций, да еще и внезапная волна мемов с «Барбигеймером» сильно подстегнула хайп. Но, как и в случае с «Оппенгеймером», вы ровным счетом ничего не потеряете, если дождетесь выхода «Барби» в цифре. Ей богу, этот фильм не стоит того, чтобы тащиться в кинотеатр. Тем более что о том, что патриархат — это плохо, вы и так уже знаете.