«Все зависит от полноты стакана». Изнанка профессии: московский политтехнолог, работавший на выборах в Перми

Владимир Степанов, известный политтехнолог, руководил отделами по связям с общественностью в «АВТОВАЗе», в промышленном холдинге РОТЕК, в Объединенной металлургической компании. В 2016 году был советником экс-губернатора Пермского края Виктора Басаргина на общественных началах, вел предвыборную кампанию. В 2017 году, продолжая заниматься PR, осуществил мечту последних лет, открыл профессиональную фотостудию — Jazzphotostudio, где соединил две свои главные страсти: фото и джаз.

— Владимир, вся страна судит о вашей профессии по фильму «День выборов». Насколько он далек от реальности?
— Очень похож, можно сказать, что все так и есть. Хотя, конечно, реальность гораздо ярче, более непредсказуема, богата на события, истории. Но в целом все так, динамично, активно.

— Никто в детстве не мечтает стать политтехнологом. Кем вы хотели быть?
— Когда я был маленьким, мечтал стать милиционером или стюардом. Мне очень нравилось летать на самолете. Я жил на Сахалине, а бабушка в Москве, вот и летал из Южно-Сахалинска в Москву каждое лето. От моря в столицу. Эти перелеты с детства со мной.

— И как умудрились стать PR-специалистом?
— Закончил Московский иняз (современный Московский лингвистический университет) в 1986 году, переводчик английского, испанского, португальского языков, много лет работал переводчиком. Судьба забросила в РИА Новости, где собственно, началась журналистская и PR-деятельность. Начались первые избирательные кампании, я не могу сказать, кого мы продвигали, так как эти люди сейчас не последние люди в государстве, и не надо им лишней рекламы и лишних вопросов.

— Если сейчас полистать агитпродукцию тех времен, познакомиться с теми кампаниями, покажется все таким наивным, детским каким-то.

— Так это и было наивно и по наитию. Многое делали наощупь, многое приходило с опытом. Одно было понятно, к политтехнологиям должны быть способности. Оказалось, что у меня они есть.

— Как понять, есть ли эти способности?
— Пойдите стричь человека, достаньте ножницы, сразу поймете, есть ли способности к парикмахерскому делу или нет. Надо попробовать. Я попробовал заниматься фотографией, понял, что у меня это получается.

— Кто стал вашим учителем? Кто объяснил, что такое PR?
— Это было что-то новое, каких-то гуру не было И мы учились все вместе друг у друга, воплощая свои представления о том, как это должно быть. Сейчас люди, которые работали со мной, занимают высокие посты. А тогда все были молодые, была одна команда.

— Яркие примеры приведете? Расскажете о том, о чем обычно не говорят?
— О черном PR обычно не говорят, но это не значит, что его нет. Эти политтехнологии очень популярны. Было и как в фильме «День выборов»: от разных сексуальных меньшинств выставляли людей в поддержку кандидатов-конкурентов. «Спасибо, дорогой, что поддерживаешь нас. Твои геи», — ну что-то в этом роде.

А в основном, конечно, обычная работа с кандидатом, изготовление и распространение агитационной продукции, организация встреч с жителями. Кстати, встречи с избирателями, глаза в глаза, живые встречи — самый эффективный инструмент, это я вам точно говорю. Газету я могу и не прочитать, а вот мимо кандидата, обещающего мне в моем же дворе детскую площадку-фонарь-лавочку, я не пройду. Личный контакт ничем не заменить.

— Приходилось ли преодолевать жесткое сопротивление? Были ли настоящие политические войны?
— Наверное, нет. Большинство кампаний, которые я вел, были успешными, к тому же так получилось, что мы всегда работали на стороне власти и кандидатов от власти, опыта работы с оппозицией у меня не было.

— Значит, был опыт работы против оппозиции. И как же вы их, оппозиционеров, нейтрализовывали?
— Не приходилось, до такого крайне редко вообще доходит. Оппозиция оппозиции рознь. Есть формальная оппозиция, и системная, и несистемная, но формальная, она договороспособная. На берегу всегда договариваются о конечном результате. Если не о процентах, то о каких-то планках, общих итогах.

— И все соглашаются на определенный кусок политического пирога… Но есть же недоговороспособные оппозиционеры, настоящие буйные?

— До поры до времени они такие. А в конце концов все договороспособные. В 2016 году в Пермском крае оппозиционеры в лице «Справедливой России» вели себя так оголтело и буйно, потому что понимали, что не наберут много голосов. Отрывались, изображали непримиримость, потому что знали, что много не возьмут. А на самом деле, и с ними можно было договориться.

