Почему пермякам не стоит бояться очередных разговоров про объединение с Екатеринбургом?

— В информационном поле вновь обсуждается возможность объединения уральских городов-миллионников (на этот раз Екатеринбурга, Перми и Челябинска в одну агломерацию). Насколько это вообще типичное объединение?

— Объединения и разъединения субъектов Федерации, соответствующие получения городами статуса «административный центр региона», происходят не часто (с периодичностью от десятилетий до века), но многократно. Поэтому их смело можно назвать типичными и даже повседневными.

Наглядный пример — преобразования административно — территориального деления на территории нынешнего Пермского края. С 1780 года — наместничество, состоящее из Пермской и Екатеринбургской областей. С 1796 года — губерния, из которой в 1919 году наши восточные соседи ушли в свободное плавание. С 1923 года уже пермские территории входили в Уральскую область (центр — Екатеринбург). С 1940 года до 2005 года обособилась Молотовская (Пермская) область. И с 2005 года образован Пермский край, в состав которого вошел ранее «самостийный» (в 1993 — 2005 годах) субъект Федерации — Коми-Пермяцкий автономный округ.

Но предложение Алексея Кудрина традиционным назвать нельзя. Все былые объединения и разъединения относятся к категории «вертикальных» — статус одного региона повышался, другого (других) понижался. Кудрин, начиная с 2017 года, предлагает не просто объединение, а «создание агломерации, повышение самостоятельности регионов через соединение городов горизонтальными связями». И «агломерация», и «горизонтальные связи» слова новые, в деле не проверенные: то ли это масштабные революционные действия, то ли красивые и звонкие, но расплывчатые фантазии. К тому же, когда я слышу красивое выражение «повышение самостоятельности регионов», то сразу вспоминаю ругательное — «парад суверенитетов». Получается, что этот секс — нетрадиционный.

— В чем суть создания уральской агломерации, объединяющей Пермский край, Свердловскую и Челябинскую области? И что известно об отношении федерального центра к идее агломерации?

— Начнем со второго. В свежайшем (от 31 мая 2020 года) правительственном документе — «Общенациональном плане действий, обеспечивающих восстановление занятости и доходов населения, рост экономики и долгосрочные структурные изменения», в главах, посвященных запуску нового инвестиционного цикла и поддержке регионов, предусмотрено создание «программного механизма по ускорению социально-экономического развития городских агломераций и городов, являющихся центрами экономического роста». Намеченные сроки окончания работы — декабрь 2020 года. Ответственное ведомство — Минэкономразвития РФ. Так что, с конкретикой здесь не густо.

Если опираться на другие источники, то можно сформулировать цель российской агломерации (создание «серьезных крупных городов», конкурентоспособных в производстве мирового ВВП) и меры их поддержки (особые финансовые и налоговые полномочия, скоростные транспортные соединения).

О масштабах транспортных проектов, прямо или косвенно связанных с созданием агломераций, дает представление выступление вице-премьера Андрея Белоусова:
«… железнодорожные, автомобильные подходы к морским портам, система скоростных автодорог международного транспортного маршрута Европа — Западный Китай с обходами крупных городов, транспортное соединение центров экономического роста, развитие Северного морского пути и сети 65 региональных аэропортов… Суммарная стоимость этих проектов за счёт всех источников — более 9 трлн рублей (8% годового ВВП страны)».

Лично мне в этих задумках больше всего не хватает ясности в одном вопросе: для всех преференций, инвестиций и объединений будет произведен «новый передел» территорий с соответствующими изменениями в структуре, статусе и полномочиях органов государственного и муниципального управления? Или все участники будущего альянса остаются «при своих интересах»?

— Судя по активной реакции уральской прессы на эти предложения, нас ожидает «новый передел», при котором центром агломерации становится Екатеринбург. Какие плюсы и минусы такой агломерации вы видите?

— Как показывает не только мировой, но и московский с питерским опыт, потенциал экономической (!) агломерации высокий. Если она удалась, то на ее территории растут объемы конкурентоспособного бизнеса, занятость и доходы населения, налоговые поступления в местные бюджеты, улучшается социальная и коммунальная инфраструктура. Как говорил товарищ Сталин: «Жизнь становится лучше, жизнь становится веселей!»

Но гарантий, что все это получится, как задумано, нет. А огромных бюджетных затрат при любом раскладе не миновать. Это нормально: без риска в экономике успеха не добиться.

А вот потенциал сопутствующих уральских административных (!) объединений, создание, условно назовем, Уральской агломерации (УА) очень противоречивый. Кто и что может выиграть при этом:

• Центр УА (в нашем случае Екатеринбург) получает все «столичные» обязанности, права и ресурсы. На памяти моего поколения наглядный подобный пример — большой рывок в социальном и коммунальном развитии города Перми как центра Западно-Уральского совнархоза. Неимоверно трудно обидеть себя любимого.
• Федеральный центр вместо трех объектов управления и бюджетного обеспечения получает один, что упрощает процесс руководства, снижает управленческие расходы.
• Побочный эффект: социальная сфера всех субъектов агломерации выигрывает от скоростных транспортных соединений, созданных, в первую очередь, для решения экономических задач.

