Иван Огородов: Жителям Пермского края все равно что есть

— Иван Петрович, в последнее время ничего не слышно о «Покупай пермское!». Проект закрыт?

— Не слышно про сам проект, зато слышно про наших производителей — это говорит о его переформатировании. Если раньше участники проекта «Покупай пермское!» должны были использовать одноименный бренд, то теперь они не обязаны делать это. Одна из задач проекта — это научить производителей разрабатывать, использовать, капитализировать свои бренды. Но при этом, если производитель считает важным и необходимым размещать бренд «Покупай пермское!» на упаковке, то мы в этом его точно поддерживаем.

Многие местные производители стали раскручивать собственные бренды. Например, «Овен» продвигает бренд «Царь-картошка», «Беляевка» — «Антошкино». У ряда производителей имеются свои сильные бренды — мясоперерабатывающий завод «Телец», мясокомбинат «Кунгурский», Ашатли, молоко «Елисейское» и другие. Поэтому мы не заставляем размещать на всю продукцию пермского «мишку». Если предприятие хочет использовать бренд «Покупай пермское!», то министерство сельского хозяйства только «за», если хочет капитализировать и делать более узнаваемым свой бренд — то мы, тем более, не против.

«Покупай пермское!» задумывался не только как бренд. Запуская этот проект, мы ориентировались на увеличение доли товаров регионального производства в общем объеме потребления. Частично с этой задачей мы справились. Удалось увеличить удельный вес пермской продукции. К тому же объем производства и выручки у местных производителей растет более быстрыми темами, чем общий объем потребления.

— Что не получилось?

— Нам не удалось привить пермякам патриотизм, объяснить потребителям, почему нужно покупать товары именно региональных производителей. Если в магазине на полке лежит две пачки масла — верещагинское и кезское, одного веса и по одинаковой цене, то для жителя края не принципиально, чью продукцию купить. Он не всегда отдает себе отчет, что, покупая товар, произведенный в Удмуртии, он отдает налоги и тем самым помогает соседней республике, а не Прикамью. Важно, чтобы у потребителя сформировалась осмысленная позиция и, покупая товар в магазине, он задавался вопросами — «Какой товар нужен именно мне? Где и как он был произведен?».

Нашим производителям зачастую сложно зайти на рынок Удмуртии или Башкортостана, где покупатели привязаны к местным производителям и, просто-напросто, не будут приобретать пермскую продукцию, им не все равно что есть, в отличие от значительной части жителей Прикамья.

— Другой похожий проект минсельхоза — «Пермская картошка». Что сейчас происходит с ним?

— По аналогии с «Покупай пермское!», бренд «Пермская картошка» перестал быть обязательным к использованию пермскими производителями.

У «Пермской картошки» было две составляющих. Во-первых, перед нами ставилась задача создать новые производства и развить действующий высокоэффективный бизнес. С этим мы справилась, сегодня успешно работает в картофельном и овощном направлениях уже десяток хозяйств — к таким предприятиям как «Овен», «Беляевка», «Труженик» добавились «Пермские овощи», «Луч», «Урал Агро», ряд успешных фермеров. Я думаю, что в ближайшее время появятся и новые игроки на этом рынке.

Вторая составляющая — продвижение «Пермской картошки» в другие регионы, ее превращение в бренд федерального уровня. Мы хотели сделать ее узнаваемой, как, например, алтайский мед или марокканские мандарины. Но не вышло.

— В чем вы видите ошибки?

— Может быть, не все факторы учли. Возьмем для примера норвежскую семгу, которая является общепризнанным брендом. Исторически сложилось так, что рыбаки ловили рыбу, самостоятельно ее продавали на внутреннем рынке, но поняли, что для выхода на внешние рынки им необходима кооперация. И объединившись начали вкладывать в сильный консолидирующий бренд и старались соответствовать ему.

Мы же в административном порядке пытались объединить производителей, тогда как они оказались к этому не готовы. Например, «Овен» и «Беляевка» принципиально не хотят договариваться об использовании единого бренда. Или нужно, чтобы небольшие фермеры-картофелеводы объединились, и тогда мы им передадим этот бренд.

Кооперация — это неизбежный путь развития, но к этому нужно быть готовыми. Нужно либо кооперироваться с равными, либо идти на поглощение крупной компанией, либо становиться такой компанией. Аграрный рынок — это рынок совершенной конкуренции.

— Ранее краевые власти вели переговоры с сетью магазинов быстрого питания McDonald’s об использовании пермской картошки при приготовлении картошки фри. Они увенчались успехом?

— Мы действительно изучали эту тему, и предлагали McDonald’s разместить заказ на производство, но совместно пришли к выводу, что это пока недостаточно эффективно.

Основная часть ресторанов сети расположена в Центральном федеральном округе: возить картофель из Перми в ЦФО, перерабатывать и привозить обратно — нерентабельно. Наши производители сейчас думают над тем, чтобы перерабатывать здесь и возить большие объемы в вакуумированном или замороженном виде. Когда в Приволжском и Уральском округах станет больше ресторанов, тогда мы сможем вернуться к этому разговору с руководством сети.

— Несмотря все меры поддержки минсельхоза, деятельность сельхозпредприятий остается низкоэффективной?

