«Мы не хотим умирать!» Жители села в Чердынском районе просят о помощи

Не доехали

Марьям Чудинова должна была лечь в больницу на роды 8 апреля 2016 года, а роды начались седьмого. «Скорая помощь» не смогла проехать к женщине — дороги к поселку не было. Роды взялась принимать представительница сельсовета Любовь Русинова. Она здесь и за врача, и за почтальона, и за полицейского одновременно. Спустя сутки женщину и ребенка в тяжелом состоянии привезли в больницу. Фельдшер ФАПа из Вильгорта в тот день добиралась до Пильвы почти сутки. В Чердыни врачи только руками всплеснули: «Как вы выжили». Через три месяца ребенок умер.

Сегодня женщина старается никого не винить в случившемся, но не получается. Она мне показывает десятки писем, написанных местными жителями в администрацию президента и различные министерства с просьбой выдать им сертификаты на переселение. В 2012 году колонию-поселение закрыли, но не всех жителей переселили. Остались в Пильве в основном вольнонаемные (не военнослужащие, работавшие на лесосплаве в колонии). В ответ они получили стандартные «отписки». Так, краевое министерство территориального развития заявило, что Пильва не относится к числу поселков учреждений с особыми условиями хозяйственной деятельности уголовно-исполнительной системы. Поэтому у ГУФСИНа нет полномочий для включения жителей в программу перселения. А расселением граждан в данном случае занимается администрация Вильгортского поселения. Но даже на просьбу жителей проконтролировать деятельность местной администрации по защите прав жителей минтер ответил, что все вопросы, касающиеся переселения, не являются предметом государственных полномочий. Поэтому осуществление исполнительно-распорядительных и контрольных мероприятий за деятельностью администрации Чердынского района со стороны министерства является ничем иным, как нарушением действующего законодательства.

Стерты с лица земли

В Пильве говорят, что их поселка даже на карте уже нет. По бумагам, он расселен еще в 2012 году. Но быть никем и ничем, «стертым с лица земли», им уже надоело.

«Ни школы, ни ФАПа, ни почты, ни банка, — перечисляет Марьям. — Единственная связь с миром — узкоколейная железная дорога, по которой мы полгода привозили продукты, могли доехать до «города», теперь разобрана. Неизвестные разобрали рельсы и сдали их на металл. А теперь следственный заявляет, что уголовное дело по факту воровства железнодорожного имущества возбуждаться не будет, так как она бесхозная и пострадавшей стороны нет!»

Пильва находится на краю света и земли. До границы с бывшей Коми АССР отсюда 50 км. А там уже снега, тундра, олени. Мы едем в поселок по «зимнику», так здесь называют дорогу, которая есть только зимой. Летом по ней не проехать — кругом топи и болота. А зимой, когда дорога существует, местные власти устраивают праздник небывалой щедрости и выделяют по 200–300 тыс. рублей в год на ее содержание. Правда, откуда у властей деньги на содержание дороги, если на переселение и ремонт домов для переселенцев нет, нам узнать не удалось. Глава Вильгорта Игорь Бакаев, как только узнал о том, что в поселение приехал журналист, отказался общаться, сославшись на сильную занятость.

Его помощник тоже была неприветлива: «У нас жилья нет! Расселять людей некуда!» — заявила она чуть ли не с порога. Потом еще долго искала документ с названием программы, в которую пильвенцев для переселения сначала включили, а потом исключили. В это время в местной администрации выключилось электричество и дорогой плоский монитор погас.

Расстояния, версты, дали

Путь по бездорожью (44 км от Вильгорта) мы преодолеваем на ЗИЛе 1987 года выпуска. Машина, хоть и старая, зато проходимая. Алексей Гилев, который раньше жил в Пильве, а сейчас ездит сюда к родителям, рассказывает, что вот на такой машине и везли Марьям с малышом в больницу.

«У скорой к сожалению, таких машин нет. Люди здесь брошены на произвол судьбы», — повторяет он.

В этом году весна затяжная, поэтому болота еще крепко схвачены льдом и мы успеваем по ним проскочить в последний момент. Но водитель все равно торопится, не сегодня-завтра обещают дождь, а значит, снег с полей начнет сходить, и мы не выберемся.