— Но как? Они столько денег истратили!
— Вливание денег вообще не показатель, последние выборы в США тому подтверждение. Какие баснословные суммы потратила Хилари Клинтон, если один ее пост в Instagram писали 11 человек! Это же люди, закончившие Йельский и Колумбийский университеты, я представляю их гонорары. Вот развели они ее, нашим далеко до них. А Дональд Трамп тратил деньги на социальные сети, и в Пермском крае деньги надо было тратить на социальные сети, я говорил об этом. Нет, стали тратить на традиционные СМИ. На традиционные СМИ можно хорошо освоить деньги, вот так скажу, аккуратно.
Конечно, у нас свои реалии, которые отличаются от западных. Но там такие же люди, тоже договороспособные, все определяет полнота налитого стакана, на самом деле. И зачастую речь не о деньгах, совсем другие профиты нужны людям.

Кстати, о зарубежных специалистах, на которых мы с придыханием смотрим. Они ничуть не лучше, я сталкивался с западными пиарщиками, уровень которых — детский лепет, приезжают с какими-то методичками, которые практически сразу же становятся не нужны.

— А мне казалось, мы их технологии перенимаем.
— Я наблюдал выборные кампании в других странах, ничего там нового нет, набор приемов, инструментов везде одинаков, в Гвинее-Бисау, Бразилии, России.

— Однако вас пригласили в Пермский край, вам, а не пермякам поручили руководить выборами.
— Это объяснимо, местным не доверяют. Местные, как правило, ангажированы, непонятно, кто на кого работает. Нужен свежий взгляд, взгляд со стороны. Когда Виктор Федорович нас пригласил, он понимал, что мы будем незамыленным взглядом смотреть на проиходящее, дадим трезвую, объективную оценку, независимую. И конечно, наши доклады отличались от той информации, которую передавали ему местные советники и помощники.

— А как на вас вышли? По рекомендациям?
— Конечно, Виктор Федорович обратился к нам, так как нас ему рекомендовали. Обычно только так и нанимают на работу пиарщиков, по рекомендациям. Или есть такая вещь как рекомендация из центра — Москва говорит: «Взять таких-то людей», а в Москве все просто, на самом деле. Или ты свой. Или чужой. Уровень профессионализма, квалификации, конечно, важны, но определяющий фактор именно этот — «свой» или «не свой» человек.

— Хорошо, это про руководство. А в штаб людей со всей страны набрали зачем? Своих разве мало?
— У штаба был начальник. Для него важнее всего команда. Он подбирает людей под себя, тех, которым он доверяет. Ну и опять же свежий взгляд, полная погруженность в работу.

— Вы были в Перми раньше, знали, куда едете?
— В Перми у меня давние контакты, я же работал в Объединенной металлургической компании (ОМК), часто ездил в Чусовой, так как Чусовской металлургический завод — актив ОМК. К сожалению, в Чусовом сейчас не очень все хорошо, виной всему кризис. Очень жаль.

— ПерЬмь или Перм? Березники или Березняки?
— Я поначалу писал Березняки, с «я», и всё-таки говорю жесткое «Перм».

— Какие еще трудности перевода возникли? У пермяков не только говор, но и характер не самый простой.
— На самом деле, хороший характер. Если ты людей не держишь за идиотов и сам не ведешь себя как высокомерный идиот, если ты более менее искренен в своих словах, то никаких проблем ни с какой территорией у тебя не будет, ни с Камчаткой, ни с Магаданом, ни с Пермью.

— Вам пришлось со всеми знакомиться, элитами, группировками, командой губернатора, штабом «Единой России», а времени было мало, сроки были сжатые.
— Познакомились мы достаточно быстро, мы пришли в апреле, и уже в апреле было понятно, что происходит, кто вставляет палки в колеса, кто свой, кто нет. Познакомились со штабом, изучили штабные документы, план проведения кампании, социологические замеры, рейтинги. Это кстати, непростой вопрос, так как нужно привозить свежих замерщиков, со стороны, доверия к местным было невысоким, они же заинтересованы доложить о себе хорошо. Совет всем: приглашайте замерщиков из других субъектов, только так получите объективные данные.
Познакомились с представителями политических сил, с людьми, которые авторитетны, принимают решения, со всеми главами районов, территорий.

