«На войну можно на маршрутке приехать». Пермяки увезли на Донбасс гуманитарную помощь

— Евгений, ты впервые отправился в Донбасс? Как была организована сама поездка, сколько по времени длилась?

— Мы ездили ровно неделю, из которой в Донбассе провели три дня. Два дня туда, день в Луганске, день в дороге, день в Донецке. Я лично ехал впервые. «Русский клуб Перми», я его участник, один раз уже отправлял посылочку, но сейчас Донбасс уже «непопулярная» тема, и многие гуманитарщики свернули деятельность, в том числе наш тогдашний благодетель.

А тут вызвался помочь с транспортировкой и прохождением таможни Николай Логинов из пермского отделения ОД «Новороссия», но он поставил логичное условие: пусть от вас кто-то едет с грузом. Набили здоровенный джип по маковку, Николай уложил свой груз для луганчан, мы — свой для Макеевки.

«У нас попросили средства от вшей»

— Какой груз? Что нужно жителям Луганска, Донецка?

— Всегда надо заранее спрашивать, чего людям надо. Мы списались с детским клиническим центром Макеевки, это город-спутник Донецка.

Обычно, когда посылают гуманитарную помощь в горячую точку, о чем сразу думают — перевязочное, противоожоговое, шовное… А у нас попросили среди прочего, и потом громче всего радовались — средствам от паразитов, потому что из области часто привозят детей с вшами, и вообще там, где война, там и насекомые, которые имеют обыкновение кишеть.

А, допустим, детской одежды в той же больнице просто переизбыток, потому что добрые сограждане прислали ее море разливанное в 2014-м году. Ее выкинуть не по-людски, а девать некуда. Поэтому всегда надо заранее спрашивать, чего нехватка, не надо никогда посылать абы что на деревню дедушке.

Точно так же военные могут попросить не тепловизоры, которые им очень любят посылать, а, скажем, хорошую обувь. Или вообще такую нетривиальную штуку как метеозонд для артиллерии.

Поэтому мы специально спросили, нас сориентировали, ну мы и потащили — и перевязочное, и антисептики, и вот, штуки против паразитов.

— Как пересекали границу?

— Нашу колонну в составе джип-широкий, одна единица, сопровождало аж два человека — водитель Николай и я. Третий бы уже не влез, потому что груз занимал все место.

На границе нас встретил товарищ лейтенант из луганского ополчения, который здорово помог в смысле ориентировки, как что работает, и куда нам потом тащить свои бренные кости. В Луганске у Николая были свои дела, мы сбросили там то, что собрал он для местных, и поехали уже с нашим грузом в Донецк.

В Макеевку мы ехали через «шахтерский пояс». Из Луганска в Донецк можно доехать почти не выезжая из городов, там дистанция — как между Пермью и Закамском. Только проехал Красный Луч — вуаля, ты уже в Миусинске, проехал Миусинск — а вон уже рядышком Снежное, и так до самого Донецка.

«Почти нормальная жизнь»

— Было страшно? Стреляли?

— Вообще, в Донбассе стреляют уже достаточно редко и «точечно». Весь «сталинград» сейчас четко локализован: район Светлодарска, авдеевская промзона, еще несколько точек. За все время в Донбассе я слышал ровно один выстрел: что-то бухнуло сильно вдалеке за Луганском. Боевую технику тоже видел ровно один раз: БМП-1 везли на трейлере.

В самом Луганске и Донецке — почти нормальная жизнь. Толпу на улице не отличить от пермской, и это, кстати, как-то особенно укололо: вот, совершенно такие же люди как я и те, кто меня окружает: вот, какой-то офисный чувачок, хипстерская парочка, тетечка, похожая на учительницу (разговорились — оказалась учительница).

Экзотику привносят только ополченцы, но они все очень подтянутые, целеустремленные, трезвые и вообще производят хорошее впечатление. Серьезно, я думал, будет хуже, но бойцы, действительно, производят впечатление толковых, дисциплинированных солдат.

— Что кроме них напоминает о том, что идет война?

— Война не дает о себе забыть нигде. Ты идешь, десять домов выглядят нормально, бац — хрущевка, у которой кроме стен ничего нет, внутри мешанина из перекрытий, крыша упала внутрь.

Идешь, все хорошо, раз, универмаг типа нашего какого-нибудь — и у него стены как будто обрызганы гвоздями от пола до крыши.

Очень сильное впечатление произвел парк перед горадминистрацией. Там скучала парочка часовых, похожих на сталкеров из «Сталкера», очень уютный парк, детская площадка, идиллия — а это то самое место, по которому влепили со штурмовика летом 2014-го, убили человек десять, и потом рассказывали изумительные истории про взорвавшийся у «сепаров» кондиционер.

«Лютая, жестокая бедность»

— Почему они не уезжают? Почему остаются в опасности? Не хотят покидать свои дома?

— Летом 2014 года луганчанин мне говорил, что основной контингент в ополчении — жители области. Так вот я теперь понимаю, почему. Бедность. Лютая, жестокая бедность. Война обрушила то, что уже висело на ниточке.

Да, много остановившихся промышленных объектов со следами прилетов — едешь, вроде нормальный заводик на горизонте, подъезжаешь ближе — проходная пуста, трубу как будто исполинский бультерьер грыз, в стенах дыры от снарядов размером в дверь. Но! Видно, что там крайняя нужда и нищета была задолго до войны.

Из города вроде того же Миусинска сбежишь даже на войну. При этом, как ни странно, очень ухоженный, например, Шахтерск. Его летом 2014-го года яростно месили, это заметно, но все, что не развалили артогнем (то, что я видел) поддерживается в отличном порядке. Горят все фонари, дорога — автобан, разметку явно старательно подновляют.

