Спасибо, что живут. Север Прикамья превращается в поселки стариков

«А если их еще выбросили в чистом поле и надо было выживать?»

Рябинино — вполне типичное дитя советской индустриализации. Сам населенный пункт появился в 1923 году рядом с перевозом через Вишеру, в 1930-м появилась пристань, а в 1938-м сюда пришел Усольлаг. Поселок строили спецпереселенцы и трудармейцы. Рябинино постепенно стало главным элементом системы сплава леса, который шел по Вишере и Колве. Между устьями рек была создана сплоточно-формировочная сетка, на которой в период навигации трудилось все взрослое население Рябинино. Здесь лес отлавливали, обрабатывали формировали те самые знаменитые огромные плоты и отправляли вниз по Каме и далее.

В 1946-м лагерный пункт начали преобразовывать в гражданское предприятие. Появился Рябининский сплавной рейд в составе «Камлесосплава». И начались, пожалуй, самые счастливые 50 лет в истории посёлка. В 48-м году открыли детский сад, в 49-м — семилетнюю школу, в 1950-м организовали библиотеку. В 1952-м в поселке появилась полноценная больница, в 58-м клуб.

По словам директора школы Марины Голохвастовой характер у рябининцев отличается от чердынского: «Рябинино — слагаемое многих культур. Немцы, финны, кого у нас только нет. А если их еще выбросили в чистом поле и надо было выживать, то как выживать? Благодаря уму и сметке…»

К середине 80-х годов 20 века Рябинино, пожалуй, достигло пика своего развития. Мощный сытый поселок с хорошим снабжением. На пару с Керчевским Рябиниский рейд был ключевым на северном сплаве.

«Как рейд закрылся, хана всему настала»

В 1987 году принято главное решение о поэтапном прекращении молевого сплава древесины — постановление Совмина РСФСР № 384 «О прекращении молевого сплава леса на реках и других водоемах РСФСР». Вред от этого вида деятельности оказался слишком нагляден и велик даже для руководителей позднего СССР, которое не слишком заботилось об экологии. В течении восьми лет продолжался переходный период, к 1995 году сплавные рейды и предприятия по всей России встали окончательно и бесповоротно.

Встал и Рябиниский рейд. Следующие годы — это постепенный упадок и попытки удержать поселок на плаву. Еще в 1991 закрыли пристань, в 95-м больница сократилась в амбулаторию, в 2006-м посёлок перестал быть центром сельсовета. Население, которое на пике чуть не сравнивалось с населением Чердыни стало массово разъезжаться, в 2010 -м году в поселке насчитывали 1600 человек. Сейчас меньше.

Если вы думаете, что далее последует надрывный рассказ о «нищей загибающейся деревне, где ни кола ни двора», так нет. Рябинино ни нищее, ни загибающееся. Местами бедное, да. Но, в основном, с вполне приличным достатком. Спутниковые антенны над крепкими домами, многие дома явно после свежего ремонта, места под машины. Чистый, аккуратный поселок, а брать пример с местной прочистки дорог должны ездить пермские подрядчики и чиновники. Только людей нет.

— У нас и Рябинино и Чердынь живут «по детскому расписанию», — говорит завуч школы Галина Селянинова, — Утром мамы детей ведут в детский сад и школу, сами дети идут днем обратно. А сейчас, — разводит руками завуч, — сами видите, карантин.

— По вахтам все мужики, — продолжает мысль крепкий пожилой мужчина, которого мы случайно перехватили на выходе из полупустого чердынского автобуса, — в пятницу будут. Работы-то у нас толком нет.

В местном баре-магазине с мотивирующим названием «Кураж» продавщица тоже не ждет посетителей на неделе. По ее словам, основной поток посетителей в выходные. Вот тогда, мол, мужики зараз могут и по тысяче рублей оставить. Если судить по ценам и ассортименту, то мужчины в Рябинино по-прежнему крепкой уральской породы, тысячи тут на многое хватит.

По сути днем в зимний будний день признаки жизни в большом Рябинино подают только школа и детский сад. На улицах никого нет, только проносятся оранжевые чистящие машины местного дорожного предприятия, которое все окрестности обслуживают. И делают это хорошо. Мужчины на «отходном промысле», женщины по хозяйству, клуб и библиотека пусты. Администрация? Так администрация теперь в Чердыни, своей нет.

Летом, конечно жизнь здесь закипит. Народ вернется, дачники приедут и начнется самая жаркая пора — заготовка. Местные живут собирательством и продажей собранного. Лесные богатства пермского севера: грибы и ягоды, легальная и нелегальная добыча древесины — вот основные средства заработка. Только грибы и ягоды бизнес неустойчивый, зависит от погоды и вкусов покупателей, а древесный промысел, в силу нелегальности не всем подходит. В общем, «стабильности нет». Но и это не главная проблема, главная — идет следом.