— Ваши первые предложения были какие?
— Наши рекомендации были — поступить более жестко. Если бы нас послушали, и сразу, в апреле, поступили бы жестко, то к маю уже закончили бы эту «оппозиционную» историю. Мы предлагали вести более жесткую кампанию против людей, которые внутри партии устроили раскол, выступали против губернатора. Предлагали применить к ним меры партийной дисциплины.

— Вы предлагали исключить Дмитрия Скриванова из стройных партийных рядов?
— Нет, но как минимум начать жестко с людьми говорить, вызывать на ковер, на правление, отчитывать, делать выговоры, много есть инструментов. Можно было и черный пиар по полной задействовать, и так, что никаких усов бы не торчало, как говорится, «это сделали бы люди не из нашего района».
Но к рекомендациям не прислушались, идей в эту кампанию похоронили очень много, до сих пор не знаю, почему, и чем руководствовались те, кто заворачивал наши предложения. В конечном итоге результат нормальный, процент хороший, но в каком-то округе выборы провалились, пришлось переносить на декабрь.

— Но если у человека была цель стать губернатором…
— Вообще мне забавно было наблюдать за всеми этими слухами, кого из пермских элит сделают губернатором. Да, они все хорошие ребята, я со всеми познакомился, совершенно классные местные политики, отличные мужики, дельные, умные. Но они всерьез думали, что на кого-то из них падет выбор, это же смешно. Конечно, приедет человек из Москвы, конечно, на него падет выбор. Потому же, почему начальник штаба «Единой России» в Пермском крае набрал людей со всей страны, потому же, почему пригласили нас. Потому что свои. Может, этот политик, местный, для Перми и царь, и бог, и хороший человек, но для центра он никто, для Кремля он никто, доверия первого лица у него нет.

— В более жесткой кампании вам было отказано, какие тогда приняли решения, как расставили приоритеты?
— Неуклонно поднимать рейтинг «Единой России», и начали делать это, используя рейтинг Виктора Федоровича. Любишь ты его, не любишь, все что угодно можно говорить на уровне слухов, но когда он приезжал к людям, и на месте находил решение их проблем, я видел, что это работает. И рейтинг стал выше как раз из-за того, что правильно действовал губернатор в этой избирательной кампании, мы перенесли акцент на Виктора Федоровича, он стал знаменем кампании. И знаете, кого сложно заподозрить в коррупции, так это его, каких угодно на него можно вешать собак, но в коррупции его не обвинить.

— Чем отличалась эта кампания от кампаний в других регионах? Что показалось удивительным в Прикамье?
— Люди не были построены жестко. Внутрипартийная дисциплина должна быть жесткой. Открытое выплескивание внутрипартийного разногласия наружу неприятно удивило.
А покорила меня природа. Я объехал весь Пермский край, очень рад этому. Ваш край потрясающе красивый: реки, леса, борщевик этот, свет какой-то безумный…

В Перми самые обалденные кофейни, в которых варят самый вкусный кофе. В Москве процесс на поток что ли поставлен, конвеер, и невкусно. А у вас на вынос кофе делают с любовью…

Еще у вас очень красивые девушки, этим вы очень выгодно отличаетесь от других регионов. Настолько много эффектных, красивых девушек. Не Иваново город невест, а Пермь. Пермский край — край невест.

— Где вы жили? Сколько заработали?
— Так как нас приглашал губернатор, жили в резиденции губернатора, на Докучаева. Формально я был советником губернатора на общественных началах, больше ничего сказать не могу. Нам поэтому и не «досталось» лично каждому от противоборствующей стороны, потому что мы были на общественных началах.

— Хорошо, тогда сколько зарабатывают политтехнологи?
— По стране вилка огромная: начинающий политтехнолог может получать до сотни тысяч рублей в месяц, а московские зубры и по миллиону рублей в месяц. Все зависит от квалификации специалиста, от ситуации, которая сложилась, от срочности вмешательства.

— Вы открыли профессиональную фотостудию. Я видела ваши фотографии, это искусство. Как давно и почему вы этим занимаетесь?
— Я сын двух художников, вырос в красках, в детстве, помню, просыпаюсь, открываю глаза — папа стоит за мольбертом. Я вижу жизнь фотографиями, куда ни посмотрю — вижу готовый снимок. Конечно, веду сейчас PR-проекты, это моя работа. Но в фотографии нахожу себя, свое творческое выражение, это для души.

— На выборы этого и следующего года уже ангажированы?
— Переговоры веду, но пока не могу сказать точно, куда полечу.