«У нас клановость, а не протест». Подводим итоги не самых скучных выборов в России и в Прикамье

Интервью с политконсультантом Людмилой Ознобишиной и немного инфографики от нее и Виталия Ковина, доцента, старшего научного сотрудника отдела по исследованию политических институтов и процессов ПФИЦ УрО РАН.

В стерильных условиях

— Людмила, прокомментируйте, пожалуйста, что произошло в стране? Я имею в виду Приморье (где отменили итоги выборов), Хабаровский край (кандидат от ЛДПР Сергей Фургал победил на выборах губернатора), Владимирскую область (во втором туре выборов губернатора победил кандидат от ЛДПР Владимир Сипягин). Почему такая сдержанная партийная радость? Должны же с сине-желтыми флагами на улицах танцевать. А у нас очень скромные посты депутатов ЛДПР в социальных сетях.

— В тех регионах, где это произошло, конечно, была ситуация политической сенсации. Но все понимают, что это не выбор в пользу конкретной политической партии, это протест против местной власти. В выборах принимали участие действующие губернаторы непростых в социально-экономическом плане регионов. Губернаторы вызывали отторжение, люди устали от надоевших лидеров. В Приморском крае, усталость и протест другого плана, на контрасте: миллиарды рублей потрачены на мегапроекты: мост, университеты, постоянные мероприятия международного уровня, но люди не чувствуют, что это отражается на их жизни, всё дорожает, жить становится сложнее.

При сложившейся политической системе многие говорят, что это катастрофа и форс-мажор. Конечно, пенсионная реформа сыграла немаловажную роль. Люди в марте пришли на выборы, высказали свое доверие, а им — пенсионную реформу, вот они и показали региональным властям, где раки зимуют.

— Кандидаты сами не ожидали, по-моему, и даже не очень хотели своей победы. Хотя, конечно, так издалека сложно судить.

— Думаю, что не ставили перед собой цель — победить на выборах, были задачи по поддержке партийного бренда. Сипягин во Владимирской области является действующим депутатом, возглавляет фракцию, комитет по аграрной политике, для него это, вероятно, было неожиданнее, чем у однопартийцев в Хабаровском крае. Фургал дважды избирался депутатом Госдумы.

Вопрос в том, как дальше будут складываться взаимоотношения новоизбранных глав от ЛДПР с федеральным центром. Негативный вариант: их начинают лишать финансирования, и воспитывают население через федеральные СМИ: мол, вы проголосовали за неправильных кандидатов, поэтому в регионе жизнь и развитие остановились. Позитивный, или эволюционный вариант: ослабление вертикали власти, продолжение тренда на политическую конкуренцию, изменения в выборном законодательстве.

Тем кандидатам в губернаторы, которые победили, дали пройти муниципальный фильтр. Мы же понимаем, что его проходят с помощью административного ресурса. Чудес не бывает. До кампании допустили тех кандидатов, которые не представляли опасности. Это были стандартные стерильные условия. А люди сумели заявить о своем протесте, следуя стратегии «Голосуй хоть за черта лысого, но не за представителя власти».

— Что они теперь будут делать с регионами? Мне кажется, что сейчас настолько предопределены итоги выборов, что кандидаты от власти заранее начинают собирать свои команды, знают, кого оставят, кого уволят. А тут — никакой подготовки.

— Они же не просто люди с улицы, у них есть опыт работы в органах власти, где мало осталось таких, кто не встроен в вертикаль. Есть пример Иркутской области, где губернатор избрался по подобному сценарию. Каких-то прорывов ожидать от губернаторов-«оппозиционеров» сложно.

Битва кланов

— Чем обычно отличаются выборы в Пермском крае от выборов в других регионах?
— В Пермском крае и в 2011, и в 2016 году наблюдалась низкая явка, и невысокие проценты «Единой России» по сравнению с другими регионами. Ряд федеральных экспертов говорили: «Радуйтесь, что у вас так, это значит, вы не относитесь к Мордовии, Кемеровской области, Кавказским республикам», но, на мой взгляд, это были сигналы о недовольстве среди населения, и к 2017 году в Прикамье созрел четкий запрос на обновление власти.

