«Крестовый» поход: Как умирает север Пермского края

Сегодня, в 5 утра, наша экспедиция на двух внедорожниках Land Rover Defender и Nissan Patrol вернулась из путешествия в деревню Черепаново. Сначала мы расскажем о том, что увидели в пути.

Первый живой человек, которого мы встретили после Ныроба — престарелый зек Юра. За тридцать километров в обе стороны непроходимая тайга. Рядом с Юрой сломанный трактор и прицеп-теплушка.

— Что случилось?

— Сломался, жду коленвал, — шепелявит рецидивист.

— Долго ждешь?

— Три месяца.

Юра отбывает последний год за непредумышленное убийство. «Строгач» он уже отсидел и теперь «добивает» наказание в колонии-поселении. Из обоих рукавов его пуховика торчит грязноватый наполнитель, спортивный костюм поверх старой вязаной кофты. Юра почти местный житель. Первый раз он попал в эти края в 1978-м.

— Сколько еще будешь ждать?

— Пока не привезут, — пошевелил тощими плечами зек.

— Как живешь здесь без еды и людей?

— Мир не без добрых людей, — Юра оглянулся на закопченую изнутри теплушку. Внутри, на «жилплощади» в три квадратных метра, печка, кровать и стол.

Обещаем закинуть Юре на обратном пути продуктов, жмем на прощание коричневую руку с тонкими дрожащими пальцами и едем. В сгущающихся сумерках добираемся до Верхней Колвы.

— Где у вас магазин?

Два пенсионера вытягивают руки в нужную сторону.

— А вы откуда?
— Из Перми.

Женщина цокает языком, провожая нас взглядом. Скользим по тесным улочкам поселка — последнего обитаемого населенного пункта перед Черепаново. По-зимнему быстро темнеет. Разумеется, магазин в 7 вечера закрыт.

Продавщица, дом которой нам подсказали прохожие, недоверчиво выглядывает из ограды. Перекидываемся с ней парой фраз — этого достаточно, чтобы пробудить в ней доверие. Накинув шаль, она соглашается открыть магазин, предупредив, что «ничего такого» там нет. Послушно движемся за ней.

На свет фар внедорожников слетаются два деревенских паренька. Они щеголевато кружат вокруг нас по мокрому снегу на стареньких «камах».

— У вас есть гостиница?
— Нет, — в голоcе продавщицы появились нотки недоумения.
— У кого можно переночевать?
— Не знаю. Может быть, в сельсовете. Вот, парни вас проводят.

Закрываем с ней магазин. По безлюдным улицам движемся с кортежем велосипедистов. Останавливаемся у двухквартирного дома. Во дворе ГАЗ-66 с пассажирским кузовом. Рядом засыпанная снегом «копейка».

Открывшая дверь женщина подозрительно щурится в темноту. Объясняем причину визита.

— Мне негде вас поселить, ребята, какой сельсовет? Раньше мы еще могли приютить гостей в больнице — там было 25 коек. Теперь ее закрыли, а в медпункте я вас не оставлю — места нет.

Женщина выходит из сеней, окончательно убедившись в нашей безобидности: «В той половине дома никто не живет — соседи съехали уже давно. Условия «спартанские», но переночевать сможете».

Выходит мужчина в полушубке поверх тельняшки. Обменявшись парой фраз с женщиной, идет нас провожать. Подергав дверь, замечает, что она заколочена. Достав гвозди с помощью топора, заходим внутрь. Здесь все выглядит так, будто дом оставили вчера, причем собирались в большой спешке.

Хозяевами жилой половины дома оказались глава поселения Владимир и его жена, главврач медпункта Клавдия Часовских. За чаем, которым они нас угостили, рассказали, чем обернулась для севера Пермского края оптимизация.

Вслед за чаем на столе появляется жареная рыба, соленья, домашний хлеб только что из печки. Разговор уходит в ожидаемое русло: тайга, зона.

— Электричество, связь, дороги, своя пожарная часть, больница, у нас все было, — вспоминает Владимир. — Теперь нет ничего этого, люди уезжают. Весь север уже переселился. Дий, Сусай, Талово, Черепаново. Мы на очереди.

— Колония — это наше «градообразующее предприятие». Ее закроют — поселок совсем умрет, — рассказывает хозяйка, открывая банку соленых огурцов.

— Меня удивляет, чего все едут в это Черепаново? — возмутился Владимир. — Они приехали и уедут, а то, что у нас тут ничего не осталось, никого не интересует!

Когда Клавдия Николаевна начинала работать врачом, только в Черепаново было 43 ребенка. Сейчас на всем ее участке, который объединяет с десяток деревень, 34 школьника, еще 12 детей детсадовского возраста и 13 неорганизованных.

— Хотите, я вам свой медпункт покажу? — неожиданно предлагает главврач. Идем на экскурсию через безлюдный поселок.

Медпункт в трех минутах ходьбы от дома. Одноэтажное здание барачного типа внутри аккуратно отремонтировано. Маленькие помещения чистотой и уютом могут посоревноваться с любой пермской больницей.

— Это кабинет гинеколога, — со скромной гордостью показывает главврач.

— Вы акушер?

— Да.

Возвращаемся в дом Часовских, начинаем прощаться. Вдруг гаснет свет.

— Опять обрыв проводов, МЧС предупреждало, — устало выговорил Владимир и пошел включать генератор. Идем на свою половину, до подъема осталось четыре часа, впереди самая трудная часть пути. Наутро свет так и не дали. Сборы проходят в темноте.

Через два дня на обратном пути мы снова остановились возле дома главы администрации. «Официальный» Владимир в фиолетовой рубашке и брюках, руководит бригадой электриков. Свет в деревню до сих пор не дали.

— Щас такое постоянно, без генератора никак, — разводит руками наш собеседник.

— Сколько времени осталось жить здесь людям?

— Да кто бы знал!

— Программа переселения местных жителей есть?

— Да, переселенцам должны выделять денежные сертификаты, но когда это будет, неизвестно. Пока они готовят свои бумажки, люди уезжают на свой страх и риск, без гарантий.

Уезжаем и мы, нам надо забросить продукты Юре, вдруг ему еще три месяца ждать коленвал.

На очереди еще два текста - интервью с иеромонахом Евстратием, который сплотил вокруг себя группу переселенцев в Черепаново и фоторепортаж с прохождения самых опасных участков пути.