— Действительно, по последним данным в Пермском крае только половина предприятий является эффективной, но раньше их было еще меньше — 30%. Если на конец 2008 года было только 89 эффективных предприятий из 350, а на конец 2011 — уже 175. Так что прогресс все-таки есть. Наша цель — сделать так, чтобы на конец 2015 года 90% сельхозпредприятий Пермского края стали эффективными.

— Когда предприятие считается низкоэффективным?

— Основной показатель деятельности — это производительность труда в расчете на одного человека. Сегодня по краю мы вышли на уровень 400–450 тыс. рублей, а есть хозяйства, где на одного работника приходится 150—250 тыс. рублей. В то время как мировой показатель в сельском хозяйстве — 1,5–2 млн рублей на одного сотрудника в год.

Сейчас Россия вступает в ВТО. Для хозяйств с низкой эффективностью это медленное и верное сокращение их деятельности. Нам надо как минимум в три раза увеличить эффективность предприятий.

Конечно, некоторые предприятия — преимущественно, птицефабрики и производители картофеля и овощей — сегодня достигли мирового уровня по производительности труда и смогут составить конкуренцию. Есть производители молока, которые подтягиваются к мировым стандартам по производительности труда. Но только в том случае, если сохранятся внутренние цены на удобрения, на горюче-смазочные материалы. В России дизельное топливо стоит 20–25 рублей, в Европе — 45–50 рублей. Если цены на ресурсы вырастут, то нам будет еще сложнее выдерживать такую конкуренцию.

— Почему предприятия низкоэффективны?

— Низкая эффективность предприятий обусловлена, прежде всего, управленческими ошибками, неправильным форматом работы, организации производства. Очень часто на селе идет процесс ради процесса, а не ради результата.

Например, недавно мы ездили в Уинский район на небольшое хозяйство, где на 120 коров приходится 50 сотрудников. О какой эффективности в данном случае можно говорить? Согласно мировому опыту, это небольшое фермерское хозяйство, где фермер — и работник, и бухгалтер, и директор. А здесь есть и бухгалтер по зарплате, и бухгалтер по основным средствам, и главный бухгалтер, специалист отдела кадров, а директор ходит важный с папкой бумаг в руках. Есть огромная контора с актовым залом, которую постоянно отапливают. Такому небольшому хозяйству не нужен такой управленческий аппарат. Это очень сложный психологический процесс и многим неприятно это слышать. Но если уже Россия шагнула в ВТО, от этого не уйдешь. У нас есть переходный этап — до 2016 года, где сумма бюджетной поддержки из федерального бюджета увеличивается. Нужно просто правильно воспользоваться этими мерами.

— Привлечение топ-менеджеров из других сфер деятельности в сельское хозяйство помогает исправить ситуацию?

— Есть три способа повысить эффективность сельскохозяйственных предприятий. Во-первых, присоединение к высокоэффективному хозяйству. Во-вторых, привлечение внешнего инвестора, в том числе и из других сфер. Есть позитивные примеры, — это «Беляевка», «Пермские овощи», «Нива» Частинского района, «Великоленское» Кунгурского района. Есть, к сожалению, и отрицательные результаты, когда новый управляющий камня на камне не оставляет. Но это свойственно не только сельскому хозяйству, такое встречается везде.

Третий способ представляет собой самостоятельную реорганизацию и использование внутренних резервов, либо реализация небольших инвестиционных проектов при поддержке министерства сельского хозяйства или муниципальных районов.

— В чем выражается финансовая поддержка министерства сельского хозяйства?

— Всего из регионального бюджета в 2012 году выделяется более 1 млрд рублей — это и поддержка эффективных предприятий, и реализация муниципальных программ, и софинансирование небольших инвестиционных проектов и агрофраншиз. Более 110 млн рублей выделяется на субсидирование кредитов. А на каждый региональный рубль, направляемый на возмещение процентов, федерация дает 4 рубля, в результате, всего на эти цели в Пермском крае может быть потрачено более 550 млн рублей.

— Каков механизм субсидирования?

— Сегодня мы субсидируем ставку в размере ставки рефинансирования (8%), а предприятиям, которые занимаются производством молока и мяса крупно-рогатого скота — 11%.

Возмещение затрат происходит по четырем направлениям: по инвестиционным кредитам на строительство, покупку техники, оборудования и скота, по кредитам на развитие малых форм хозяйствования, а также по краткосрочным кредитам на оборотные средства, на приобретение удобрения, семян. Кроме того под субсидирование попадает и лизинг.

Нам, как министерству, наиболее интересны инвесткредиты и лизинг, так как эти инструменты направлены на развитие и модернизацию предприятий. Собственно, именно на них и приходится основной объем субсидирования.

— Кроме финансовой поддержки, чем еще помогает минсельхоз предприятиям?

— Мы должны выращивать инициативу. Сейчас пермские фермеры однозначно проигрывают конкурентную борьбу на рынке. Они не просто не умеют продавать свою продукцию, но и не всегда самостоятельно могут это делать. Им не всегда комфортно выступать в роли продавца. В частности, когда мы встречаемся с местными производителями, они говорят нам: приезжайте и забирайте наш товар. Но почему министерство должно это делать? Это рынок и производитель должен уметь находить потребителя — кооперируясь или через посредника. Для лучшего поиска мы организуем регулярные ярмарки, запустили интернет магазин «Ваш фермер». В ряде магазинов появляются фермерские отделы. Однако далеко не каждое хозяйство пока готово работать в рыночных условиях.