Федеральные власти справились с этим запросом — решили проблему сменой губернатора: Максим Решетников — местный, молодой, активный, антитеза прошлому губернатору Виктору Басаргину. И сейчас в Пермском крае все еще продолжается «медовый месяц», ожидания не подверглись инфляции. Поэтому для местных предвыборных кампаний пенсионная реформа не стала драйвером протеста.

— Каковы особенности выборов этого года в Прикамье?

— Огромное количество мандатов — 1860. У нас был мощный муниципальный выборный цикл. Кампании содержали несколько вызовов для партийных отделений, и показали, что эффективность наших партийных структур низкая (за исключением ЕР). Это же такая классика — работа по партийному строительству: поиск кандидатов, проведение их во все органы власти. Выставляй больше людей, и соответственно, получишь больший результат. У коммунистов из 244 кандидатов в Пермском крае прошло 68. Выставили бы больше людей — прошло бы больше.

Надо заниматься выборами постоянно. Это относится и к депутатам ЗС, потому что политическая судьба, зависит от того, как складывается работа на территории. В Прикамье традиционно Краснокамск давал высокие проценты за КПРФ, Кизеловский угольный бассейн — за ЛДПР, соответственно и депутатам, и партийным структурам, надо было усиленное внимание этим территориям оказывать.

Но партийной борьбы не было. Я поделила условно местные выборы на три группы. Первая — «Тишь, гладь, благодать» — там, где подавляюще прошли кандидаты от «Единой России», прошли те, кто должен был пройти: в Александровском районе, в Горнозаводском городском округе, в Гремячинском городском округе.

Вторая группа условно называется «Приморские волны» — в этих территориях были намеки на конкуренцию, это Красновишерский район, Кизел, Оханский городской округ.

Самая интересная третья группа — «Внутриэлитные войны», которые ярко проявились на трех территориях. Партийная принадлежность в Кунгуре, Краснокамске и Чайковском не была важна. Особенность этой группы в том, что с выборами ничего не закончилось, только началось. И были вопросы по первым заседаниям работы местных представительных органов. Причем здесь еще правовая база сырая, фактически с колес создаются округа, ликвидируются поселения, ликвидируются районные уровни власти.

В Кунгуре развернулась борьба Ларисы и Андрея Елтышевых, их команды, с командами Романа Кокшарова, Алексея Золотарева и действующего главы Сергея Гордеева. Елтышевы выставили больше 20 человек, прошли шесть. У команды Кокшарова-Золотарева-Гордеева порядка 12–13 мест.

Пришельцы против хищников

— В Краснокамске было несколько групп, которые шли во власть?
— Да, можно сказать, там были все против всех. Выборы в Краснокамске я условно назвала «Пришельцы против хищников». Когда водораздел проходит не между партиями, а между местными элитами. А внутри одной партии есть представители разных кланов, которые не переваривают друг друга и придерживаются абсолютно разных взглядов. Группа кандидатов «Хищники-1» были подконтрольны Ольге Колоколовой, лидеру регионального отделения партии «Яблоко», она «закрыла» все 20 округов, причем в шести у нее была реальная возможность провести кандидатов. Еще был клан Юрия Чечеткина, бывшего мэра, депутата Законодательного собрания, но до регистрации реальные кандидаты не дошли. Конечно, одной из задач было не допущение команды Ольги Колоколовой. Если в прошлом депутатском составе она и двое членов ее команды такого жару давали в Земстве, то что бы было, если бы их стало шесть? Ключевая задача была не допустить Колоколову.

Злую шутку сыграло с Ольгой Аркадьевной, на мой взгляд, ведение кампании ей самой, она работала на разрыв, а против нее и махина административного ресурса в лице «пришельцев» и другие «хищники». Она не смогла это все вытащить, не хватило сил. У нее прошла только Светлана Рукавишникова, которая победила призера Олимпийских игр Светлану Высокову. Причем в этой ситуации больше благодарить надо главу района, Виктора Соколова. Он буквально за неделю до выборов не продлил контракт с Рукавишниковой — она была директором учреждения дополнительного образования «Ровесник», а вместо нее поставил родственницу Высоковой. И все это так демонстративно — конечно же, людям такое отношение не понравилось.