Мне там просто захотелось пермскую горадминистрацию туда притащить и гонять по Шахтерску автоматными шомполами: «Посмотрите, люди скверные, как люди себя блюдут, при том, что у них война».

В Макеевку мы въехали по темноте. Макеевка — самый большой маленький город в мире. Вообрази какой-нибудь небольшой городок у нас в области, типа Горнозаводска, например. А теперь представь Горнозаводск, в котором живет полмиллиона людей. Вот, это Макеевка.

Она от линии фронта закрыта Донецком, Ясиноватой и Горловкой, поэтому прямо туда прилетов было мало, и следы войны там можно найти только при особом старании. В Донецке по-другому, там на северной и западной окраинах полный кошмар, разрушено к чертовой матери всё.

Но в центре на улицах толпы, все магазины, кафе и конторы работают. Когда я увидел работающее турбюро, у меня шаблон треснул. Когда увидел работающий квеструм, шаблон лопнул.

— Что они говорят, люди? Что думают?

— Конечно, из-за войны экономика страшно пострадала. Всё работает, всё дешево, но все бедные или очень бедные.

Особенно тронула история одной женщины, владелицы кафешки. Я понимаю, что есть истории более страшные, но эта почему-то зацепила. Она построила кофейню уже очень давно, у нее были работники, хорошая клиентура. Когда началась война, она сначала по очереди увольняла работников, и сейчас вернулась к тому, с чего начала: сидит в своей кофеенке одна. Я у нее напился кофе так, что тот из ушей лился (капучино — 60 рэ, круассан размером, не шучу, с батон — за тридцатку), но черт побери, вот это формально не отнести к ужасам войны, но у человека дело жизни еле теплится.

«Ворота как у китайского императора»

— Что удивило больше всего?

— Парадоксальным образом Донецк — рай для фрилансера: все дешево и довольно благоустроено, и если ты работаешь удаленно за нормальные деньги, там будешь королем. Виктор Янукович и Ринат Ахметов до войны вовсю вкладывались в Донецк (но, похоже, не в область), и следы былого благолепия по-прежнему видны.

Кстати, особенно поразил пышный на уровне китча дворец Ахметова на окраине между Донецком и Макеевкой. Настолько «бахато» сделан, что просто челюсть падает, там один забор на полкилометра тянется, ворота как у китайского императора, деревья старательно подстриженные.

Вообще, это самый чудовищный парадокс Донбасса: на линии фронта — настоящая Первая мировая, окопы залиты слезами Ремарка, руина громоздится на руину, а в трех километрах — люди ходят, дети играют, и на войну можно на маршрутке приехать.

«Очень надеются на Россию»

— Вас ждали? Как встретили? Как приняли помощь?

— В больнице нас встретили как родных, открыли заначенную бутылку шампанского, и вообще реакция была в духе «Девчонки, живем!» Мы им закрыли несколько очень остро-необходимых позиций, типа той же мази от вшей, и вообще денег на медикаменты им выделяется мизер, единицы процентов от нормальной потребности, так что мы с кучей полезных расходников оказались очень кстати. Гуманитарные шприцы, гуманитарные бинты, ну, и я — гуманитарная вата.

По-прежнему очень надеются на Россию, и больше реально не на кого. Есть сторонники Украины, это нельзя игнорировать, причем еще в Луганске я видел забавную «войну граффити». Надпись на заборе «Зрадников ненавидят», слово «Зрадников» аккуратно зачеркнуто, поверх написано «Укропов». Но при этом общая линия — это Россия.

«Мы все-таки надеемся, что Россия нас к себе заберет», — я эту фразу в разных вариантах слышал постоянно. Экономика завязывается на Россию, гривнами я не то что не расплачивался, я их ни разу не видел. Кстати, как и не слышал ни одного слова по-украински.

К ополченцам отношение у разных людей разное, но я своими глазами видел трогательнейший самопальный памятник — подбитый летом 2014-го ополченский танк, в котором тогда погиб мехвод. Этот танк стащили на обочину, покрасили и обнесли оградкой — и он завален цветами. Причем видно, что не официозными венками какими-то. Даже сейчас, через почти три года, люди там останавливаются и кладут букетики. Одна машина остановилась при мне, хотя я его минут пять всего осматривал.

— Что говорят родные, как отпускают? Страшно же. И бесплатно. Почему тебе это нужно? Зачем?

— Родные отпустили, хотя и переживали. Почему мне это нужно? Да просто по гуманитарным соображениям. Мы в ответе за тех, кого приручили. Люди подняли восстание, это именно прежде всего народное восстание — в надежде на Россию.

«Мы надеялись, что нам Родина подставит плечо», — это мне говорил бывший житель Славянска. У которого сейчас нет ноги. И Родина — это не Украина.

Ну вот, наше плечо, оно хилое, мы частные лица, не ОАО «Газпром», но уж какое есть. И да, я просто очень рад, что сейчас кому-то в Макеевке жить легче. Они там привыкли уже, как каторжник к колодке. Но это же ненормально. Это же, черт побери, глубокое свинство, что миллионы людей должны так жить.

— Поедешь снова?

— Да, я надеюсь, что еще съезжу. Тем более, тот же самый детский клинический центр в Макеевке — продолжает нуждаться. Им нужен, к примеру, мощный дизель-генератор, на 10 квт. Дело в том, что резкое увеличение потока пациентов совпадает с моментами, когда электричество может резко выключиться. И на этот случай нужен резервный источник питания. В общем, война не окончена, история продолжается. Там наши люди, и хотелось бы, чтобы они выпутались из этой войны живыми.

фото из личных архивов