«Две секунды на эйфорию». Космонавт Андрей Борисенко — о полетах на МКС, Марс и Маске

— Мы с вами встречаемся накануне великой даты в нашей истории. И поэтому я не могу не спросить про Юрия Гагарина. Чтобы он сказал про современную космонавтику?

— Я думаю, он сказал бы так: космонавтика развивалась хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем могло бы быть. В планах, которые были в 80-х годах, мы должны были создать обитаемые базы на Луне, и высадиться на Марс, а вокруг Земли должны были летать не десятки, а сотни или даже тысячи человек. Но жизнь расставила все по своим местам, и многие вещи, которые, как мы думали, будут совершены к 2000 году, нам еще только предстоит совершить.

— Ваш коллега Геннадий Иванович Падалка в одном из интервью высказал мнение, что в России падает интерес к космосу. Вы согласны?

— По моим наблюдениям интерес к космонавтике наоборот растет, причем устойчиво. Я это вижу по молодежной аудитории, перед которой очень часто выступаю. Я вижу, что уровень вопросов, которые ребята мне задают, реально растет из года в год. Не далее как вчера и сегодня встречался с вашими ребятами, которые живут в Перми, и многие ученики младших классов задают очень взрослые вопросы. По их глазам видно, что это вопрос не ради вопроса, а ради информации, которую они хотят получить.

— Какие, например, вопросы?

— Как получить кислород на Международной космической станции. Услышать такое от третьеклассника, согласитесь, несколько неожиданно. Но ребенок задает этот вопрос с глубоким пониманием того, что он спрашивает, и ему приходится отвечать вполне серьезно — так, как я бы отвечал своему будущему коллеге-студенту.

— Насколько изменилась предполетная подготовка с момента полета первого человека в космос?

— Корабль «Восток», на котором летал Гагарин, и те корабли, на которых мы летаем сейчас, — это совершенно несоизмеримые с точки зрения техники аппараты. Корабль «Восток» — это очень простая машина, и техническая подготовка для полета на нем занимала буквально около года. Сейчас, чтобы подготовить профессионального космонавта для работы на борту станции, требуется порядка 6-7 лет. Поэтому объем тренировок, знаний и навыков, который должен быть сформирован к моменту полета у современных космонавтов, неизмеримо выше по сравнению с тем, какой был у космонавтов первого набора. Но космонавтам первого набора было намного сложнее, чем нам, потому что не было понятно, что вообще ожидает в космосе. Я всегда вспоминаю случай, когда Юрию Гагарину необходимо было решить специальную логическую задачу, с помощью ответа на которую он смог бы раскодировать замок, который дал бы ему возможность управлять космическим кораблем «Восток». Сейчас просто никому не придет в голову использовать такие замки.

— Сейчас о космосе мы знаем о космосе больше. И тем не менее, когда летишь впервые, страшно?

— И в первый, и во второй раз — страшно интересно. Почему-то все думают, что в космос летать страшно. Конечно, космонавты — живые люди, которые хотят жить долго и счастливо, и чувство страха безусловно нам присуще. Но когда мы понимаем, с чем мы можем столкнуться в полете, когда мы долгие годы отдали тому, чтобы натренировать некоторые вещи до рефлекса, то бояться как-то стыдно что ли. С другой стороны понимание, что что-то может случиться всерьез, заставляет организм мобилизовать все свои внутренние резервы и четко отрабатывать действия по той или иной внештатной ситуации. Но бояться в классическом значении этого слова — нельзя.

— Вы помните свои ощущения, когда вы впервые полетели в космос?

— Это ни с чем не сравнить, но эмоции зашкаливают. Потому что, во-первых, наша Земля неописуемо красива. Очень сложно подобрать слова, чтобы рассказать, насколько прекрасная картинка открывается перед глазами космонавта, когда он видит нашу планету сначала с высоты 250 км, а потом уже 400 км. Во-вторых, эмоции очень сильные от того, что ты понимаешь, что ты добрался до вершины профессиональной деятельности — самого космического полета. Это, к сожалению, удается далеко не всем: примерно 30-35% космонавтов, которые в разные годы были отобраны в отряд и прошли весь цикл подготовки, в космос так и не летят. И что самое обидно для них — по независящим от них причинам. Понимание, что тебе повезло и ты не попал в эти 30-35% — это еще один повод для серьезного накала эмоций, чувства эйфории, которое тебя охватывает. Но на которое отведено буквально 1-2 секунды, потому что сразу после выведения мы должны продолжать работу.

— Первый от второго полета отличается по накалу эмоций?

— Лично для меня ничем. Просто ко второму полету я уже знал, что такое настоящая невесомость, которую никак нельзя промоделировать на Земле. Поэтому для меня это не была встреча с чем-то новым, но была встреча с долгожданным знакомым ощущением.

— Наша страна в космической гонке сейчас на каком месте?

— Космическая гонка — это не очень удачное выражение, потому что оно уводит нас в область спорта: кто первый пробежал, кто второй пробежал. Дело ведь не в этом, а в том, какие задачи может решать наша космонавтика в данный момент. Мы в состоянии решать любые задачи, которые поставлены перед мировой космонавтикой. Просто вопрос, сколько сил и времени для этого понадобится. Ведущие космические державы — США, Россия и Китай — находятся примерно на одном уровне.

— Илон Маск — гений или нет?

— Илон Маск — гений менеджмента. Но к техническим решениям, которые применяются на кораблях Space-X, есть очень много вопросов. Многие из них были проработаны и отвергнуты нашими конструкторами еще много лет назад. Корабль «Союз» — самая надежная на сегодняшний день космическая техника в мире.

— Недавно Маск в соцсетях назвал дату полета на Марс — 2029 год. Насколько это реально?

— Сейчас есть ряд технических проблем, которые вряд ли позволят человеку высадиться на Марс в 2029 году. И они не зависят от страны. Например, защита экипажа от различных видов излучения в межпланетном пространстве. На сегодняшний день есть много различных разработок, но надежной защиты, которая позволит сохранит жизнь и здоровье экипажа, пока нет.

— Вы были наиболее вероятным кандидатом на участие в американской программе Илона Маска Space X. Расскажите, пожалуйста, чем закончилась та история?

— Первой по этой программе полетела моя коллега Анна Китина. У меня обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось закончить активную карьеру космонавта, и сейчас я занимаюсь вопросами, связанными и с подготовкой космонавтов, и с отработкой новой космической техники.

— Скажите, вы встречались в космосе с чем-то необычным, что не вписывается в научные рамки?

— Во время космических полетов встречаются вещи, которые на первый взгляд, кажутся такими. В течение первых 10 минут, перед тем как хорошо подумать над тем или иным явлением. Но никаких явлений, которые бы не поддавались объяснениям современной науки, пока не зафиксировано.

— Где лучше — на небе или на Земле? И скучаете ли вы по космосу?

— Наверное, в космосе лучше работать, а на Земле — готовиться к космическим полетам. Основная часть нашей профессии — это все-таки полеты в космос. Это то, к чему мы идем всю свою жизнь. Безусловно, время, которое мы проводим наверху, в наших космических командировках, невозможно забыть и всегда хочется повторить.