Очевидные минусы создания УА:

• Из-за огромной территории УА резко усложняются процессы управления, взаимодействия, выполнения социальных обязательств регионального руководства (например, по специализированной медицинской помощи) с дальними периферийными муниципалитетами, число которых велико. За девять лет работы в руководстве Пермской области я так и не смог побывать во всех ее районах и городах, хотя к этому стремился. Теперь подобные трудности усугубляются многократно.
• Вольно или невольно ослабляется внимание руководства УА к этническому фактору.
• Создание УА сулит федеральному центру не только преимущества, но и угрозу: он может потерять силу своего влияния на этот огромный регион.

— Как воспримут столичность Екатеринбурга и собственную периферийность население и, особенно, политические элиты Перми и Челябинска?

— Спасибо, за не столько вопрос, сколько подсказку. Ответ очевиден — мягко говоря, без энтузиазма. Рядовой гражданин из-за этого на улицу с протестом вряд ли выйдет, но негативный осадок у него останется, и он может оказаться взрывоопасным в другой ситуации.

Для региональных же элит это очень сильный раздражитель. Практически, пермяки и челябинцы теряют по два своих места в Совете Федерации. В разы для них уменьшается вероятность стать депутатом законодательного органа УА (впрочем, это касается и свердловчан). В постсоветской России немало пермяков заняли высокие командные посты в федеральных структурах: вице-премьер, министры, заместители министров, начальники департаментов (среди них предпоследний губернатор, нынешний врио губернатора). Одна из причин: возможность показать себя вышестоящему — московскому руководству, регулярно и напрямую общаясь с ним по служебным вопросам. В УА для «периферийных» этот карьерный лифт до верхних этажей уже не дойдет.

— Осознавая риски создания агломерации, предпримет ли федеральный центр реальные шаги для осуществления этой идеи? Если, да, то как, на ваш взгляд, он будет договариваться с Пермью и Челябинском?

— Полагаю, что в обозримом будущем до реальных шагов по созданию УА с революционными переделами и преобразованиями дело не дойдет. Почему? Создание такой государственной административной структуры как УА потребует внесения поправок в Конституцию РФ, но при подготовке только что принятых поправок эта тема даже не упоминалась

Если называть вещи своими именами, то сегодняшний информационный шум на тему создания УА напоминает мне треск старого, маломощного движка без глушителя на раздолбаном соседском ЛуАЗике, соизмеримый со звуком МиГа, взлетающего в Большом Савино. Такое неуважительное сравнение к проекту УА вызвано беспредельной его сыростью. Например, в нем нет даже приблизительных ответов на ряд принципиальных вопросов:

• Как должны уживаться с «Уральской агломерацией» и ее будущими аналогами Федеральные округа и существующие организационно — правовые формы субъектов Федерации?
• Войдут ли в агломерации только областные центры или с ними на равных будут такие мощные центры роста как Нижний Тагил, Березники, Магнитогорск?
• Каковы проектные варианты «цены вопроса» создания отдельной агломерации и их совокупности?
• Какова последовательность реализации потенциальных агломераций (поочередно или все сразу)?

— Укрупнение регионов обсуждаются уже много лет. Почему идея объединения уральских регионов постоянно то всплывает в информационном поле, то исчезает из него? С чем может быть связано появление этой темы сейчас?

— Опыт показывает, что объективными побудительными мотивами к изменению административно-территориального деления в первую очередь являются: политические изменения, экономические факторы, недостатки в территориальном управлении, этнические факторы. Например, в начале «нулевых» годов особенно остро стояли вопросы экономической и бюджетной несоразмерности одинаковых по правам субъектов Федерации. Например, Москвы и Корякского автономного округа.

Субъективные мотивы очередного возврата к этой теме: информационный повод инициатора показать себя, напомнить о своем существовании; отвлечь внимание общественности от более неприятных и менее безобидных тем (роста цен, тарифов, проблем в коммунальной сфере, провальных проектов).

Что касается нынешнего обсуждения, то моя версия — это случайность. Прочесывая Google перед нашим разговором, я обратил внимание на две детали. Первая. Алексей Кудрин озвучил тему агломерации всего лишь раз, выступая в очень скромной аудитории — перед студентами и преподавателями. Больше он к ней пока не возвращался. Но его краткий фрагмент был замечен прессой, был опубликован и прокомментирован в значительном числе источников. Вторая деталь. Среагировала на эту новость за малейшим исключением, лишь уральская пресса, что не вызывает удивления — «своя рубашка — ближе к телу». Но при этом она явно и многократно завысила реальный вес, надежды и опасения этой новации.