Другая группа «Хищники-2», близкая депутату ЗС Игорю Малых, который в свое время был председателем Земского собрания, часть его кандидатов шли от «Единой России», часть от КПРФ. У КПРФ было шесть сильных кандидатов, у пятерых точно имелись шансы на победу. Это было понятно еще в августе, после социологических исследований. И было принято решение, как по Колоколовой, не допускать всеми силами представителей КПРФ. Нашли «причину» — использование авторских прав на одной из листовок. Но всех коммунистов, имеющих шансы на победу, сняли по решению суда из-за авторских прав. А как известно это больше политическое решение, чем правовое.

«Пришельцы» — это пермская команда Виктора Соколова, куда вошли руководители предприятий, завода противогололедных материалов, РМЗ, спортсмены, чиновники… Большинство из них — пермяки.

В итоге в одном из округов, где точно прошел бы коммунист, 570 избирателей пришли и испортили бюллетени, а кандидат, который прошел, набрал всего 250 голосов. Говорили, что тех, кто портил бюллетени, подкупили. Невозможно купить 570 человек за такой короткий срок, нет, конечно. Это избиратели, бабушки местные, которые очень любили своего депутата, приходили и плакали. В других округах, где сняли представителей КПРФ, складывалась подобная же картина — люди портили бюллетени или просто не пришли.

Держитесь там!

— А в Чайковском что происходило?

— Чайковский находился в тени очень долго, потому что Юрий Востриков, который отвечал за кампанию, гарантировал «всё хорошо, прекрасная маркиза, всё под контролем». Конечно, Чайковский район один из сильных в крае, четвертый бюджет, и политическая обстановка сложилась такая, бюрократия местная забронзовела, и ведет себя глава так… что конкуренцию составить может только глава Пермского района Александр Кузнецов. Юрий Востриков был очень самонадеян, в его списке кандидатов были все статусные фигуры, менеджеры крупнейших предприятий, директора, немного разбавили список представителями бюджетной сферы, заведующими детских садов, например. Заменили самых одиозных фигур. Но повторилась приморская история — сказалась усталость населения, острая потребность в переменах.

И вот потребность есть, усталость есть, запрос есть, а людей, кто станет выразителем протеста нет. Тех, кто будет в выборную кампанию и в дальнейшем противостоять Вострикову, команда собиралась очень долго. Но собрались и выдвинули представителей малого и среднего бизнеса, общественников. Востриков серьезно к таким конкурентам не отнесся, ну, смешно же, директора магазинов, офисных центров, офисный планктон… Но коалиция ЛДПР и КПРФ начала работать в выборном режиме, у них было тяжело с ресурсами, они «выезжали» на энтузиазме, я такого драйва и единения с 90-х, начала 2000-х годов, пожалуй, не видела на местах.

В результате, отработали ударно: из 25 членов команды прошли 13. Они бы взяли больше, но у них на некоторых участках совсем не было наблюдателей. Там традиционные административные шалости: досрочное голосование в отдаленных территориях, урны, порча бюллетеней. От 20–30% доля таких голосов в отдельных округах, где не прошла антивостриковская коалиция.
Сейчас у оппозиции 13 голосов, у команды Вострикова 12. Я искренне желаю ребятам держаться, не сдаваться.

— Общий вывод: Пермский край не место для протеста, разве что для клановых войн. Почему так?

— У нас долгое время отсутствовала политическая конкуренция, а то что было — это больше внутриэлитная история. Она в чем-то искусственная, не на политическом базисе, а как правило на экономическом интересе групп. Кроме того, выбор у нас был сделан в феврале 2017 года, смена региональной власти произошла без выборов, но и низкая явка, и невысокие рейтинги партии власти, основа которых — крупные монополии всё это свидетельствует об особой природе протеста пермяков. Пермяки голосуют ногами, просто игнорируя институт выборов, надеясь только на собственные силы. У этого сценария есть свои плюсы для власти, но есть и открытый финал.