Навстречу нам попадаются одни бывшие спецпоселения — сегодня это заросшие поля со скелетами домов. Алексей вспоминает, как расселяли поселок. О закрытии поселения, где находились осужденные ГУФСИН, стало известно в 2006 году. Тогда здесь проживало не меньше тысячи человек без учета заключенных. В местной школе учились 180 детей. Но жилищные сертификаты при закрытии поселения дали не всем. Только военнослужащим. Когда люди начали возмущаться, писать жалобы, им пообещали сертификаты. Но документы велели собирать в последний момент (в 2012 году), когда до конца программы оставались считанные дни. Сначала программу заморозили, а в 2014 году официально закрыли.

«Вот тут-то и началось, — вспоминает Алексей. — За каждую справку надо было заплатить, а чтобы ее получить, надо было ехать в Вильгорт. Оттуда со справкой отправляться на Кушмангорт, куда была передислоцирована колония. Расходы со сбором справок, поездками, были большие, и не каждая семья их потянула. Но тех, кто разрешил нам собирать документы, это мало волновало. Самое обидное - после того, когда все справки до единой были собраны, многие получили отказы. Им не выдали сертификаты без объяснения причин. Кому-то говорили, что программа уже заморожена, кому-то сказали, что закрыта. Позже стало известно, что начальство ГУФСИН в Москву отчиталось, что их работники из поселения вывезены».

Мертвые души

Раньше в этом поселении работали лесосплав, школа, детский сад, магазины и даже была собственная гостиница. Когда колония закрылась, вольнонаемные остались не у дел. Кто-то уже ни на что не рассчитывал и уезжал своим ходом. В основном, так делала молодежь. Некуда ехать было пенсионерам. Продать никому не нужный дом в Пильве не представлялось возможным. А купить квартиру за несколько сотен тысяч рублей было не на что.

С закрытием школы, детского сада, ФАПа здесь появились проблемы с доступностью медицинской помощи. Так, в семье Мелкомуковых глава семьи, который отработал на молевом сплаве в колонии 10 лет, лишился ноги. Ампутировали ее в январе, а инвалидность он до сих пор не получил. При выписке обещали дать инвалидность на месте. Уже в Пилье выяснилось, что на медико-социальную экспертизу надо ехать в Чердынь. Но он еле передвигается — появились проблемы со второй ногой. Его супруга Тамара Полежаева просит об одном, чтобы их перевезли поближе к врачам. Если они останутся в Пильве, то появятся они у медиков и на комиссии не раньше ноября, пока не установится «зимник».

Нежданные гости

В 2014 году в Пильву вертолетом прилетал бывший губернатор Пермского края Виктор Басаргин вместе с главой федерального минтранса Максимом Соколовым. Ради забавы главу региона и федерального министра местные жители хотели прокатить на «бешенной табуретке» (тележка, на которую если установить двигатель от мотоцикла, будет мчать по рельсам с бешеной скоростью), чтобы они, так сказать, поближе ознакомились с местным транспортом. Но потом передумали. Губернатор в тот день лично пообещал обеспечить охрану железной дороги. В 2016 году дорогу вновь разобрали. Жители сами наколотили вместо недостающих рельсов досок. Поэтому теперь эту дорогу называют дорогой страха. В этом году, когда сразу исчезло несколько километров железнодорожного пути, доски не помогли.

В прошлом году пильвенцам удалось с единственного в деревне таксофона (иной связи здесь нет) дозвониться на прямую линию с президентом страны Владимиром Путиным. К первому лицу государства, их, конечно, не подпустили. Федеральные журналисты выслушали и пообещали: «Проблему решим!» Пильвенцы не поверили и напомнили об обещанном своим письмом, под которым собрали 28 подписей, ровно по количеству проживающих. Ответы на это письмо идут и до сих пор.

Незадолго до моего приезда в селе отключили свет на девять дней: «Пермэнергосбыт» и ГУФСИН долго не могли договориться, как завести трансформаторную будку после короткого замыкания. Без особого разрешения ГУФСИН открывать будку, чтобы включить рубильник, было нельзя, а ждать когда приедет их представитель уже было невыносимо. Вроде бы мелочь, но для местных жителей инцидент с электричеством — яркая иллюстрация их сегодняшней жизни. Они постоянно находятся в заложниках сложных и затяжных переговоров. Переговоров, которые длятся уже много лет.

Меня приглашают в каждый дом рассказать о том, как здесь все раньше было и во что превратилось. «Мы не хотим умирать», — вторят друг другу пильвенцы. Но здесь их никто, кроме меня, не слышит.

Водитель торопит — дождь пошел. Пора возвращаться. Завтра снег в полях начнет таять. Хочется верить, что будущее у этих людей, как и у Пильвы, все же будет, и с прошлогодним снегом оно не утонет. Хочется верить, а не обещать.