«Нам люди нужны»

Директор рябининской школы показывает нам фотографию выпускного класса 2018 года:
— Этот поступил в МФТИ, Саша вот тоже в Москву поступила, на юрфак, двое в пермском политехе, эта девочка в военное поступила, вот этот парень мотострелок в Новосибирске, Саша в сельхозакадемии, девочка в медакадемии на бюджете, а вот эти ребята в финансовом колледже и нефтяном колледже…

Все без исключения покинули родной поселок. Это типичная история последнего времени. Все уезжают, до единого человека. Возвращаются только те, у кого не сложилась жизнь в других местах. Это было и раньше, сейчас процесс подталкивает ЕГЭ. В Рябинино хорошая школа, профессиональные преподаватели, в результате выпускники набирают хорошие баллы и получают возможность поступать в учебные заведения по всей стране. Кто может попрекнуть их и родителей если дети используют шанс на перспективную жизнь? Кто может попрекнуть их, что не возвращаются?

Сейчас в Рябининской школе 215 учеников и с каждым годом их все меньше. В отдаленных селах процесс еще заметней.

— Я в Бондюге работала на практике лет 25 назад, — рассказывает Марина Голохвастова. — Там 10-й класс был тогда 10 человек — как здесь у меня сейчас. 11-й — 6 человек, тоже как у нас сейчас. Недавно видела директора той школы, она здание сделала — конфетку, а детей нет. Осталось 57 человек на всю школу. Было 200. И куда теперь? Школа с пустыми глазницами окон? Вот не дай бог нам такое. Поэтому нам надо людей.

Людей-то надо, но вот куда им возвращаться? Какие есть варианты для этого? На самом деле, вариантов немного. 70 лет Советской власти эти территории жили по сути с двух взаимосвязанных экономических процессов: лесопроизводства и системы исполнения наказаний. Система исполнения наказаний валила лес и содержала структуру лагерей, гражданские предприятия этот лес первично обрабатывали и сплавляли. Отдельно надо упомянуть, что в советские времена северные поселки подлежали особому снабжению и финансированию. Та система требовала вполне себе понятного количества квалифицированного персонала, который бы не только работал на предприятиях, но и учил, лечил, развлекал, торговал.

Что сейчас? Возродить предыдущую модель экономики при сегодняшней ситуации невозможно. Даже не нужно. Про молевой сплав уже сказано выше. Что же касается второго краеугольного камня местного благополучия, то ФСИН постепенно сокращается и будет сокращаться дальше. По данным пресс-бюро ФСИН «на 1 октября 2019 года в исправительных колониях уголовно-исполнительной системы России содержалось 434 тыс. осужденных. За 2019 год число заключенных снизилось на 29 тыс. человек. Наибольшее сокращение числа осужденных зафиксировали в Свердловской области (1344 человека), в Пермском крае (1249 человек) и в Красноярском крае (1172 человека)». Сейчас в исправительных учреждениях Прикамья содержится 17,23 тыс. человек. Грубо говоря, «население» исправительной системы сокращается у нас примерно на 5–7% в год и в ближайшие годы эта тенденция сохранится.

Какие есть варианты? Легальная лесодобыча? Возможно. Но только если размещать здесь высокотехнологичные предприятия по глубокой переработке. Переработка «даров леса»? Тоже вариант. Но на самом деле и те и другие варианты сейчас не выгодны из-за логистики и инфраструктуры. Проще и дешевле вывозить сырье машинами и перерабатывать его в других местах, чем загонять производство в «медвежий угол». Говорить о массовом, именно массовом туризме в эти места тоже не приходится и по тем же причинам: логистика и инфраструктура. И если принудительно насадить отели, кафе еще возможно, то сократить время доезда реально только при массовом и глобальном развитии региональной малой авиации, а этого мы не наблюдаем даже в среднесрочной перспективе.

Постепенно пустеющие села — это и проблема всего социального блока. Вот та же школа в Бондюге — для кого она в перспективе? Не строить и не обеспечивать нельзя, а строить и обеспечивать — чистое золото в затратах.

Конечно, переломить ситуацию сможет вектор на стремительно дешевеющие транспортные расходы и технологические переломы, на которые богато время. На это только и стоит надеяться. По большому счету, если векторы развития никак не изменятся, то наши северные поселки вроде Бондюга или Рябинино лет через 15 останутся прибежищем немногочисленных стариков, экспатов и поклонников охоты и рыбалки.

rabinino-soh.narod.ru